Ведьмины камни - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арни кивнул и побежал к другим детям, размахивая кулаком и крича:
– Бикташ! Икиви! Глядите, что у меня есть! Я нашел «ведьмин камень»! И загадал, чтобы отец вернулся скорее!
– Где? Где? Покажи!
Стайка детей столпилась вокруг довольного Арни, плотно сомкнулись светловолосые, темноволосые, русые головки.
– И мне привезут коня! Настоящего! – В мечтах Арни уже видел все свои желания исполненными.
– Покажи, где нашел? – просила его подруга Икиви. – Мы тоже хотим камень!
Арни повел их к тому счастливому месту, и все принялись рассматривать мелководье и песок, надеясь, что «ведьмины камни», как и все живые существа, живут целыми родами. Но едва ли им еще раз повезет – камешки с дыркой, именуемые «ведьмиными камнями», или «камнями Одина», или даже «глазом Одина» отыскать не так просто. Хельга знала о них все – свой первый «ведьмин камень» она нашла, когда ей было около трех лет, и нипочем не хотела с ним расставаться. Но и камни ее любили: к двенадцати годам она набрала их уже три и сделала себе первое небольшое ожерелье.
«У нас в Свеаланде такие камни называют „Глаз Одина“, – рассказывала ей мать, когда Хельга, лет девяти или десяти, нашла второй по счету дырчатый камень. – У моей тетки Хравнхильд было их несколько».
«Эта тетка, которая была колдунья?»
«Да, она была очень сильной колдуньей. У Одина – один глаз, и в этих камешках тоже глаз. Поэтому в них – сила Одина. Если посмотреть через отверстие, то можно…
«Увидеть Одина?» – в волнении перебила Хельга.
«Увидеть тот свет и обратиться к нему с просьбой».
«Но если это – глаз Одина… то если посмотреть в глаз Одина»… – Хельга сама растерялась от пришедшей мысли.
Смотреть в глаз Одина – страшно!
«Через глаз Одина и можно увидеть тот свет. Он сам так и делает».
Мысль эта крепко засела в голове Хельги: бросая взгляд на отверстие камня, она слегка склоняла голову, не исключая, что Владыка Асов в этот время может смотреть на нее…
«Не заморочь ей голову твоей теткой, – говорил Арнор жене. – Не хочу, чтобы мои дочери играли в колдовство».
Он никогда не видел колдунью Хравнхильд, лишь кое-что о ней слышал; из уважения к Снефрид он молчал, но в глубине души знал, что предпочел бы обойтись без такой родни. И не согласился, когда Снефрид предлагала назвать ее именем сперва старшую, а потом и младшую дочь.
Когда родилась вторая девочка, ее собирались назвать Арнэйд – в честь сестры Арнора и жены Эйрика конунга. Держа на одной руке младенца, а другой брызгая на него водой, Арнор, как положено, произнес: «…и нарекаю ей имя…»
«Хельга!» – сказал чей-то голос прямо у него в мыслях.
«Хельга», – повторил Арнор, не успев подумать.
А когда сообразил, было поздно: на руках у него лежала Хельга дочь Арнора, и уже ничего не поменять. Он сам не понимал, что на него нашло: никто в семье с обеих сторон не носил имя Хельга, да и само имя больше пристало для женщины королевского рода.
Снефрид следовала совету и редко упоминала при детях о своей давно покойной тетке – и не только из покорности мужу. Обладательница бронзового «жезла вёльвы», полученного от той самой Хравнхильд, она знала, как опасно водиться с колдовством неподходящим людям. Она не хотела, чтобы ее дочери пытались подражать тетке, а так могло бы случиться: то, что она могла рассказать о Хравнхильд, прозвучало бы не хуже самых знаменитых сказаний. Но все должно идти своим чередом. Если кровь предков по матери сама собой скажется в детях… значит, так пожелали норны, а с ними не поспоришь.
Хельга почти ничего не знала о том, что не только тетка матери, но и отец Снефрид, и его родители на востоке Свеаланда имели славу сильных колдунов. Однако с десяти лет она сама научилась складывать маленькие заклинания, призывающие силу камня исполнить желание, и уже к двенадцати среди детей имела славу «колдуньи». Ее прозвали Каменная Хельга, и братья иной раз поддразнивали ее, что это имя больше подошло бы троллихе. Однако даже братья, собираясь на какое-нибудь важное дело, просили у Хельги на время какой-то из ее камней, и она охотно одалживала их, веря, что сила Одина, призванная ее удачей, поможет и ее родичам. «Это у нее от деда», – сказала как-то Снефрид, чей отец, Асбранд Эриль, когда-то славился по всему восточному Свеаланду как лучший резчик рун на поминальных камнях. И много лет спустя его мудрость таким вот образом сказалась во внучке, рожденной на другом краю света. «И прозвище ее отца – Камень!» – добавила Виглинд, старшая сестра.
– Эй, дети, тише! – вдруг крикнула Хельга. – Слушайте.
Сквозь болтовню и крики она различила вдали на востоке некий звук… Может быть, это только ветер… Но нет! Ветром донесло знакомое пение рога – то, что часто предвещает новости и перемены.
– Тише вы, бобры! – закричал и Арни на мальчишек; отсутствие передних зубов мешало ему выговаривать некоторые слова, но ярость в голосе привлекла их внимание. – Это р-рог!
Разобрав, в чем дело, дети перестали бегать и повернулись на запад, в сторону реки Огды. Огибая Силверволл с севера, она впадала в большую Мерянскую реку, и именно оттуда в Силверволле уже давно ждали новостей.
И впрямь это поет рог! У Хельги сильно забилось сердце.
– Беги к дяде Арнору! – Она развернула Арни-младшего к воротам Силверволла и слегка подтолкнула. – Скажи, по реке идет обоз. Наверное, это твой отец приехал.
– Это все камень! – Арни, все еще державший в кулаке свою находку, в изумлении уставился на камень с дырочкой. – Смотри, Бикташ! Я только пожелал, и уже исполнилось! Значит, и конь мой тоже там!
Мальчишки умчались гурьбой, истошно вопя, будто на Силверволл напали ёлсы. Хельга еще постояла, глядя на дорогу. Самой Огды отсюда не было видно, и когда очередной обоз приходит, жители Силверволла бегут за две с лишним версты на берег – встречать своих родичей и друзей, разгружать лодьи, перевозить товары, жадно расспрашивать о новостях далеких южных земель…
В нерешительности Хельга сделал несколько шагов к дороге. Как всегда при вести о приходе обоза, сердце сильнее забилось от тревоги, волнения, осторожной радости. К тому времени и другие расслышали звуки рога; народ выбегал из домов, и уже немалая толпа собиралась на дороге, тянулась к реке.
Мимо Хельги помчались несколько всадников – значит, отец уже услышал весть и выслал дренгов – проверить, кто же это прибыл. Дурные люди не стали бы предупреждать о себе рогом, но поберечься стоило.
И если дядя Вигнир с дружиной наконец приехал, подумала Хельга, то отец непременно прикажет справлять Дисаблот в ближайшие дни. Они и так уже задержались, но Арнор не хотел отмечать начало зимы, пока не завершено главное дело лета и не вернулся его брат. А теперь… Хельги округлила глаза, сообразив, сколько работы всем вскоре предстоит, и устремилась в Силверволл.
* * *
Еще утром тихий и словно бы готовый заснуть на всю зиму, Силверволл к ночи сделался тесным, шумным и полным движения. Булгарская дружина насчитывала человек двести, и теперь всех их требовалось устроить. Большая часть была из местных жителей, и те пошли по своим домам; почти сотню людей из Хольмгарда поместили в гостевой дом, где прежде останавливались сборщики дани – по большей части эти же самые люди.
Из Хольмгарда они уехали год назад, прошлой зимой. По зимнему пути торговая дружина – как сборщики дани при Олаве – одолевала путь между Хольмгардом и Силверволлом и здесь оставалась до весны. Весной, когда вскрывались реки, по большой воде люди Олава и Эйрика спускались по Валге до Булгара и в то же лето возвращались назад. Успевали под самое начало зимы и здесь около месяца отдыхали, а когда прочно устанавливался санный путь, отправлялись на запад, в Хольмгард. Полное путешествие из Хольмгарда в Булгар и обратно занимало год. Сейчас вернулись те, кто уехал, еще пока старый договор между Хольмгардом и Мерямаа оставался в силе, и теперь им предстояло узнать весьма неприятные новости – о разрыве Сванхейд и Эйрика и о том, что эта их поездка
