Ледовый барьер - Дуглас Престон

— Добро пожаловать в мой музей, доктор МакФарлэйн, — сказал он, обмениваясь с ним рукопожатием. — Однако, я бы посоветовал вам сойти с травяного холма: в винтовке ещё остались заряды.

Он повернулся к Гарза.

— Замечательно. Мы его подбили. Нет никакой нужды в дополнительных объяснениях.

— Так это и есть тот проект, который вы готовитесь завершить? — Спросил МакФарлэйн.

Глинн кивнул.

— Не так давно всплыли новые обстоятельства, которые нуждались в дальнейшем анализе.

— И что вы обнаружили?

Глинн одарил его прохладным взглядом.

— Возможно, в один прекрасный день вы прочитаете об этом в «Нью-Йорк таймс», доктор МакФарлэйн. Впрочем, я в этом сомневаюсь. Ну а пока, позвольте мне сообщить вам, что у меня появилось намного более уважительное отношение к теоретикам конспирации, чем было месяц назад.

— Как интересно. Это должно было влететь в копеечку. Кто оплатил такой проект?

Многозначительное молчание.

— Какое это имеет отношение к инженерии? — Наконец спросил МакФарлэйн.

— Да какое угодно! ЭИР — пионер в науке об анализе неудач, и до сих пор в этой области лежит половина нашей работы. Понимание того, как возникают промахи — самый важный компонент в решении инженерных проблем.

— Но это…? — МакФарлэйн махнул рукой в направлении имитации площади.

Глинн уклончиво улыбнулся.

— Заказное убийство президента — довольно крупная неудача, вы так не считаете? Не упоминая уже о из рук вон плохо проведённом расследовании, которое за ним последовало. Кроме того, работа над анализом неудач вроде этой помогает нам поддерживать безупречную инженерную репутацию.

— Безупречную?

— Именно. ЭИР ни разу не потерпело неудачи. Ни разу. Это наша торговая марка, — сказал он и сделал Гарзе жест рукой. Все трое двинулись к выходу. — Недостаточно просто определить, как сделать что-либо. Вы также обязаны проанализировать все возможные пути к неудаче. И только после этого можно быть уверенным в успехе. Именно поэтому мы ни разу не потерпели поражения. Мы не подписываем контракт до тех пор, пока мы не будем уверены в том, что преуспеем. И тогда мы гарантируем успех. В наших контрактах нет оговорок.

— И потому вы ещё не подписали контракт с Музеем Ллойда?

— Да. И именно поэтому вы сюда сегодня пришли.

Глинн вытащил из кармана тяжёлые, искусно гравированные золотые часы, глянул время и положил их обратно. Затем резко повернул ручку и шагнул в дверной проём.

— Пора идти. Нас ждут.

Быстрый подъём в грузовом лифте, путь по лабиринтам белых коридоров — и МакФарлэйн обнаружил, что его вводят в конференц-зал. С низким потолком и скудно мебелированный, тот был настолько же аскетичен, насколько конференц-зал Палмера Ллойда роскошен. В этом зале не было ни окон, ни плакатов на стенах — лишь круглый стол из экзотического дерева, да тёмный экран у дальней стены комнаты.

За столом сидели двое. Они оценивающе смотрели на него. Ближе сидела молодая брюнетка, одетая в рабочий халат с передником в стиле Фармера Брауна. Она была не слишком красива, но коричневые глаза её были быстрыми и отсвечивали золотом откуда-то из глубин. Глаза осматривали его так язвительно, что МакФарлэйн почувствовал себя не в своей тарелке. Женщина была среднего размера, стройная, без особых черт, со здоровым загаром на щёках и на носу. У неё были очень длинные руки с ещё более длинными пальцами, которые в данный момент были заняты щёлканьем арахиса в большую пепельницу, стоящую перед ней на столе. Она напоминала девчонку-переростка.

Человек, сидящий за ней, был одет в белый лабораторный халат. Тощий, как клинок, с нездорового цвета лицом. Одно веко казалось слегка опущенным и придавало этому глазу комичное впечатление, как будто он сейчас подмигнёт. Но ни в чём больше не было ничего комичного: он выглядел напрочь лишённым чувства юмора, зажатым и напряжённым, словно струна. Человек нервно поигрывал ручкой, переворачивая её вверх-вниз.

Глинн кивнул.

— Это Евген Рошфорт, ведущий инженер. Он специализируется в уникальном инженерном дизайне.

Рошфорт принял комплимент, ещё плотнее сжав губы. Давление быстро сделало их белыми.

— А это доктор Рашель Амира. Она начала у нас работу физиком, но вскоре мы начали использовать её талант математика. Если у вас есть проблема, она облечёт её в уравнение. Рашель, Ген — пожалуйста, познакомьтесь с доктором Сэмом МакФарлэйном. Он охотник за метеоритами.

Они кивнули в ответ. МакФарлэйн чувствовал на себе их взгляды, пока открывал портфель и раздавал папки. Он почувствовал, как вернулось напряжение.

Глинн взял свою папку.

— Я бы хотел пройтись по общему описанию проблемы, и затем положить начало обсуждению.

— Конечно, — сказал МакФарлэйн, усаживаясь в кресло.

Глинн окинул взглядом собравшихся, в его глазах было сложно что-либо прочесть. Затем он вытянул из внутреннего кармана пиджака кипу бумаг.

— Во-первых, общая информация. Интересующее нас место — небольшой островок, известный как Isla Desolacion, остров Одиночества, у самой оконечности Южной Америки, среди островов мыса Горн. Территориально он принадлежит Чили. Длина острова — около восьми миль, ширина — три.

Он сделал паузу и глянул на остальных.

— Наш клиент, Палмер Ллойд, настаивает на том, чтобы мы приступили к делу как можно скорее. Он опасается возможной конкуренции с другими музеями. И это означает работу в самый разгар южноамериканской зимы. На островах мыса Горн температуры в июле могут варьировать от тридцати до минус тридцати по Фаренгейту.[5] Мыс Горн — самая южная точка всех континентов планеты, за исключением самой Антарктиды, он расположен более чем на тысячу миль ближе к Южному полюсу, чем африканский мыс Доброй надежды. Во время предполагаемых работ мы можем ожидать пятичасовой световой день.

— Isla Desolacion — негостеприимное место. Остров голый, опустошаемый ветром, в основном вулканического происхождения, с кое-какими залежами осадочных пород третичного периода. Остров разделён на две части большим снежным полем, и к северной его части выходят старые вулканические породы. Приливы варьируют от тридцати до тридцати пяти футов по вертикали, и вся группа островов омывается обратным течением со скоростью шесть узлов.

— Прелестное местечко для пикника, — пробормотал Гарза.

— Ближайшее поселение — на острове Наварино, в проливе Бигль, в сорока милях к северу от островов мыса Горн. Это военно-морская база Чили, под названием Пуэрто-Вильямс, с небольшим поселением индейских метисов неподалёку.

— Пуэрто-Вильямс? — Спросил Гарза. — Я думал, мы говорим о Чили.

— Вся эта область была изначально картографирована англичанами, — сказал Глинн и опустил заметки на стол. — Доктор МакФарлэйн, полагаю, вы бывали в Чили.

МакФарлэйн кивнул.

— Что вы можете сказать нам об их военно-морских силах?

— Милые парни.

Наступило молчание. Рошфорт, инженер, принялся ручкой выстукивать по столу раздражающую дробь. Дверь приоткрылась, и официант принялся разносить сэндвичи и кофе.

— Они постоянно патрулируют прибрежные воды, — продолжил МакФарлэйн. — Особенно на юге, вдоль границы с Аргентиной. У них затяжной спор касательно границы, наверное, вы это знаете.

— Вы можете добавить что-нибудь к моим словам насчёт климата?

— Я однажды провёл некоторое время в Пунта-Аренасе, поздней осенью. Метели, дождь со снегом, штормы, туман — обычное дело. Не говоря уже о «вилли-во».

— «Вилли-во»? — Переспросил Рошфорт дребезжащим, тонким, как камыш, голосом.

— Можно сказать, микропорывами ветра. Они длятся лишь минуту или две, но могут достигать ста пятидесяти узлов.

— Как насчёт приличной якорной стоянки? — спросил Гарза.

— Мне говорили, что там нет приличных мест, чтобы встать на якорь. Фактически, судя по тому, что я слышал, нигде в районе островов мыса Горн нет твёрдого дна для судна.

— Мы обожаем трудные задания, — сказал Гарза.

Глинн собрал свои бумаги, бережно сложил их и вернул в карман пиджака. Почему-то МакФарлэйну показалось, что тот уже знал ответы на все эти вопросы.

— Очевидно, — сказал Глинн, — у нас имеется сложная проблема, даже не принимая во внимание сам метеорит. Но сейчас давайте поговорим о нём. Рашель, я полагаю, у тебя есть вопросы насчёт данных?

— У меня есть комментарий к данным.

Её глаза метнулись к папке, лежащей перед ней, затем перенеслись на МакФарлэйна с едва заметным изумлением. Казалось, она смотрит свысока, и это раздражало МакФарлэйна.

— Да? — Сказал Сэм.

— Я не верю ни единому слову.

— Чему именно вы не верите?

Она взмахнула рукой над его портфелем.

— Вы — охотник за метеоритами, правильно? Тогда вы знаете, почему никто и никогда не находил метеорита весом больше, чем в шестьдесят тон. Чуть больше — и сила столкновения приводит к тому, что метеорит разваливается на кусочки. Больше двухсот тонн — и метеорит испаряется от столкновения. Так как мог монстр наподобие этого пережить столкновение в целости и сохранности?