История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ручеек, текущий на Русь из Византии, превращается в середине XIV в. в полноводную реку. На славянский язык в это время переводятся десятки, если не сотни сочинений древних и современных христианских мыслителей. Переводы переписываются в многочисленных копиях. Но, что самое главное, у этих сочинений на Руси появляются не только читатели, но и подражатели, которые восприняли греческие сочинения как руководство к практическому деланью. Среди них первый, но далеко не единственный – преподобный Сергий Радонежский (1314–1392), которого уже при жизни именуют игуменом земли Русской и глубоко всенародно почитают. Он хорошо известен в Константинополе, с ним переписываются видные религиозные мыслители Греции и Балкан, беседуют русские епископы, князья, знатные бояре.
Многие молодые русские люди, подобно Сергию увлекшиеся идеями исихастов, происходят из знатных боярских и богатых купеческих родов. Они выбирали нищету и пустынное одиночество вовсе не из страха татар или бедности, но потому что в тиши лесной кельи, не обремененный заботами о богатстве и хозяйстве, человек легче мог достичь чистого богообщения в огне и свете. Мир подтатарской Руси не помогал богомыслию, и из него стремились выйти такие молодые подвижники, как Сергий или его друг Кирилл, будущий игумен Белозерский. «Аз бо хотел есмь един житии в пустыни сей и тако скончатися на месте сем», – объяснял преп. Сергий молодым людям, просящимся к нему в ученики и сопостники. «Но если Богу угодно, что бы был тут монастырь со многими братьями – да будет воля Господня», – добавляет он. Особенность вновь пришедшей на Русь из Византии духовной традиции, в частности, заключалась и в том, что созерцающие Бога мистики побуждались идти обратно в мир и нести страдающим от множества грехов людям слово мудрости и любви, исцеляющее и возрождающее души.
Основанный им в 70 верстах от Москвы монастырь преп. Сергий посвящает Пресвятой Троице. В этом посвящении огромный смысл. Отношения лиц Св. Троицы – Отца, Сына и Св. Духа – это отношения абсолютной и совершенной любви – именно такие отношения мечтает игумен Сергий распространить в своем народе, раздираемом взаимной враждой, завистью, предательством. Через воплощение и победу над грехом вочеловечившегося Сына Божия для людей открылась возможность приобщения совершенного божественного естества Св. Троицы. Именно этого божественного совершенства – силы, жертвенности, правды, бесстрашия – так не хватает его современникам. Монастырь во имя Святой и Живоначальной Троицы – образ христианского возрождения для Русской земли. Преп. Сергий, его сподвижники и ученики, а монашеская школа преп. Сергия распространяется по всей Русской земле, не устают учить, что возрождение внешнее, политическое, общественное есть только следствие преображения личного, духовного. Начинать путь спасения Руси надо из глубин своего сердца.
Этот призыв, который нам может показаться слишком высоким и неисполнимым, был услышан, и именно распространяемое преп. Сергием христианское «умное делание» легло в основание духовного возрождения многих русских людей, и, как результат, – освобождение Руси от татарского ига и государственное её восстановление. Люди русские стали просыпаться от страшной дремоты и подавленности, поверили, что с Богом они сильны. А надеяться иметь союзником Бога может только человек чистый, нравственно ответственный, духовно самостоятельный, видящий и в себе и в других образ Божий.
Нравственное возрождение явилось началом возрождения политического. Мы привыкли читать древнюю историю, как историю правителей, царей и князей, так как о них преимущественно пишут летописцы. Но в действительности правители часто следуют за народом, порой даже вынужденно. Так, московский великий князь Дмитрий Иванович вёл свою политику интриг с опорой на Орду, противоборствуя Ольгерду, князю Литовскому и Русскому. Он даже Церковь в своих владениях старался отделить от Православной Церкви во владениях Ольгерда, создать собственную митрополию, которая бы находилась под его всецелым контролем. Но в лице преп. Сергия, митрополита Киевского Киприана и Константинопольского патриарха Филофея Коккина князь нашел решительных противников этой своей политики. В Константинополе думали, объединив все православные славянские земли, побудить их к освобождению от «неверных». О том же мечтали и простые русские люди, тяготившиеся иноверным игом и постоянным раздором князей. А духовные вожди русского народа, даже не обольщаясь излишне независимостью политической, не стремясь к ней безусловно, полагали, что князья, чтобы быть угодными Богу, должны защищать свой народ, а не бороться один с другим за землю и первенство власти, не раболепствовать перед Ордой.
Победа Ольгерда над татарами при Синих Водах в 1362 г. всколыхнула русское общество. От своих князей ждали того же. «Вскипе Русская земля» против татар – повествует летописец. «Брань славна лучше есть мира студна», – записывает в 1377 г. в назидание князю архиепископ Дионисий Суздальский на страницах Лаврентьевской летописи. «Подобает ти, господине, пещись о врученном от Бога христоименитом стаде. Поиди противу безбожных и, Богу помогающу, ти победиши», – внушал князю Дмитрию преп. Сергий. Князь поверил игумену, собрал войско, призвал своих братьев князей, вышел в задонские степи и здесь на берегах Непрядвы, на Куликовом поле разбил войско «темника Мамака» (Мамая). Впервые восточнорусские князья после Батыева разорения, преодолев страх, решились на битву против татар. Вышли – и победили «супостатов».
Мнение историка:
Воинствующая Церковь на Земле достигает добрых общественных целей значительно меньшими усилиями, чем мирское общество, побуждения которого направлены непосредственно на сами объекты и ни на что более возвышенное. Иными словами, духовный прогресс индивидуальных душ в этой жизни фактически обеспечивает значительно больший общественный прогресс, чем какой-либо иной процесс. Парадоксальным, но глубоко истинным и важнейшим жизненным принципом является то, что для того, чтобы достичь какой-то определенной цели, следует стремиться не к самой этой цели, но к чему-то ещё более возвышенному, находящемуся за пределами данной цели. В этом смысл притчи Ветхого Завета о выборе Соломона (3 Царств 3, 5—15), а также смысл слов Нового Завета об утраченной и обретенной жизни (Мф. 10,39; 16,25); (Марк 8,35); (Лк. 9,24; 17,33); (Ин. 12,25) – Арнольд Дж. Тойнби. Постижение истории. М., Прогресс. 1991. – С. 515–516.
Куликовская битва 8 сентября 1380 г. – это военная победа, ставшая возможной благодаря победе русских людей над самими собой, победе нравственных сил над бессилием страха и неверия, победе единодушия над разобщенностью, солидарности – над эгоизмом. И хотя в военно-политическом плане всё очень скоро вернулось на старые колеи – князь Дмитрий, испугавшись хана Тохтамыша, через два года бросил свой стольный град на произвол судьбы, с семьей бежав в далекую Кострому, и Москва была выжжена дотла, а москвичи порублены и побиты ордынцами, дани восстановлены и произвол Орды над Русью продолжался еще лет семьдесят, тем не менее духовно-психологически возрождение, начавшееся в эпоху преп. Сергия и Куликовской битвы, продолжалось.
Смутное время заканчивалось. Русь пережила как бы новое крещение и как бы родилась вновь. Вторая половина XIV и весь XV в. дали Руси множество святых – мистиков, созерцателей, наставников, преподобных. И устремление некоторых к высокой созерцательной жизни, и умение народа увидеть и оценить своих подвижников – и то и то – знак духовного пробуждения. Это возрождение народа не как стада, но именно как союза личностей, ясно видно из обилия совершенных произведений литературы и искусства, создаваемых в конце XIV–XV вв. на Руси. Лаврентьевская и Троицкая летописи, творения Епифания Премудрого и «Задонщина», живопись Феофана Грека и Андрея Рублева, архитектура соборов в Троицком монастыре, Звенигороде, Коломне, Андрониковом монастыре. Река живой воды, текущая с вершин древней христианской культуры Византии, оживотворила русский народ, напоила и умудрила его. При всей своей тягостности ордынская власть становится теперь только внешними оковами для внутренне освобождающейся души.
4. Русское общество в XV–XVI веках
Духовное возрождение русского народа не ограничилось одним северо-востоком. Оно активно происходило и на Новгородском севере, и в княжествах Юго-Западной Руси. Прекращение усобиц, единство всей Русской земли, освобождение от иноплеменного и иноверного ига, уважение к личности каждого человека, как образа Божьего, – эти чувства становятся основой народного сознания. После Куликовской битвы на какой-то момент все политические аспекты этих чаяний связываются с личностью Московского Великого князя Дмитрия Донского и всероссийского митрополита Киприана. Но постыдное оставление князем Москвы перед нашествием Тохтамыша заставляет современников отвернуться от князя Дмитрия. Взоры русских людей теперь обращены на запад, к Литве. Литву никто тогда не считал иноземным государством, но освобожденной от иноверной власти частью единой Русской земли. Даже оборону брошенной Дмитрием Москвы возглавил внук Ольгерда литовский князь Остей, утвержденный военачальником на Московском вече. Многие владетельные князья пограничья, участвовавшие с Дмитрием в Куликовской битве, теперь переходят под руку литовского князя. Династически Рюриковичи и Гедиминовичи уже давно породнились, и для большинства православных русских людей было совсем не важно, под чьим знаменем осуществятся заветные чаяния объединения и освобождения родной земли.