Ожерелье невесты - Кэт Мартин

– Я понимаю, что вы здесь хозяин, но на этот раз я бы посоветовала вам не произносить ни слова.

Тори пошла к дверям, заставив его отодвинуться подальше, чтобы не запачкать превосходно сшитый сюртук орехового цвета. Граф продолжал улыбаться, но не позволил себе никаких реплик, мудро последовав ее совету.

Оказавшись наверху, проклиная отчима и обстоятельства, заставившие ее пасть так низко, Тори переоделась во вторую смену одежды, так удачно приготовленную миссис Уиггз. Она помедлила, взяла себя в руки и отправилась вниз продолжать работу.

Ей подумалось, что среди всей прислуги ее единственным союзником был дворецкий, мистер Тиммонз. Он отличался смиренностью и мягкими манерами и был скорее всего себе на уме.

Ну и пусть, как и раньше, сказала себе Тори. Никакие уловки недоброжелателей не заставят ее отступить.

Через четверть часа Корд смог вернуться в кабинет; трубочисты прошли в другую часть дома, и миссис Ратбон предусмотрительно отправилась с ними. Корд не знал, имеет ли она отношение к тому, что произошло с экономкой, но сильно подозревал, что имеет.

Ему не хотелось, чтобы у новой экономки возникли сложности, однако не мог удержаться от ухмылки, вспоминая ее черные лицо и руки и белые кружки глаз, в ярости уставившиеся на него.

Ей приходится нелегко. Но Виктория Темпл, кажется, способна выполнять обязанности, которые он возложил на нее, и не обрадуется, если он вмешается. У этой девчонки независимый характер. И ему это скорее нравится. Он задумался, откуда она вдруг взялась и почему у них с сестрой манеры и речь, свойственные людям более высокого положения. Когда-нибудь он, возможно, узнает это.

Когда-нибудь. У него множество куда более важных дел, чем беспокойство о прислуге. Днем он планировал встретиться с тем матросом, Эдвардом Леггом, чтобы расспросить его о кузене. Тревога за Итана не покидала Корда, граф был полон решимости использовать любую возможность, чтобы способствовать возвращению кузена.

Взгляд Корда упал на шахматный столик в углу. Партия осталась недоигранной, искусно вырезанные фигурки застыли на своих местах почти год тому назад. Игра на расстоянии давно вошла у друзей в неистребимую привычку, она продолжалась, куда бы ни отправлялся Итан. Итан сообщал Корду очередной ход в письме и, получив ответ, обдумывал новый. Их силы были примерно равны, хотя Корд был впереди на две-три партии.

В текущей партии Корд сделал ход ферзем и сообщил о нем в письме, которое послал Итану с курьером. Но так и не получил ответа. Шахматный столик молчаливо напоминал об исчезновении кузена. Корд приказал, чтобы никто не прикасался к шахматам до тех пор, пока не вернется капитан Шарп. Граф вздохнул – когда это еще будет.

Усевшись за стол, он вернулся к бумагам – к проверке счетов и вычислению выгоды от инвестиций, но прошло немного времени, и он снова отвлекся, представляя недавнюю сцену в кабинете.

Корд чуть улыбнулся, он вспомнил, что экономка фактически предъявила ему требование, и у него хватило здравого смысла подчиниться этому требованию.

Тем временем дела в доме пошли лучше: полы внизу так сверкали, что Тори могла видеть в них свое отражение, столовое серебро было начищено. Заставить прислугу выполнять распоряжения было не легче, чем начерпать решетом воды, или как там в поговорке. Однако мало-помалу все начинало приходить в норму. Клер, казалось, была довольна жизнью в новом доме. Пока опасения Тори относительно намерений графа никак не оправдывались. Может быть, он просто слишком занят, чтобы обращать внимание на девушку-служанку, как бы хороша она ни была. Но Тори все равно не доверяла ему. Граф был холост и на редкость красив. Не исключено, что он окажется еще одним распутником, имеющим виды на Клер.

Вечером после еды Клер, как и большинство слуг, отправилась наверх укладываться спать, а Тори все еще бродила по темным коридорам. Ей совсем не хотелось спать, не давали покоя мысли об отчиме и страх, не убила ли она его, хотя в тот момент выбор у нее был небольшой.

Конечно, если бы он умер, власти искали бы убийцу и скорее всего уже нашли бы ее. В газетах Тори ничего такого не видела, но она редко заглядывала в них с тех пор, как оказалась в Лондоне. Все силы уходили на то, чтобы выжить.

Решив, что чтение поможет ей снять напряжение и уснуть, и понадеявшись, что граф не будет сердиться, если она позаимствует одну из его книг, Тори, держа перед собой масляную лампу, поднялась по короткому пролету лестницы с цокольного этажа наверх и направилась в библиотеку. Проходя мимо кабинета графа, Тори заметила, что на письменном столе осталась непотушенная лампа. Тори свернула к столу, чтобы задуть ее, и взгляд упал на шахматный столик.

Тори видела его и раньше, восхищалась инкрустацией и фигурками из черного дерева и слоновой кости и гадала, кто из знакомцев графа мог быть его противником. Но проходили дни, а фигуры оставались все на тех же местах.

Тори недоумевала. Отец научил ее играть в шахматы, и она часто играла с ним, пока он был жив, и играла очень хорошо. Глядя на фигуры, она не смогла удержаться – села на резной стул с высокой спинкой и стала изучать ходы, которые сделали граф и его противник.

Ее внимательный взгляд подметил, что, хотя с фигур и сметали пыль, на доске оставались маленькие круги, свидетельствовавшие о том, что игра была прервана давно.

Тори изучала расстановку сил. Решив, что черными играл граф – почему-то так ей показалось, – она, движимая чувством соперничества, которое было частью ее натуры, протянула руку и переставила одного из белых коней так, что прекрасно выполненная фигурка стала угрожать черному слону.

Ей следовало вернуть фигуру на прежнее место. Граф, несомненно, рассердится, если узнает, что это она передвинула ее, но что-то воспротивилось этому. Он при желании может вернуть фигуру на место, решила Тори. Если он станет ей выговаривать, она скажет, что фигурка сдвинулась, когда протирали пыль. Как бы то ни было, она не поставила коня на прежнее место.

Вместо этого, наконец почувствовав сонливость, она задула лампу, горевшую на письменном столе, и пошла к себе.

Золотой крест на двери подъехавшей к особняку кареты блеснул в свете фонаря. Было далеко за полночь. После мало что давшей беседы с Эдвардом Леггом, который не сказал почти ничего нового, разве что поведал, как храбро и мужественно вел себя капитан Шарп в ходе злосчастного сражения и как он преклоняется перед капитаном, настроение у Корда сильно упало.

Поскольку его намерение сблизиться с Клер как-то поостыло, а снова оказаться в объятиях прежней любовницы ему не хотелось, в силу крайней необходимости он решил посетить дом удовольствий мадам Фонтено.