Телефон Господень - Павел Иевлев

Моя правота быстро подтвердилась – снабжаемые качественным продовольствием, малыши увеличивали свою численность и легко перенимали навыки обращения с простейшим оружием. Несмотря на свою примитивность, гоблины быстро поняли связь между количеством еды и выполнением наших приказов. Полноценного языка у них не было, но разработанная нами система команд позволяла вполне отчетливо доносить до них наши желания. Нам удалось усовершенствовать их социальную структуру – выделив среди малышей военно-руководящую элиту, которая получала приказы «богов» и их исполняла. Остальные же служили для воспроизводства, и как резервная кормовая база – гоблины не гнушались поедать более слабых соплеменников. Обычный механизм приспособления и селекции, когда выживает самый сильный и умный. Небольшая продолжительность жизни каждой особи позволяла нам вести направленный отбор – поколения сменяются очень быстро. Уже к началу восьмидесятых годов, мы получили в свое распоряжения вполне подготовленный отряд подземных диверсантов. Это были почти идеальные солдаты – агрессивные от природы, не знающие сомнений и прекрасно приспособленные к подземельям. Оставалась одна проблема – у них не было противника. Я пытался донести до начальства эту простую мысль – если наших малышей не использовать немедленно, то их агрессия повернется в нашу сторону. Такова уж их природа – им нужно убивать.

К сожалению, я не встретил должного понимания… Чтобы не потерять боеготовность гоблинов, мне пришлось, под свою ответственность, устроить несколько диверсий – может быть вы помните… Хотя нет, вы слишком молоды… Тогда начался нездоровый шум – пропажу поездов метро и повреждения коммуникаций полностью скрыть не удалось. Начальству это было представлено, как закономерный процесс – наши диверсанты должны использоваться, иначе они выйдут из под контроля. Совершенно необходимые жертвы – боеготовность государства того стоит. Однако этого было мало – каждое следующее поколение «военной элиты» было агрессивнее и умнее предыдущего – отбор работал – и их уже не устраивало сложившееся положение. В конце концов, я обнаружил, что они без приказа нападают на работников метро и прочих людей, которые спускаются под землю – они стали достаточно сильны и умны чтобы выбираться из зоны эксперимента и добывать себе пропитание. В результате этого перестал действовать главный фактор воздействия – ограничение снабжения едой.

На очередном совещании эксперимент признали бесперспективным – началась перестройка, и необходимость в подземных диверсантах практически отпала вместе с угрозой войны. От меня потребовали затопить тоннель – такая возможность была предусмотрена с самого начала, и этим штурвалом можно открыть доступ водам Москвы-реки. Безопасность прежде всего! Мои аргументы никак не хотели принимать во внимание – а я объяснял, что у нас в подчинении находится целый подземный народ, и мы можем вырастить из них что угодно. Не нужны диверсанты – можно воспитать подземных разведчиков, которые будут помогать геологам… Мои идеи сочли утопичными, но дали возможность продемонстрировать результаты, поставив основной задачей снижение агрессивности. Единственным методом было уничтожение военной элиты гоблинов – и очередная порция пищи была отравлена. Поскольку элита, в силу своего положения, получала кормежку первой, то большая часть ее погибла. Из оставшихся можно было формировать новую, менее агрессивную общину. К сожалению, это оказалось не так просто – уцелевшие «коммандос» оказались достаточно умны, чтобы оказать нам сопротивление. Я безусловно справился бы с ними и переломил ситуацию, но тут произошел распад СССР. Во время путча КГБ стремительно уничтожил большую часть секретных документов – когда безумная толпа перед Лубянкой сбрасывала с постамента Дзержинского, в специальных топках сгорели все материалы моего Эксперимента. Сменившееся руководство, не разбираясь в ситуации, расформировало отдел, а меня отправило на пенсию. Когда я пытался достучаться до начальства и объяснить ему суть проблемы, меня – профессора биологии и полковника КГБ – обозвали старым маразматиком и едва не отправили в психушку. Секретность сыграла со мной дурную шутку – все документы были уничтожены, а люди, которые были в курсе, куда-то пропали. Я остался с Экспериментом один на один, и неудивительно, что он постепенно вышел из под контроля – у меня больше не было возможности снабжать колонию пищей, так как финансирование прекратилось. Никто кроме меня не знал про закрытую ветку и гоблинов.

Однако я не опустил руки. Я пытался сформировать среди гоблинов новое, более гуманное общество, которое, в конце концов, несомненно вольется в семью человеческих народов. При помощи скафандра я спускался к ним и пытался руководить этим обществом, выступая в роли божества. И вот, вчера я приступил к решительной стадии Эксперимента – началу контакта между гоблинами и людьми. Для этого я открыл ворота закрытой зоны и перенаправил туда один из поездов метро. Мои малыши должны были увидеть, как велик и гуманен человек! И что же? Когда открылись двери поезда, и мои малыши вошли внутрь, эти идиоты – пассажиры поезда – начали визжать, пинать их ногами и так далее! Я все видел на своих мониторах! Конечно, мои подопечные перевозбудились и убили их всех – тем более, что в последнее время испытывают проблемы с продовольствием. Люди оказались не готовы к контакту! Однако я думаю, что вместе с вами, молодые люди, мы сможем решить эту проблему. Вы молоды, и выглядите неглупыми… У нас и наших малышей великое будущее!

- Так это ты, старый хрен, направил поезд в тоннель? – тихо спросил Крот

- Молодой человек, сдерживайте ваши эмоции! Это было необходимо!

- Да ты ж их всех просто убил своими руками! – Костя явно закипал.

- Они сами в этом виноваты – они оказались не готовы к контакту. Мои малыши тут ни при чем!

Я из-за спины профессора сделал Кроту страшные глаза и прижал палец к губам.

- Александр Иванович! При всем уважении к вам, - я подпустил в голос столько меду, сколько смог, - а если эксперимент все-таки не удастся? Не представляют ли ваши «малыши» опасности для города? Вы же не сможете их остановить!

- Молодой человек! Я попрошу вас! Во-первых, Эксперимент не может быть неудачным – я положил на него тридцать лет жизни! А во вторых, даже в этом невероятном случае, безопасность его полностью обеспечена – стоит мне повернуть вот этот красный штурвал, как откроются заслонки и тоннель вместе с каверной будет заполнен речной водой. Останется только эта комната.

Профессор эффектным жестом показал рукой на красную железную опломбированную баранку, торчащую из стены, повернувшись при этом к Кроту боком.

Бац! Здоровенный Костин кулак врезался ему в ухо. Бывший полковник впечатался в стену и сполз на пол, обрушив на себя свой скафандр.

- Как ты думаешь, в какую сторону крутить? – спросил у меня Крот

- Против часовой, наверняка. Стандартно.

- Посмотри, жив там этот «настоящий полковник»?

Под поскрипывание штурвала я проверил у профессора пульс.

- Жить будет. Полежит полчасика – и оклемается.

Костя продолжал сосредоточенно крутить стальную баранку. Вдруг под ногами глухо загудело и пол комнаты содрогнулся. Даже сквозь стальную герметичную дверь было слышно, как ревет заполняющий тоннель поток. И еще мне послышался многоголосый отчаянный визг – но скорее всего послышался. Слишком уж сильно шумела вода…

Длинный металлический трап вывел нас в замшелый подвал какого-то дома. Выбравшись из него, мы, не сговариваясь, направились в ближайший ночной магазин. Обремененные приятно звякающим пакетом, направились ко мне домой

Когда выпили по первой, я спросил у Крота:

- Как ты думаешь, а что теперь будет делать наш сумасшедший профессор? Ну, когда оклемается…

- Думаю, застрелится. Как настоящий офицер. Туда ему и дорога…

- Надеюсь, что он это сделает не в той контрольной рубке… А то отмывать неохота…

- Зачем? Они же все потонули?

- Все ли? Ох, Крот, слишком они умные. Хорошо их профессор воспитал. Боюсь, что это теперь наше с тобой наследство…

Мы посмотрели друг на друга и налили по новой.

Жизнь продолжалась.

- Но это уже четвертая смерть за две недели!

- А я тут причем? Я не милиционер и не могильщик. Прах к праху и все такое.

- Мне больше не к кому обратиться. Ты журналист и умеешь раскапывать факты.

- Падающие с колокольни рабочие – не мой профиль. Им надо меньше пить.

- Он был трезв.

- Значит, надо соблюдать технику безопасности.

Отец Олег тяжело вздохнул и разгладил бороду. У него проблемы. Ему доверили важное дело, а он его проваливает. Нехорошо.