Побег от соблазна, или Встретить Его и не узнать! (СИ) - Елена Михайловна Бурунова

— А женщин? Есть красавицы. Капитан даже парочку отобрал. Они девственницы. Дороже, но какие! — продолжал мистер Питерсон.

Отец посмотрел на меня. Я плелась позади него, глазея по сторонам на клетки с людьми. На некоторых мужчинах были даже железные на-мордники. Женщины и дети, чуть прикрытые лоскутами каких-то тряпок.

И мужчины! Боже, я стыдливо отвернулась, увидев то, на что очень неприлично смотреть. Об этом рассказывала мисс Луиза. Только слышать об этом, не совсем то, когда видишь.

Пряча глаза и свой пылающий румянец, я боялась посмотреть на отца.

Он заметил моё смущение и сказал мистеру Питерсону:

— Нет, не сегодня. Мне нужны рабы. Сильны. И прикройте их чем-нибудь. Я с дочерью.

— Конечно, конечно, — засуетился торговец людьми.

Через минуту во двор выгнали мужчин и построили в шеренгу. Я отошла в сторону, скрывшись от палящего солнца в тени. На рабов продолжала кидать смущённые взгляды. Некоторые из них, не совсем ещё сломленные, гордо смотрели перед собой. Некоторые даже осмелились с интересом рассматривать меня. Я ловила эти взгляды и отворачивалась.

Не из-за стыда. Просто это неприлично, так смотреть на леди. И леди не должна позволять себе поощрять такой нездоровый интерес со стороны невоспитанных мужчин.

Отец одобрительно кивал, рассматривая придирчиво каждого раба.

Торговец приказывал рабу повернуться, присесть, показать зубы. Их выби-рали, словно скот. Этот бык подойдёт, а вот этот нет.

Пока отец не дошёл до конца шеренги, я просто ковырялась носком туфельки в песке, изредка поглядывала в их сторону. Долго. Как же долго он выбирал. Мой взгляд пал на последнего в строю. Он ещё не мужчина.

Юноша. На нём не набедренная повязка, а в штаны и рубаха. Цвет кожи светлее. Глаза в пол. Он родился рабом. И, похоже, его матерью тоже была рабыня, а отец белый. Юношу по ошибке поставили с сильными рабами.

Так сказал и мой отец, едва глянув на него.

— Мистер Дарлингтон, это хороший и воспитанный мальчик. Он отлично ухаживает за лошадьми и объезжает их, несмотря на свой юный возраст. Завтра его заберут сразу же. Из уважения к вам и нашей дружбе, я приказ показать его, — хвалил раба мистер Питерсон. — Лука, выйди.

Лука. Его зовут Лука. Он вышел по приказу, не поднимая глаз. Я всё хотела рассмотреть его получше. Он понравился мне, а я даже не видела его глаз. Не слышала его голоса, но что-то меня потянуло к нему. Моё сердце чуть увеличило ритм. Дыхание стало частым. Я словно не могла надышаться. Мне хотелось глубоко вдохнуть, только терпкий запах мужского пота и грязной соломы не давал мне сделать это. Странно, до этого мгновения я не придавала значения вони вокруг меня.

— Вот смотрите, он здоров, — мистер Питерсон, обхватив пальцами подбородок, поднял его кверху, — зубы все на месте и белые. Нет черноты. Дёсны не кровоточат, — другой рукой он копался во рту юноши, —

а мышцы нарастут. Вы больше заставляйте работать его, — советовал торговец жизнями.

В этот мгновение наши глаза встретились. Я сумела поймать его взгляд.

Какой же он красивый. Карие глаза посмотрели на меня из густоты длинных ресниц.

Я влюбилась! С первого взгляда я влюбилась. Влюбилась в раба. Так влюбилась, что боялась признаться сама себе в этом. Боже! Это настоящее преступление. Полюбить раба. За шесть лет моего пребывания в до-ме отца, мне прививали манеры господ. Их привычки. Их высокомерие.

Их цинизм и веру в исключительность белой кожи. Кожи, которой меня наградила природа. Так много времени потрачено на моё воспитание.

Мне прививали всё это, но так и не привили то, чтобы я смотрела на чёрных, как на нелюдей. Для меня они никогда не были и не будут животными. Моя мать чёрная, а я по какой-то случайности белая.

Мой отец видел в Луке рабочую силу, а я красивого юношу.

— Хорошо, я забираю и этого.

Услышав согласие отца купить Луку, я улыбнулась. Новая собственность отца поймала эту, адресованную ему, улыбку, но не осмелилась улыбнуться в ответ дочери плантатора и своего хозяина. Он не знал, что я такая же собственность, как и он. Между нами нет различий. Мы оба зависим от обстоятельств окружающих нас, но эти обстоятельства не зависят от нас. Как и наша любовь. Мы не могли уже бороться с нахлынувшими на нас чувствами. Один взгляд изменил нас. Он дал нам смелость, которой у нас не было до нашей встречи.

Мы ехали в открытом экипаже. Отец сидел напротив меня. Я щурилась от ярких лучей солнца, тайно бросая взгляды на идущих за экипажем рабов.

Люди, работавшие на мистера Питерсона, гарцевали верхом на лошадях. Их плётки со свистом подгоняли отстающих рабов. Я вздрагивала от каждого удара и стона. Отец, заметив это, приказал не бить рабов по-чём зря.

Домой мы приехали ближе к ночи. Новых рабов отец сразу отдал в ру-ки главного надсмотрщика мистера Льюиса.

Когда Луку уводили, он бросил на меня неосторожный взгляд. Мистер

Льюис ударил его кнутом.

— Кто позволил тебе нигер, смотреть на мисс?! — прорычал надсмотрщик. Отец проигнорировал это. Рабы теперь были не его заботой. Мистер

Льюис умеет укрощать строптивых.

Не знаю, наказали ли Луку за своеволие. Я не видела нового конюха.

Готовилась к балу.

Перед самым балом леди Джейн закатила очередной скандал. Она кричала, что не поедет в экипаже с черномазой девкой разодетой, как по-пугай. Не хватало ещё ей опуститься до такого! Прийти в общество при-личных людей в компании ублюдка неверного супруга. Она и так посмешище!

Отец ответил ей в свойственной ему манере:

— Хорошо. Оставайся дома.

— Что?! — ещё громче завопила она. — Я не хочу ехать с ней! Ты даже не спросил меня: согласна ли я на такое унижение?! Моё мнение, ты не учитывал, когда решал это!

— Твоё мнение, Джейн, никого не волнует, — спокойно сказал отец и, улыбнулся нам. — Девочки, времени совсем мало осталось, а вы ещё не готовы.

Мы выскочили из-за стола, обнимать отца. Пищали, от радости, когда он целовал наши щёки по очереди. Обнявшись, мы втроём ушли. Леди

Джейн осталась в столовой бить посуду.

Несмотря на своё плохое настроение и приступ мигрени, она всё-таки поехала на бал. Такие события жена отца никогда не пропускала. Сев рядом с Изабель, всю дорогу сверлила меня убийственным взглядом. Я же просто отвернулась. Виды в окошке мне были больше по душе, чем кислая физиономия моей мачехи. Но стоило нам подъехать к особняку полковника Фюргенсона, леди Джейн забыла