Дьявольский план - Светлана Алешина

— Так прямо никогда не расстаешься? — не поверил Алексей и усмехнулся.

— Так прямо никогда не расстаюсь, — подтвердила я, — и нечего смеяться. Однажды дала приятельнице подержать — мне нужно было отлучиться по надобности, — так в туалете оказался свеженький труп, чуть не проморгала. Хорошо, что приятельница следом пришла. Вот так вот. Так что…

— Не убежал? — хитро посмотрел на меня Алексей.

— Кто?

— Ну труп-то?

— Не надо иронизировать, — сказала я, — фотокорреспондент всегда должен быть во всеоружии.

— Может, у тебя есть какая-нибудь не слишком приметная сумка, чтобы он мог в нее поместиться? — произнес Самаркин.

— Это идея, — похвалила я его и посмотрела в зеркальце заднего обзора.

Вот уже пять минут, как за нами следом двигался черный «Мерседес». Я и обратила-то на него внимание, потому что он прямо повис на заднем бампере моей «Лады» и словно на привязи следовал за нами. Видно, пацаны решили в догонялки поиграть, но мы-то уже почти приехали. Я свернула к себе во двор, думая, что наконец отделаюсь от назойливых преследователей, но черный «Мерседес» въехал следом за мной. Черт, этого еще не хватало: такие пристанут — не отвяжешься.

Я поставила автомобиль на стоянку и огляделась по сторонам: двор словно вымер. Да, погодка не способствует принятию солнечных и воздушных ванн.

«Мерседес» проехал в глубь двора, развернулся и теперь стоял в нескольких метрах от выезда со стоянки. Сквозь его тонированные стекла не было видно, кто там сидит внутри, и это почему-то заставило мое сердце биться еще сильнее. Может быть, просто случайность: ребята приехали в гости или по делу и сидят в ожидании приятеля? Но что-то мне подсказывало, что ждут они именно меня. Какое-то неприятное чувство овладело мной, ноги стали как ватные и отказывались двигаться, в горле застрял ком, как будто я проглотила кусок теста, который пучится, распираемый дрожжами, и забивает дыхательные пути.

Мне нравилось читать детективы Марины Серовой, где ее героиня легко решает проблемы с братками при помощи рук, ног и различных примочек вроде иглы со снотворным и кастета. На крайний случай у нее с собой всегда был пистолет Макарова. А что у меня? Только «Никон» на ремне, да и тот так давит на плечо, что, кажется, превратился в пудовую гирю.

Да что же ты, в самом деле, мысленно взбодрила я себя, ты же ведь не одна. С тобой Алексей.

Но что-то мне не очень верилось в его умение драться, о котором он говорил. Мало ли что можно сказать симпатичной девушке, чтобы завоевать ее расположение. Да и выглядел он не слишком сильным… Нет, в нем была какая-то кошачья пластика и упругость, но был он, как бы это получше сказать.., суховат в моем представлении для того, чтобы быть бойцом.

— Ты чего? — вывел меня из задумчивости Алексей, увидев, что я застыла, как каменное изваяние.

— Ничего, пошли, — хриплым голосом сказала я, сделала глубокий вдох и двинулась в сторону подъезда.

Я старательно не смотрела на «Мерседес», боясь, что оттуда выйдет кто-нибудь или раздастся громкий окрик, от которого у меня потемнеет в глазах. Но ничего подобного не случилось. Мы с Алексеем спокойно вышли со стоянки, дошли до подъезда и поднялись ко мне в квартиру. И все равно, когда я отпирала дверь, руки у меня предательски дрожали.

Слишком ты мнительная стала, девушка, корила я себя за пережитое волнение, запирая за собой дверь, а произошло ведь простое совпадение: водитель «Мерседеса», а может быть, его пассажир в самом деле кого-то поджидали. И уж, конечно, не тебя.

— Проходи, садись, — кивнула я Самаркину на кресло, стоящее в гостиной, а сама направилась на кухню, где у меня лежали сигареты.

Включила магнитолу, настроенную на волну «Русского радио», и тут же услышала знакомый голос Фоменко, выдававший очередной прикол: «Чистоплотность — это чисто масса на чисто объем», улыбнулась и, только выкурив сигарету, потихоньку начала приходить в себя. Вслед за рекламой по «Русскому радио» пошли местные новости. Я навострила ушки, когда услышала знакомые фамилии: «Нам только что сообщили, — вещал диктор, — что в овраге неподалеку от пригородного поселка Зоналка найдена черная „Волга“, принадлежавшая Александру Петрову, помощнику кандидата в депутаты Государственной Думы Юрия Корниенко. Машину обнаружил местный житель, искавший свою заблудившуюся козу. Никаких следов пропавшего помощника в машине не обнаружено. Как будут развиваться дальнейшие события, мы сообщим вам в очередном выпуске новостей».

— Слышал? — Я затушила окурок и прошла в спальню, оставив дверь приоткрытой.

— Слышал, — откликнулся Самаркин, — ну и что? Что это значит?

— Как это — что? — удивилась я. — Это значит, что господин Петров не задержался у какой-нибудь красотки или не спит где-нибудь с большого бодуна, а исчез самым натуральным образом, то есть ему помогли исчезнуть.

— И кто же помог ему исчезнуть?

— А вот это-то мы и попытаемся выяснить, — ответила я, — если повезет, конечно.

Переодевание не заняло у меня много времени, и уже минут через двадцать мы с Самаркиным спускались вниз.

Я была одета в джинсы и скромную темно-синюю курточку с капюшоном, на ногах — кроссовки. А фотоаппарат положила в небольшой рюкзачок из шотландки. В общем, вид был под стать задаче: не броско и аккуратно.

Во дворе уже не было никакого «Мерседеса»: ни черного, ни другого цвета, и я совсем успокоилась. Надо же, подумать такое!

Офис штаба «Народной власти» размещался в центре города, так же, как и штаб «Родины», только на противоположном конце этого самого центра в бывшем здании обкома профсоюзов. Стоянки рядом не было, и мне пришлось проехать пол-квартала и остановиться на другой улице.

— Зайдешь первым, — давала я последние наставления Самаркину, когда мы, оставив машину, шли к штабу, — и спросишь Теодора Георгиевича. Я буду за дверью, и если ответят, что его нет, тоже зайду.

— А если он там? — резонно поинтересовался он.

— Тогда… — я на секунду задумалась, — тогда скажешь, что горишь желанием помочь их движению, и спросишь, нет ли для тебя какой работы. Но лучше бы его там не было.

— Ну, это уж не от меня зависит, — произнес Алексей.

— Конечно, — согласилась я, проходя следом за ним через высокую входную дверь.

Мы поднялись по широкой помпезной лестнице и, увидев указатель, свернули налево. На второй от угла двери висела табличка, даже не табличка, а кусок ватмана, на котором было написано: «Народная власть». Городской избирательный штаб".

— Тебе сюда, — толкнула я в бок Алексея, — не робей, я прикрою.

— Угу, — кивнул Самаркин и, постучав для проформы, открыл дверь. — Можно?

— Заходите, пожалуйста, — услышала я звонкий, хорошо поставленный женский голос.

Алексей вошел и, как мы договорились, оставил дверь слегка приоткрытой, что позволяло мне быть свидетельницей всего происходящего внутри. В просторном коридоре нет-нет да и проходил кто-то туда-сюда, поэтому я прислонилась спиной к закрытой створке двери, сделав вид, что кого-то поджидаю.

— Вы к кому? — спросил тот же женский голос.

— Мне бы Теодора Георгиевича… — ответил Самарский.

— К сожалению, его нет, — проворковал голос. — Он вам назначил встречу?

— Да нет, — бодро пояснил Самаркин, — мы по собственной инициативе.

— Мы? — удивилась мадам.

— Ну да, сейчас должна подружка подойти, она…

Ему не пришлось объяснять, что «она», потому что я уже переступила через порог комнаты.

Здесь было так же просторно и светло, как в штабе «Родины», только вот обстановка была побогаче. Стояла офисная мебель, три «Пентиума», большой телевизор «Сони-тринитрон», несколько телефонных аппаратов «Панасоник». Отметив все это про себя, я подошла к столу, за которым сидела мадам. «Бирюкова Ольга Васильевна. Секретарь», — прочла я на картонке, прикрепленной к отвороту ее светло-коричневого костюма, из-под которого выглядывала ослепительно белая кофточка. Довершал наряд аккуратно повязанный темный мужской галстук. На вид ей можно было дать около тридцати.

У Ольги Васильевны было немного тяжеловатое лицо с крупными чертами, которое обрамляли длинные каштановые волосы, свободно спадавшие до плеч. Ей бы еще папироску в зубы, подумала я, и портрет революционной коммисарши был бы завершен.

— Добрый день, — улыбнулась я, — мы хотели бы чем-нибудь помочь «Народной власти».

— Вот как? — Ольга Васильевна сделала серьезное лицо, — Леонид Максимович!

Оказывается, в комнате мы были не одни. Я обернулась в ту сторону, куда смотрела Бирюкова, и увидела сидящего за столом мужчину лет тридцати, темноволосого, с круглым лицом и в прямоугольных очках без оправы. У него был восточный тип лица, полная шея и широкие плечи. Карие глаза мужчины спокойно изучали наши наивные физиономии. Взгляд был внимательно-долгим, но благожелательным. Наконец он быстро провел согнутым указательным пальцем по самому кончику своего крупного мясистого носа и, обращаясь к нам с Алексеем, произнес густым и теплым баритоном: