Дьявольский план - Светлана Алешина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Слава, — обратился Оленич к шоферу своим хорошо темперированным баритоном, — останови у «Юпитера».
— Хорошо, Михаил Францевич. Решили жене подарок сделать? — осмелился полюбопытствовать Слава, парень лет двадцати пяти с маленькой головой и большими ушами.
— Да, — спокойно откликнулся на этот довольно фамильярный вопрос шофера Францевич, — она ведь на днях тридцатилетие отмечает.
Странно, что ж он кольца не носит обручального, этот мачо? Или сейчас это немодно?!
— Может, подниметесь со мной, — ни о того ни с сего предложил мне Михаил Францевич, — моя жена примерно той же комплекции, что и вы… — он многозначительно скосил на меня глаза. * — Вы поэтому и решили подвезти меня с Третьей Дачной? — лукаво улыбнулась я.
— Не только, — в свою очередь мягко растянул губы в улыбке зам Корниенко, — скучно было одному ехать, думаю, почему бы не поболтать с такой симпатичной фотокорреспонденткой?
Конечно, с этим верзилой-телохранителем и мелкоголовым шофером ни о чем не поговоришь.
— Ну так что, окажете мне услугу? — Михаил Францевич повернул голову и в упор посмотрел на меня.
Не знаю, как вы, а я всегда немного теряюсь, когда на меня так пристально, да еще с такого ничтожного расстояния смотрит какой-нибудь знойный брюнет, да еще как смотрит!
— Хорошо, — смутилась я, — правда…
— Что правда? — губы Михаила Францевича едва заметно дрогнули, но улыбки не последовало.
— Мы с вами, как бы это сказать, не очень гармонично будем смотреться…
Я на самом деле закомплексовала по поводу моего спортивно-джинсового прикида, представляя, как мы выйдем из машины, как войдем в супермаркет: одетый в дорогое английское пальто Оленич и я — в своей простенькой курточке и джинсиках. Да ладно тебе, мысленно обратилась я к себе, фигура у тебя — слава богу, джинсы сидят как влитые, и кроссовки классные!
— Да перестаньте, — с томной усталостью произнес Михаил Францевич, — вы отлично выглядите.
— Спасибо за комплимент! — широко улыбнулась я, ловя на себе заинтересованный взгляд Францевича.
Я ему определенно нравлюсь — стал бы он приглашать меня в машину из-за одного желания прослыть джентльменом. Мужская галантность, как не раз убеждалась я на практике, имеет определенную мотивацию и цель — завоевать женскую благосклонность.
— Как вы думаете, что из одежды лучше подарить… — вознамерился было великодушно взять меня в советчицы Михаил Францевич, но пиликанье сотового во внутреннем кармане его шикарного пальто повелевало отсрочить ознакомление с моим компетентным мнением по крайней мере на несколько минут. — Слушаю. Да, Глеб Филимонович… Нет, приказа еще не было.., да вы не волнуйтесь, Юрь Назарыч сам с вами свяжется.., да-да, конечно, конечно… Нет, в этот раз все будет слаженно, я вас уверяю. Кто? А-а, — понимающе затряс головой зам Корниенко, — если что, вас известят, да, да, отдельно.., угу, да…
Я чуть не подпрыгнула: что это за Глеб Филимонович и сколько таких Глебов Филимоновичей может быть в Тарасове? Сочетание весьма редкое… Уж не Саблин ли это? Что это значит? А это значит, что Корниенко по крайней мере в бизнесе имеет какие-то отношения, деловые, по всей видимости, с кандидатом в депутаты от «Народной власти» — Саблиным Глебом Филимоновичем. Ну и что? Кто запрещал бизнесменам дружить с политиками? А если два бизнесмена стоят по разные стороны партийной баррикады? Бизнес есть бизнес. И все-таки… — Неважно, что там Вадим Михалыч говорит, — раздраженно продолжал зам Корниенко, — если же нужна какая-то дельная информация, обращайтесь к Супруну, он с сегодняшнего дня вместо Петрова… нет, сегодня вряд ли, до свидания, — Оленич отключил мобильник.
Я опять чуть не вскочила с сиденья — надо же, какая впечатлительная! Есть чем впечатлиться: оказывается, и Супрун связан по бизнесу с Корниенко, и… Чижиков.
Чижик, чижик, где ты был?
— Так что из одежды лучше подарить женщине на тридцатилетний юбилей? — снова спросил меня Оленич.
Шубу норковую, хотелось выпалить мне. Пошел ты со своей женой и со своими подарками…
— Какой-нибудь шикарный вечерний туалет, а если отвлечься от тряпок, то — украшения из драгоценных металлов или.., духи.
— Духов у нее — тьма, украшений — тоже, а вот какое-нибудь платье — это идея! — задумчиво провел рукой по густым черным волосам Францевич.
Я надеялась, что он остановится на побрякушках или парфюмерии и мне не придется двадцать раз переодеваться и демонстрировать Оленичу, как сидит на мне то или иное платье.
Слава припарковал «Форд» на стоянке перед супермаркетом, и мы с Францевичем двинулись к огромному пятиэтажному зданию. Оленич оставил телохранителя в машине. Мы поднялись по эскалатору сразу на третий этаж — я посоветовала сделать именно так, потому что на двух нижних этажах располагались отделы с турецким и корейским шмотьем.
Мы обошли несколько отделов, оглядели десятки манекенов, но не нашли ничего стоящего. Поднялись на четвертый этаж. Здесь наше внимание привлекли два вечерних туалета — длинное темно-синее платье с боковым разрезом и открытой спиной и черное бархатное миди с глубоким, чуть не до пупка, треугольным вырезом.
Я померила и то и другое. Францевич ждал меня у занавеси примерочной, потом, когда я извещала его о своей «боевой» готовности, нетерпеливо отодвигал занавеску и пялился на меня. Его бледное лицо приобретало сластолюбивое выражение, холодный пламень глаз готов был оставить на моем теле и нежной материи вечерних платьев обугленные дырки.
— Ну как? — спросила я упавшим голосом, когда мы уже обошли весь пятый этаж и надолго зависли в одном модном отдельчике в глубине зала.
На этот раз я примеряла темно-вишневое атласное миди на тонких лямочках.
— Неплохо, но не то, что надо, — с сожалением покачал головой Францевич.
— Я даже не могла предположить, что вы такой дока в том, что касается женских нарядов, — доведенная до полного изнеможения, с язвительной усмешечкой поддела я Михаила Францевича.
Примеряя следующее платье, я попросила Францевича застегнуть «молнию» на спине. Он смело вошел в примерочную, но вместо того, чтобы исполнить мою просьбу, прижался ко мне и стал осыпать поцелуями мою голую спину. Я хотела закричать, оттолкнуть его, но вовремя спохватилась — мы ведь не в отдельной комнате, а в тесной примерочной, и кругом люди.
— Михаил Францевич, — зашипела я, уворачиваясь от его сухих горячих губ, — перестаньте, вы меня не за ту принимаете!
— За ту, за ту… — он не прекращал целовать меня.
Потеряв голову, он резко развернул меня лицом к себе, с жаром привлек к груди и зажал мне рот долгим поцелуем. Его руки легли мне на ягодицы…
— Да вы с ума сошли! — задыхаясь от возмущения, уже громче прошептала я.
— У тебя прекрасная грудь, упругая попка, а губы — просто чудо, — оторвавшись от моего рта, дрожащим голосом проговорил он.
— А ваша жена? — наивно спросила я.
— Черт, ты можешь помолчать?
— Вы скоро? — раздался за занавесью спасительный голос продавщицы.
Францевич выпустил меня из объятий.
— Извините, — глухим виноватым голосом сказал он, — вы правы, у меня действительно крыша съехала…
— Так вы остановили выбор на каком-нибудь платье или пойдем дальше? — более миролюбиво спросила его я.
— Возьмем то, бархатное, на четвертом этаже.
Я облегченно вздохнула.
С упакованным платьем мы спускались вниз, когда Оленич взял меня за локоть и увлек в сторону бара.
— Пойдем, выпьем чего-нибудь.
— Можно.
— ответила я, почувствовав жажду.
За стойкой стояла толстая тетка, никак не похожая на бармена, а напоминавшая стряпуху из школьной столовой времен застоя. Правда, она была в черной жилетке, не сходившейся на ее мощной груди.
Я заказала кофе с коньяком, Оленин, немного подумав, взял рюмку коньяка.
— Может, тоже коньячку? — предложил он. — Обмоем покупку.
— Ваша покупка — вы и обмывайте, — огрызнулась я.
— Не дуйся, я же извинился, — без тени смущения сказал он, — и давай перейдем на «ты».
— Ладно, мир, — согласилась я, но от коньяка отказалась. — Михаил, — я оторвалась от чашки, — а что за человек был этот Петров?
Оленич удивленно поднял на меня глаза, видимо, мой вопрос застал его врасплох.
— Человек как человек, — он неопределенно пожал плечами, — а почему ты о нем спрашиваешь?
— Так по всему Тарасову трубят: пропал помощник кандидата в депутаты!
— Да нормальный мужик был… — Францевич маленькими глотками потягивал коньяк, одновременно пожирая меня глазами.
— Что значит нормальный? Средний? Как все?
— Нормальный в том плане, что не жмот и не зануда, — высказал свою позицию Оленич, — я с ним не часто соприкасался, он работал директором нашего филиала на нефтеперерабатывающем заводе, встречались с ним только на планерках или когда он к нам в офис приезжал.