Знакомьтесь: МУР - Вениамин Полубинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Товарищи и граждане! В то время как солдаты-революционеры ведут отчаянную борьбу за вашу свободу, в их тылу бессовестные люди громят лавки и магазины. Товарищи и граждане! Людей, которые грабят на поле сражения, называют мародерами. Мародеров расстреливают без пощады на месте преступления. Та же участь постигает и тех, кто им помогает и укрывает их. Мы не дадим позорить нашу революцию. Мы встали на защиту всех и всех будем оборонять от всяких врагов народа, будь это черносотенный помещик или черносотенный громила, потому что именно из громил и создается армия черной сотни».
Уже 26 октября (8 ноября) 1917 года красногвардейцы заняли почти все 44 комиссариата московской «народной милиции» Временного правительства. Чины старого аппарата, отказавшиеся подчиняться власти рабочих и крестьян, были смещены со своих постов. В ряде районов ВРК назначил своих комиссаров милиции. Однако это были лишь первые шаги по формированию нового органа охраны революционного порядка.
Поэтому в первые недели и месяцы после установления в Москве Советской власти охрану порядка в городе осуществляли Военно-революционный комитет при Моссовете, военно-политический отдел штаба Московского военного округа, революционный трибунал, комиссия по борьбе со спекуляцией, различные комиссии, образованные при районных Советах, и районные РВК.
26 октября (8 ноября) 1917 года Военно-революционный комитет через газету «Известия» обратился к москвичам с призывом развернуть борьбу с пьяными погромами; 1 (14) ноября — издал приказ об изъятии всего оружия у жителей города и сдачи его в районные Советы; 8 (21) ноября — принял решение о предании суду лиц, уличенных в спекуляции. В городе был введен комендантский час.
В одном из приказов Военно-революционного комитета подчеркивалось, что
«у него хватит сил в это тревожное время оградить жителей от нападений, грабежей и погромов».
28 октября (10 ноября) 1917 года Народный комиссариат по внутренним делам принимает декрет «О рабочей милиции». С этого дня ведет свою историю советская, подлинно народная милиция.
14 (27) ноября 1917 года Военно-революционный комитет для руководства милицейскими подразделениями города создает совет московской милиции во главе с комиссаром по гражданским делам Москвы. На этот пост был назначен профессиональный революционер, член партии большевиков с 1907 года, активный участник боев 1905 года на Пресне и Московского вооруженного восстания Михаил Иванович Рогов. Первый документ, который подписал советский «градоначальник» Москвы, — приказ № 1 был о восстановлении порядка и охране жителей города.
Важную роль в укреплении правопорядка сыграло постановление Моссовета от 26 ноября 1917 года «О борьбе с грабежами». Гражданскому комиссару М. И. Рогову Президиум Совета поручил установить контакт с солдатской секцией Моссовета для объединения усилий в борьбе с преступностью. При гражданском комиссаре организуется специальный комиссариат, в который вошли представители солдатской секции Совета рабочих и солдатских депутатов, совета милиции, уголовно-розыскной милиции, летучего отряда Красной гвардии. В распоряжение этого органа поддержания правопорядка был выделен отряд милиционеров-добровольцев численностью 50 человек и 10 красногвардейцев-самокатчиков. В декабре к ним присоединился отряд балтийских матросов, присланных Центробалтом по указанию В. И. Ленина в Москву для охраны революционного порядка. В распоряжении гражданского комиссара находился также и конный эскадрон.
Широкие полномочия в борьбе с контрреволюционерами и уголовными преступниками Московский Совет предоставил Чрезвычайному штабу Московского военного округа.
Из приказа Чрезвычайного штаба МВО от 24 февраля 1918 года:«1. Лица, застигнутые на месте совершения ими нижеследующих преступлений — грабежа, разбоя, погрома частных жилищ, учреждений или торгово-промышленных заведений, будут расстреливаться отрядами революционной армии.
2. Все частные лица, организации и учреждения, домовые комитеты, торгово-промышленные заведения и предприятия, не имеющие на то особого разрешения, должны немедленно сдать имеющиеся у них бомбы, гранаты, снаряды, взрывчатые вещества или пулеметы в районные Советы рабочих и солдатских депутатов.
Лица, не сдавшие перечисленных предметов, предаются учрежденному сего числа при штабе округа Чрезвычайному революционному суду…»
Столь строгие и решительные предписания первых правоохранительных органов диктатуры пролетариата были вызваны массовым разгулом преступности, играющей на руку контрреволюции и грозящей парализовать нормальную жизнь в стране. Известный английский романист Герберт Уэллс, посетивший Советскую Россию вскоре после Октябрьской революции, писал об обстановке на улицах Москвы и Петрограда в первые послереволюционные месяцы:
«Среди бела дня на улицах Москвы и Петрограда людей грабили и раздевали, и никто не вмешивался. Тела убитых валялись в канавах, порой по целым суткам, и пешеходы проходили мимо, не обращая на них внимания. Вооруженные люди, часто выдававшие себя за красноармейцев, врывались в квартиры, грабили и убивали. В начале 1918 года новому большевистскому правительству пришлось вести жестокую борьбу не только с контрреволюцией, но и с ворами и бандитами всех мастей».
Все более активную роль в наведении революционного порядка и в борьбе с преступностью начинает играть Московский уголовный розыск или, как он назывался в то время, уголовно-розыскная милиция Москвы. Именно в его организации и последующей реорганизации отразились все сложности той обстановки, в которой на заре Советской власти складывались правоохранительные органы молодого пролетарского государства.
Перед рабоче-крестьянской властью с самого начала социалистического строительства встала задача коренной ломки буржуазного административного аппарата и создания на его месте принципиально нового учреждения для борьбы с преступностью. Однако это оказалось делом непростым. У пролетариата не было опыта организации изобличения преступников, не хватало людей, многие чиновники старого сыска бойкотировали мероприятия рабоче-крестьянской власти, отказывались сотрудничать с нею. Но даже те из них, которые по тем либо иным причинам согласились работать в новой службе, далеко не всегда добросовестно относились к своим обязанностям. Над многими из них довлел груз прежних привычек и условностей.
Советская власть в силу определенных причин вынуждена была какое-то время привлекать старых специалистов сыска и мириться с тем обветшалым грузом прошлого, который они старались протащить и в новую службу борьбы с преступностью. Хотя после победы Великого Октября в уголовно-розыскную милицию Москвы пришло немало новых сотрудников из числа революционно настроенной молодежи, опыта розыскной работы у них пока не было.
Пройдут годы, и имена многих из них — таких как рабочий Л. Бахматов, фронтовик Н. Осипов, служащий Н. Ножницкий, гимназист Г. Тыльнер и их боевые соратники — станут хорошо известны за пределами Москвы, на их делах будут учиться другие. Но на первых порах молодым сотрудникам уголовно-розыскной милиции все приходилось познавать с азов, овладевать основами борьбы с преступностью в процессе самой этой борьбы, присматриваться к работе старых специалистов сыска.
Этими причинами в основном и объясняется тот факт, что первое время организация уголовно-розыскной милиции, в отличие от других административных органов бывшего буржуазного государства, не претерпела существенных изменений. Известную роль тут сыграла и широко бытовавшая в те годы теория о том, что уголовный розыск стоит над классами, так как борется с преступностью в равной мере опасной для всех людей — богатых и бедных. Преступнику, мол, необходимо завладеть чужим добром, а кому это добро принадлежит — помещику или фабриканту, рабочему или крестьянину — для него все равно. Подобную теорию надклассовости уголовно-розыскной службы проповедовали в первую очередь руководители старой сыскной полиции.
Вскоре после назначения на должность гражданского комиссара Москвы М. Рогов отправился в 3-й Знаменский переулок, где в свое время располагалась сыскная милиция Временного правительства. По всему чувствовалось, что Октябрьская буря обошла стороной это учреждение. Шок, вызванный разгромом в марте 1917 года картотек и формуляров старого сыскного отделения, прошел. За месяцы властвования Временного правительства все здесь вернулось на круги своя и обрело прежнее состояние уверенности и силы. В большом, великолепно обставленном кабинете гражданского комиссара встретил вежливый выхоленный мужчина старше средних лет.