Венец Прямиславы - Елизавета Дворецкая

– Пока тушить будем, людей до Кракова доведут, – бросил Ростислав. – Черт с ним, пусть горит! Бревна новые привезем, дома построим, если будет для кого! А пустой город мне зачем, где я людей для него возьму? Опять на Владимир за полоном идти?

Население пограничных городков и впрямь какой-то частью состояло из полона, приведенного из других земель. Володарь помогал вынужденным переселенцам, выделял им зерно и кое-что из скота, стараясь, чтобы у них не возникло желания бежать обратно.

– Поехали! – Ростислав повернул коня к тропке на брод. – Догоним.

Догнать ляхов, ушедших лишь нынешним утром, не составляло труда – тех сильно задерживал пеший полон и медленно бредущая скотина. К тому же лепешки и комки навоза ясно указывали путь, где гнали коров и лошадей.

Когда следы стали совсем свежими, Ростислав остановил дружину и приказал снарядиться: натянуть кольчуги, надеть шлемы, взять щиты.

Впереди показался брод через вторую порубежную реку, Вислоку: за ней лежали земли уже скорее ляшские, чем русские. Над бродом в воде висело широкое пятно взбаламученной грязи, а берег сплошь покрывали следы раздвоенных коровьих копыт и человеческих ног. Поверх них отпечатались следы конницы: значит, конные ляхи идут позади добычи. Часть дружины верхом, вероятно, возглавляет строй, но их следы полностью затоптаны пленниками и скотом.

Проехав брод, Ростислав обернулся и окинул взглядом берег. Спуск к броду был довольно крут, кони одолевали его шагом, очень осторожно. Если что, держать оборону с русского берега будет гораздо удобнее, чем идти здесь на приступ.

За бродом следы свернули: отряд грабителей направлялся на большую Краковскую дорогу, по которой купцы из Руси ездили в Польшу. Но силами столь малого отряда Ростислав не мог воевать с польскими городами, поэтому грабителей необходимо было догнать раньше, чем те до нее доберутся.

– Вон, вон! – закричал от чела строя Ястреб и тут же понизил голос, точно враг мог его услышать: – Вон, Володаревич, из низинки поднимаются! Видишь?

– Вижу!

Впереди открылось довольно широкое пространство – луговина, где паслись коровы и несколько овец. Примерно в полуверсте виднелся отряд, выходящий из ложбины. Как и думал Ростислав, впереди шла часть конницы, за ней – сбившийся в кучу полон, потом – скот и остаток конницы. Дорога огибала лес, и вскоре отряду предстояло скрыться за поворотом. Обоза у поляков не имелось – видимо, пошли налегке, намереваясь взять какую получится добычу и сразу вернуться, пока перемышльский князь не успеет узнать о нападении. Они не могли предвидеть, что сын Володаря окажется совсем рядом.

– Закрыть уши лошадям, – велел Ростислав, обернувшись к ближайшим отрокам. – Как услышите «Вперед!» – бейте задних. Кого сможете, берите живыми. Старший – Звонята.

Он поворотил коня на узкую тропинку, разрезавшую выступ леса насквозь. Большой отряд или повозка пройти здесь не могли, но пешему путнику или одинокому всаднику тропинка позволяла заметно сократить дорогу. Ростислав помчался по ней, торопясь обогнать медленно идущий отряд.

Примерно на полпути княжич остановился, соскочил на землю, вложил коню в уши затычки из пакли и набросил повод на ветку. Умный скакун никуда не уйдет без хозяина, но потом за ним надо будет вернуться – ведь никакого зова он не услышит. А ехать дальше нельзя: в лесу конский топот разносится далеко, а Ростислав не собирался заранее дать ляхам знать о себе.

Дальше он побежал налегке. Кольчугу и шлем оставил с конем – сейчас для него скорость была важнее, да и вступать в бой сразу он не собирался.

А бегал Ростислав хорошо. Не совсем так, как настоящие волки, но всяко лучше деда Боняка, который по степному обычаю даже по нужде на десять шагов от кибитки отъезжал верхом.

Добравшись до опушки и выглянув, Ростислав с облегчением отметил – успел. Отряд находился еще примерно в паре перестрелов. Над группой всадников болтался на длинном древке какой-то стяг, но ветер свернул его, и Ростислав не мог разглядеть изображения. Как и среди всадников, ехавших поблизости от стяга, он не видел знакомых лиц и не мог угадать, кому принадлежит дружина.

Ростислав отдышался. Отряд ляхов уже начал огибать выступ леса: голова находилась уже с этой стороны, а хвост – еще с той, где ждал Звонята с дружиной, не показываясь пока что из зарослей.

Самое подходящее время.

Пора.

Набрав в грудь воздуха, Ростислав поднес руки ко рту и завыл: надрывно, тоскливо, по-волчьи. Многие отроки и охотники умеют подражать волкам, но внук Боняка достиг в этом искусстве невиданных высот. Вой полетел над лесом, над луговиной, и его услышали. Всадники удивленно завертели головами, кони забеспокоились, стали приплясывать, менее вышколенные встали на дыбы.

Ростислав испустил еще один вопль, леденящий душу. Эхо в лесу показалось каким-то уж слишком долгим и ясным, и тут он с изумлением понял, что ему отвечает другой волк, настоящий! Сам он никогда не путал голоса волков с голосами подражающих им людей.

Хищник крылся где-то в лесу, в тех местах, которые ляшский отряд уже проехал. Отряд встал, всадники пытались усмирить коней. В восторге от неожиданной помощи, Ростислав снова завыл, и волк вторил ему, а где-то чуть дальше им ответил третий! Должно быть, серые лесные псы неподалеку расположились на дневку. Ростислав взвыл еще раз, и голоса трех волков слились в один, протяжный и переливчатый поток.

Со стороны отряда раздавались беспокойное конское ржание, ругань и крик. Один жеребец метнулся в сторону и помчался назад, прочь от тревожной песни смерти, потом сразу три-четыре. Надо думать, лошадей напугал не только вой, но и запах близкого хищника, который они уловили своими чуткими ноздрями.

В рядах ляшской дружины началась паника. Не слушая всадников, животные метались туда-сюда, одни рвались вперед, другие назад. Мимо Ростислава, притаившегося на опушке, промчался конь без всадника, за ним другой, на котором человек сидел, вцепившись в гриву, а седло под ним быстро сползало набок. Третьему пришлось еще хуже – он застрял ногой в стремени, и обезумевший жеребец волок за собой по земле тело, уже едва ли живое.

Топот, крик и ржание оглушали. Ростислав даже не сразу расслышал боевой клич своей собственной дружины: Звонята не сплоховал и ударил вовремя. Лошади перемышльцев благодаря затычкам в ушах не слышали волчьего воя и гораздо лучше повиновались всадникам среди начавшейся свалки. Перемышльцы метали во врагов сулицы, рубили мечами и топорами, рассеивая ряды ляхов, и уже вскоре пробились к полону.

Пленные жители города Вислоча, увидев стяг и поняв, что к ним пришла свобода, кричали от радости и ужаса: будучи связаны в длинные вереницы, они не могли уйти из гущи битвы, и теперь клинки сверкали, а копыта молотили почти у них над головами! Люди испуганно жались к обочинам дороги, к кустам опушки, пытались спрятаться среди деревьев, но, неловкие со связанными руками, многие падали, разом обездвиживая всю цепочку. Отрокам Звоняты приходилось не только бить ляхов, но и следить, чтобы не потоптать своих. Коровы, медлительные и бестолковые, увеличивали суматоху и давили пеших пленников, оглашая лес обиженным мычанием. На лесной дороге творилась полная неразбериха, крайне опасная и для людей, и для животных.