Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Побег я планировал осуществить ночью – но у меня ничего не вышло. Вернулся бородатый. Он выгнал студентов, уселся напротив меня – и принялся сверлить взглядом.
Похоже, пришло время для очной ставки.
- Слушай, ну я же знаю, что ты не просто олуша, - просительно сказал он. – Мы с Хадсоном все видели.
Он развернул смятый лист бумаги... ну да, тот самый, на котором я написал свое неосторожное послание.
- Я не сумасшедший, - сказал бородатый, убедившись, что слова по-прежнему тут. – Знаешь, я после нашей встречи даже терапевта навестил. Это написал ты, не отрицай. И еще там, на земле... это осталось на записи камеры. Как видишь, доказательств полно. Нет смысла отпираться.
Я издал противный вопль. Я просто тупая олуша. Я хочу кушать. Я сейчас сренькну в поилку и почищу перья. Отстань от меня.
Бородатый не отстал. И, видимо, за день он выспался, потому что эту ночь посвятил мне полностью. Ходил по виварию и рассуждал вслух, строил гипотезы, пытался наладить контакт. Он, похоже, был настоящим ученым, и мне даже стало его жалко. Возможно, мое появление в его жизни навсегда ее изменит, и он до конца дней будет искать разгадку.
Я прекрасно знал, как часто сходят с ума волшебники, и насколько мало порой для этого нужно. Ученые не так подвержены безумию, на их мозги не воздействуют мана, эфир, духи и закромочные явления, но и с ними тоже случается.
Такое вот необъяснимое событие вполне может стать толчком.
- Если ты просто олуша – что это был за феномен?! – уже с явным раздражением потряс листком бородатый. – Слушай, я бы прибег к угрозам, но...
Он перечитал мое послание. Да, сложно чем-то угрожать тому, кто требует себя убить.
Бородатый никак не мог угомониться. Он начал проводить со мной тесты на интеллект. Показывать какие-то карточки, какие-то головоломки с шариками... я все это подчеркнуто игнорировал. Сидел и крякал. Я надеялся, что смогу достаточно разозлить своего мучителя, чтобы он меня придушил.
Глупая надежда, конечно. Я сам по роду деятельности часто имею дело с животными – мне ли не знать, какую бездну терпения проявляют те, кто с ними работает? Даже когда бородатый достал меня из клетки, и я первым делом сренькнул ему на руки, он остался спокоен. Только вытерся и продолжил свои эксперименты.
И когда он подключил к моей голове какой-то конструкт с присосками, я решил попробовать еще раз. Перестав корчить из себя тупую тварь, я издал три коротких крика и пристально уставился на бумагу.
Бородатый сразу догадался и радостно сунул мне чернильницу. Я обмакнул туда клюв и вывел каллиграфическим почерком: «Я не олуша. Я застрял в этом теле. Я волшебник. Если освободишь, исполню желание».
Подумав, я приписал еще: «Я открыт для торга».
Конечно, я не так уж много мог исполнить. На тот момент я был всего лишь лиценциатом. Но что-то я все-таки мог. У меня были отличные ятрохимические навыки и специфический фамиллиар, так что я умел лечить самые разные болезни – а это часто бывает заветным желанием. Я не мог дать бессмертие, но мог улучшить внешность и здоровье.
В других областях у меня тоже имелись некоторые возможности. А в крайнем случае я мог попросить о помощи друзей. В Мистерии действует принцип взаимовыручки, знаете ли. Волшебники одалживают друг другу способности с большими скидками и даже в кредит. У нас очень развита профессиональная солидарность, это заложено еще отцами-основателями, которые сплотились для победы над Бельзедором, а потом поняли, что в единстве – сила.
- «Хрестоматия для юных волшебников», - ухмыльнулся Бельзедор. – Читал, как же.
Прочитав мою записку, бородач долго сидел в ступоре. Он явно перечитал ее несколько раз, пока не убедился: написано именно это, глаза его не обманывают. Отложив бумажку, он слегка растерянно сказал:
- Зловредный ты какой-то волшебник. Все руки мне обосрал.
- Птицы не контролируют клоаку, - попытался оправдаться я.
Конечно, из моего горла донеслись только писк и клекот.
Бородатый снова принялся ходить из угла в угол, раздражая обезьян. Он о чем-то напряженно думал. В конце концов уселся на стул... почему-то задом наперед, положив руки на спинку... уставился на меня и заговорил:
- А может, ты все-таки анирник? Почему я должен тебе верить? Ну вот умрешь ты – и что?
Я снова сунул клюв в чернильницу. Процедура неприятная, вообще-то, у чернил отвратительный вкус. Уже с досадой я вывел на бумаге: «Вернусь в свое тело».
- Ерунда какая-то, - растерянно сказал бородатый. – Желание какое-то... почему всего одно? И где у меня гарантии, что ты потом сюда вернешься и что-то для меня сделаешь? Может, никакой ты не волшебник, а... не знаю, нечистый дух, злой джинн из сказки?.. Раз уж мы дошли до антинаучной чуши, то что мешает тебе быть самим сатаной?
Хороший вопрос. Мой пленитель оказался здравомыслящим человеком, рассматривающим все варианты. И я, кажется, зря вообще упомянул исполнение желаний. Надо было давить на жалость, но я боялся, что не дожму, и он предпочтет оставить себе разумную птицу.
А теперь вот в нем, похоже, пробуждается алчность. Он уже размышляет, почему желание всего одно. Начинает понимать, что положение-то у меня безвыходное, так что можно получить и побольше.
Я сам себе делаю все хуже и хуже. Блеваные птичьи мозги. Тупая олуша. Надо как можно скорее вернуться в свое тело, а то придется обращаться к психозрителям.
Впрочем, бородатый все же оказался не настолько меркантильным. Он не сосредоточился на желаниях, куда больше его волновало то, что я могу не вернуться. Сейчас у него в руках уже было нечто потрясающее – разумная птица. Птица, которая умеет писать и называет себя волшебником.
А если он
