Книга страха - Юлия Остапенко

Запись получилась длинной, и последние фразы не влезли в пространство, отведённое для девичьих излияний. Поэтому всё, начиная со слов «если бы только…», Эми вписала в графу, которую, по замыслу создателя дневника, должны были заполнить её мечты.

Робби пришёл в «Солнечные часы» на следующий день. Потом два дня его не было, а потом он появился снова. Иногда он приходил с Дейлой, иногда — один, Эми старалась перепоручить обслуживание его столика одной из девочек, но это не всегда удавалось. Если ей приходилось обслуживать его, Робби не разговаривал с ней, не пытался до неё дотронуться, но смотрел на неё — смотрел так, словно ничего не изменилось, они по-прежнему вместе, и он по-прежнему может не звонить ей неделями, а потом заявиться к ней за полночь и потребовать секса, и если она откажется, сославшись на то, что устала после тяжёлой смены… словом, лучше было не отказываться.

«Уходи, уходи, убирайся отсюда, я же попросила свой дневник, чтобы ты убрался!» — думала Эми, опуская глаза и чувствуя, как ползёт его взгляд по её ноге к подолу форменной юбки — ещё более короткому, чем в тот день, когда он пришёл сюда впервые, потому что теперь с подола убрали оборку. И так Эми узнала, что некоторые очень хорошие вещи могут быть одновременно и очень плохи.

Карла приняла её проект униформы с восторгом и пообещала тут же направить его в дом дизайна, где работала одна из её приятельниц. Заказ на партию приняли и выполнили быстро, так что уже через две недели Эми впервые надела блузку с юбкой, выполненные в профессиональной мастерской по модели, разработанной лично ею. И пусть это была всего лишь униформа официантки — Эми чувствовала себя так, словно это вечернее платье с оторочкой из серебристого песца. И так она ощущала себя, пока взгляд Робби не начинал лапать её коленки.

Это длилось несколько недель, а потом Дейла вдруг однажды пришла одна. Это было впервые — Робби бывал с Дейлой, Робби бывал без Дейлы, но Дейла без Робби не являлась ещё ни разу. Чувствуя странную тревогу, мешавшуюся с надеждой, Эми подошла к столику Дейлы и нейтральным тоном поинтересовалась, что та закажет сегодня. В ответ Дейла бросила на Эми неприязненный взгляд и безо всякого перехода сказала:

— Робби предложили должность в Чикаго. Я поеду с ним. Мы поженимся, — и с вызовом вскинула подбородок.

Эми сама не знала, чего в тот миг ощутила больше — облегчения или жалости к этой женщине. А впрочем, если Дейла и впрямь не дура, она ведь знает, на что соглашается.

— Очень рада за вас, мэм. А теперь не угодно ли будет сделать заказ?

— Пусть меня обслужит кто-то другой, — надменно сказала Дейла, и Эми, одарив её благодарной улыбкой, поспешила отойти к барной стойке, где как раз одна из девушек отдавала заказ бармену.

— Мередит, ты не могла бы взять двенадцатый столик?

— А? — Девушка вскинула глаза на Эми, потом на посетительницу. — А-а, снова эта девица, подружка твоего бывшего? Конечно, милая, без проблем. А ты возьми четвёртый, там жутко вредная старуха, всё ей кофе то слишком холодный, то слишком горячий.

Жутко вредная старуха оказалась женщиной лет пятидесяти, высокой, стройной, поджарой, явно много времени проводящей в тренажёрных залах и салонах красоты. Она очень хорошо выглядела; впрочем, восемнадцатилетней Мередит она всё равно должна была показаться дряхлой.

— Мисс Завацки? — бросив взгляд на бейдж Эми, сказала женщина, когда та подошла к её столику. — Какая удача. Вы-то мне и нужны. — И прежде чем Эми успела опомниться, женщина протянула ей руку для пожатия — резко и твёрдо, по-деловому, по-мужски даже. — Я Элизабет Нелкинз, главный дизайнер «Лекстер-Мод». Пришла взглянуть, как смотрятся в быту наши модели… то есть ваша модель, сшитая нами.

— Миссис Нелкинз, — пролепетала Эми, растерявшись так, что даже не сообразила принять великодушно предложенное рукопожатие. — Я… для меня это очень… Я каждый месяц читаю «Дизайны Лекстер-Мод»! Раньше выписывала, но потом подписка стала такая дорогая и…

«Господи, что я несу», — подумала Эми, а Элизабет Нелкинз усмехнулась, поджав тонкие губы.

— Думаю, эта проблема разрешима. Но я рада слышать, что вы в курсе, чем занимается наша компания. Это сэкономит время нам обеим, потому что, говоря по правде, я ещё четверть часа назад должна была быть на нашей фабрике с ревизией.

— Тогда, может быть, я позову Карлу… то есть миссис Шейн?

— Не думаю. Вряд ли Карла будет рада меня видеть сегодня. Я ведь собираюсь лишить её самой хорошенькой, толковой и ценной из её служащих. Мисс… — Ещё один взгляд на её бейдж, прямой и быстрый, как стрела, пущенная в сердце. — Мисс Завацки, хотите на меня работать?

Домой Эми пошла пешком. Идти пришлось далеко, но ей необходимо было прогуляться и освежить голову, благо промозглые холода немного отступили, и стояли мягкие, тёплые и солнечные дни — последние в этом году. Эми шла запруженными людьми тротуарами, между огромных сверкающих витрин и рядами гудящих машин, шла, сунув руки в карманы, и ветер трепал её жёлто-красный шарфик, который она купила несколько недель назад вечером, когда в жизни у неё не было ничего, кроме этого шарфика. Её работу впервые похвалил человек, на самом деле знающий в этом толк; Робби уезжает в Чикаго и оставит её в покое; и ей предложили только что заниматься тем, о чём она для себя и мечтать не могла. Это было так удивительно, что изумление оказалось сильнее радости, вот потому-то Эми и шла так медленно, потому прятала руки в карманах так глубоко, словно ей было холодно, потому опускала голову так низко, что, если бы пробегавшим мимо неё людям было до неё хоть какое-то дело, они бы решили, что она несчастна. Но она ведь была счастлива, правда? Так счастлива, как никогда раньше! И, повторяя про себя эту мысль снова и снова, она понемногу ускоряла шаг, спина её выпрямлялась, плечи расправлялись, а взгляд становился ярче; Всё хорошо! Господи, подумала Эми Завацки, впервые за много-много-много дней, впервые с тех пор, как погиб Джейк, впервые с того дня, как умерла мама, у меня всё совсем хорошо!

Она вдруг поняла, что у неё безумно устали ноги — и лишь тогда осознала, что идёт уже не меньше двух часов. Начинало смеркаться, а идти по-прежнему оставалось не меньше десяти кварталов. Махнув на всё рукой, Эми решила шикануть и поймала такси. Жёлтая машина с шашечками остановилась сразу, стоило ей только взмахнуть рукой.

— Куда едем? — буднично осведомился таксист, и Эми, подтягивая ноги и захлопывая дверцу, сказала:

— Пэрингтон-авеню, 61, пожалуйста.

— Пэрингтон? Это не там, где сегодня был взрыв?