На каждом шагу стукач - Илья Гуглин

Но на общем собрании, куда меня пригласили, присутствие начальства полностью изменило тон выступлений. Одни лозунги. Слушать их, умрёшь со скуки. И мне это было хорошо знакомо. А когда начала выступать передовичка, начали болеть уши…

Лекция прошла нормально. Люди, которые ещё практически не видели телевизора, проявляли какой-то особый интерес. Наверное, потому, что всё время сравнивали с кинопередвижкой. Им даже не верилось, что можно будет смотреть то, что захочешь. Один колхозник даже спросил:

– А куда же денется кино, когда привезут ваше телевидение? И нужен ли для него кинщик (киномеханик)?

Возвращались из командировки не по прямой. Отвезли нас в райком партии. Там я должен был оставить отчёт, написанный по результатам проверки. Написал коротко, но правдиво. Долговязый инструктор райкома прочитал, почесал макушку и изрёк:

– Не-е-т, такой материал не пройдёт. Вы ставите под сомнение систему выдвижения передовиков. А это уже проверено временем. Со времён Стаханова и Мамлакат.

Он почему-то не сказал, что это линия партии или что-то подобное, поэтому мне показалось, что его ещё можно переубедить, что я и пытался сделать. Но всё напрасно. Только зря время потратил.

– Почему так долго? – встретили меня мои сопровождающие (сейчас бы их назвали бизнес-эскортом). Пришлось рассказать.

– Несовременный вы человек, – говорит мне наша Надежда, – послали бы меня, и отчёт враз был бы подписан.

– А это, каким образом? – спрашиваю. – К тому же – враз…

– Да очень просто. Правда, сначала нужно было у агронома пару конских таблеток выпросить…

– А вторая зачем? – начиная кое-что понимать, спрашиваю я.

– Да так, на всякий случай. Глядишь, пригодится когда-нибудь…

На каждом шагу сексот[2]

Товарищи, у нас перестройка.

Стучите по телефону.

Сразу заявляю, что не собираюсь раскрывать какие-то секреты. Во-первых, потому, что я их не знаю. Во-вторых, это повествование касается давно минувших событий, и не имеет никакой ценности. Впрочем, лучше начать всё по порядку. Работал я преподавателем в техникуме. В самые молодые годы. Сначала были сложности, так сказать, производственного характера. Заключались они в противоречии между стремлением дать хорошие знания, что связано с определённой требовательностью, и чисто личностными отношениями со студентами, что тоже было достаточно важным для холостого молодого преподавателя.

Но вот, как-то останавливает меня начальник отдела кадров и просит зайти к нему в кабинет. Оказалось, что со мной хочет поговорить один человек. А студенты пусть подождут, с ними ничего не случится. Что делать? Пришлось познакомиться с этим человеком. Невысокого роста. Лысоват. Опрятно одет. Тонкие черты ничем не примечательного лица. Он совсем не скрывал, что работает в КГБ, и для убедительности даже показал мне свою красную книжечку. Бросалось в глаза, что эту беседу он стремится провести как бы непринуждённо, по-дружески. Для этого он не садился за стол, а, стоя передо мной, предложил закурить Мальборо.

Затем он, как бы между прочим, сказал, что любит курить только сигареты Филипп Моррис, а его интерес к моей скромной персоне заключался в желании наладить взаимную любовь. То есть они меня уже давно любят. Со времён пионерского лагеря на Азовском море и спецкафедр в институтах. Так сказать, любовь без взаимности.

– Расскажите, пожалуйста, о ваших встречах с иностранцами, – довольно неожиданно произнёс он.

– С иностранцами? – повторил я. – Ради бога, здесь и скрывать нечего. – После этого я начал рассказ об индусах-практикантах на металлургическом заводе. О том, что переводчица оставляла их со мной и перестала приходить на завод, а всё своё время уделяла художественной самодеятельности. О том, что самого туповатого из них мы рекомендовали на должность начальника. Не доверять же ему технику. Ещё много чего я хотел рассказать, но мой собеседник остановил меня.

– С индусами хватит.

– Да, но там были не только индусы. Был среди них один сикх. Он носил на голове эдакий тюрбан… К сожалению, мои знания этнографии Индии также не заинтересовали моего собеседника. Пришлось продолжать:

– Были у меня встречи и с французскими студентами… – Я пытался рассказать о наших диспутах в Днепропетровском дворце студентов, но моего собеседника это также не интересовало.

– Расскажите лучше о ваших встречах с американцами.

«Так вот оно что», – подумал я.

– Вы бы мне сразу об этом сказали, и мы не потеряли зря несколько минут…

Удивило меня это предложение потому, что об этих встречах «товарищи в штатском» знали не меньше меня. Дело в том, что мой шурин Михаил… К сожалению, я всегда не уверен в правильности значения слов шурин, сноха, деверь, свёкор, золовка и так далее. Поэтому скажу так: муж моей сестры… Так вот муж моей сестры, Михаил, имел родственников в Америке. И это не было большой тайной. Так как все произошли от Адама и Евы, то каждый иностранец, включая китайцев, малайцев и лоураветланов, в той или иной степени является родственником каждого. Но вернёмся к родственникам моего шурина. Всё-таки удобней использовать это редко встречающееся слово.

Сестра Михаила во время войны, где-то в глубокой эвакуации, познакомилась с одним польским евреем и вышла за него замуж. После войны они уехали в Польшу и за несколько лет обзавелись тремя детьми. Когда детям было от трёх до десяти лет, во главе Польши стал верный сталинист Владислав Гомулка. Как и положено деятелям подобного сорта, у него был индивидуальный пунктик, с помощью которого он и пытался решить сразу две проблемы. Он разрешил людям выезд из страны. Делал он это потому, что хотел получить американскую помощь и предстать в красивом виде перед Западом.

Реализовать свою задумку ему, естественно, не удалось, но многие люди воспользовались предоставленной возможностью. Вот именно тогда и ринулась польская интеллигенция в Европу и Америку. Вместе с ними уехали и многие другие люди, в том числе сестра моего шурина Михаила с семьёй. Перед отъездом они заехали к нам, познакомились с нашим бытом, но после посещения магазинов появилась фраза: «Нет, здесь жить невозможно. На зарплату не проживёшь, а воровать мы не умеем». Первые годы им было нелегко. Но со временем взрослые взяли, как говорят в Америке, язык, трудоустроились, и дети подросли. Вот тогда-то и появилось у них желание следовать американским традициям – дарить подарки бедным и нуждающимся.

Сначала это были бытовые вещи, одежда и прочее. Казалось бы, пустяк, пара женских туфель, но не для нашей страны, страны развитого социализма… Две девочки в Квинсе возвращались к себе домой с вечеринки. Зашли в обычный магазин, в котором одна из них купила и надела новые туфли, а старые положила в освободившуюся коробку. Выйдя на улицу, она начала как-то неестественно осматриваться и наконец-то нашла то, что её интересовало. Свободную урну для мусора, куда и отравилась красивая коробка со старыми туфлями. Её подружка оказалась более практичной и со словами:

– Один раз одеванные туфли не выбрасывают, – вытащила коробку из урны. Вот так эти туфли и оказались в центре внимания небольшого круга простых людей и работников спецорганов… Затем подарки стали посолиднее, включая автомобиль «Волга». Потом она сама вместе со своим мужем приехала в гости собственной персоной. И, наконец, пригласила своего брата и оплатила все расходы по поездке на месяц в США. Могло ли всё это произойти без ведома КГБ? Ни в коем случае. Поскольку я был свидетелем, и от меня ничего не скрывали, то я хорошо знал, что половина аппарата этого «достойного» ведомства была задействована на работу с этими, не совсем советскими людьми. Вот какая была предыстория моей беседы с «товарищем в штатском». Именно поэтому мне не трудно было излагать основные этапы столь важного мероприятия, сопровождая каждый из них соответствующим комментарием: «это вы знаете», «это вы прекрасно знаете» и «а это вы знаете лучше меня». Видя, что от меня большего не добьёшься, мой собеседник решил подойти с другой стороны:

– А как вы сами оцениваете контакты с иностранцами?

– Как оцениваю? – переспросил я. – Положительно. И чем их будет больше, тем лучше.

– Это почему же? – не унимался мой собеседник.

– А потому, – ответил я, – что меньше будет вранья и инсинуаций. Пусть приезжают и посмотрят, как мы живём на самом деле…

Я думал, что уведу этот теоретический диспут в сторону, но мой собеседник неожиданно сам остановился и заявил:

– Вы правильно понимаете назначение таких контактов. И наша цель заключается в том, чтобы эти контакты не происходили со случайными людьми. Поэтому мы предлагаем вам сотрудничать с нами, – и так далее.

Другими словами, мне нужно лишь полюбить их и выполнять некоторые мелкие поручения, как, например, втираться в доверие к иностранцам, подслушивать, шпионить по мелочам, и тотчас передо мной откроются необозримые возможности. В ходе беседы я понял, насколько наивны были мои бывшие попытки поступить на работу в одесское морское пароходство или поехать на строительство металлургического завода в Бхилаи (Индия), несмотря на то, что моя кандидатура была вполне приемлемой.