Сергей Есенин. Казнь после убийства - Виктор Кузнецов

Никогда Николай Горбов экспедитором «Петрокоммуны» не работал. В 1922–1925 годах он нес службу в АСО УГРО административного отдела Ленинградского губисполкома (АОЛГИ). В недавно рассекреченной «Книге по учету исходящих удостоверений личности сотрудников уголовного розыска» (1922–1924) мелькает и его фамилия.

Доступные нам архивные материалы АСО УГРО (многие уничтожены) показали: это ведомство занималось не только уголовщиной, но и тесно сотрудничало с ГПУ. Многие милиционеры, прошедшие выучку в АСО, становились секретными сотрудниками (сексотами) ГПУ, занимали ключевые посты в городской администрации; под милицейской шинелькой часто билось чекистское сердце. Да иначе и не могло быть. Срастание ЧК — ГПУ и милиции в условиях крайне заполитизированной страны считалось закономерным и естественным процессом.

Нам попался замечательный по холуяжу документ под грифом «Совершенно секретно», подписанный начальником Петроградской губернской милиции Серовым и его помощниками. И хотя документ относится к октябрю 1922 года, он сохраняет свой пропагандистский пыл и в 1925-м. Процитируем из него небольшой фрагмент:

«Всем начальникам районов Петрогубмилиции.

В связи с предстоящей предвыборной кампанией враги Рабоче-Крестьянского Правительства под флагом друзей народа, не брезгуя никакими измышлениями, не стесняясь никакой ложью и клеветой, забыв о том позоре, каким уже не раз были заклеймены рабочей и крестьянской массой, они, эти политические шулера, вновь делают попытку сбить с толку нашего революционного рабочего…

Во избежание… излишнего брожения умов малосознательной рабочей среды, не давая почвы для развязки языков шептунам и шкурникам, предлагаю всем начальникам районов под их личную ответственность, через подчиненные им органы милиции и ее членов, строго и неукоснительно следить за лицами, тем или иным путем пытающимися распространить свою погромную литературу. Всех заклейменных лиц немедленно арестовать и отправить в ГПУ вместе с материалом».

Чем не доказательство родства милицейских и чекистских душ?

При анализе работы 2-го отделения Л ГМ обращает на себя внимание его тесная связь с 3-м Ленинградским полком войск ГПУ (его штаб дислоцировался через три дома от «Англетера», по просп. Майорова, 16).

Забегая вперед, заметим, в этом полку служил один из понятых при подписании «акта» Горбова об обнаружении тела Есенина, посещал сию чекистскую цитадель и другой заметальшик следов убийства поэта (об этом позже). «Дружба» 2-го отделения ленинградской милиции с чекистской воинской организацией подтверждается рядом выявленных нами в архивах фактов. Один пример. 16 февраля 1926 года на заседании «бюро коллектива» его оторг (ответственный организатор) Степан Кулеш, предложил преподнести подарок воинам к годовщине создания Красной Армии. Постановили: «Громову [Я. П.] поручить договориться с комполитсоставом 3-го полка войск ГПУ, в чем они более нуждаются» и «провести подписку о добровольном пожертвовании» (попробуй откажись). Зависимость милиции от ведомства Дзержинского была полнейшая. Любое «лишнее» словечко милиционера могло стоить ему жизни.

Не потому ли 70 лет промолчал агент Активно-секретного отделения уголовного розыска Георгий Петрович Евсеев (р. 1901). В беседе с нами старик рассказал (1995 г.), как он и его сотоварищи 28 декабря 1925 года под руководством инспектора Громова выезжали в «Англетер». Рассказ лукавый и надуманный, ветеран милиции по понятным причинам боялся открыть хоть в какой-то мере известную ему правду. И его понять можно — каких только репрессивных волн он не видел!.. Да и старая служба обязывала: в одном из архивных документов (1925 г.) фамилия Евсеева сопровождается многозначительной пометкой «Категория 53», которую еще предстоит расшифровать. В партийной характеристике (9 августа 1925 года) о Евсееве сказано: «Политически развит вполне удовлетворительно, окончил кружок 1-й ступени», «Дисциплинирован и исполнителен».

Вероятно, таким же исполнительным был и другой агент АСО УГРО Михаил Васильевич Казанский, по словам Евсеева, также выезжавший в «Англетер».

Бригаду «активно-секретных» милиционеров возглавлял инспектор Петр Прокофьевич Громов (р. 1896), уроженец Тверской губернии, сын полицейского-городового!). До 1918 года он работал наборщиком в типографии «Новое время», воевал под Петроградом и на Урале в составе «Питерского Красного батальона». В 1921 году отличился при подавлении Кронштадтского восстания, награжден орденом Красного Знамени. Как видим, достаточно проверенный властью сотрудник. Насколько нам известно, он не промолвил ни слова о чрезвычайном выезде в «Англетер». Скорей всего, возглавляемая им бригада выполняла декоративную роль, а агенты АСО УГРО и одновременно чекисты Дмитрий Михайлович Тейтель (р. 1899) и Михаил Филиппович Залкин (р. 1896), жившие в «Англетере» (№ 31–32), «на всякий случай» подстраховывали сослуживцев.[12] Об этой тайной операции ленинградские газеты ничего не сообщили, что говорит о неофициальном характере «визита» в гостиницу громовской бригады.

Закулисная возня вокруг «дела Есенина» подтверждается следующим документом, опубликованным «Новой вечерней газетой» (2 января 1926 года):

«Телефонограмма. Сообщено во 2-е отделение ЛГМ. 1925 г. 28 декабря мес, 4 часа вечера. В Обуховскую, им. Профессора Нечаева, в память 9 января 1905 года, больницу был доставлен труп гражданина Есенина Сергея Александровича, повесившегося в гостинице «Интернационал».

Кем доставлен: милиционером Мих. Каменским.

Труп гражданина Есенина передан в распоряжение 2-го отделения ЛГМ.

Дежурный Котелов».

Более чем странная телефонограмма. Выяснено, что Мих. Каменский не являлся сотрудником 2-го отделения ЛГМ, отсутствует его имя и в списках (1925 год) агентов УГРО. Еще заметим: телефонограмма напечатана весьма запоздало. Тело Есенина отправляется в больницу на судмедэкспертизу, еще не ясно существо происшествия, а покойного официально объявляют самоубийцей. Почему его транспортировку проводит «некто»? Мертвеца передают как вещь в распоряжение «простой» милиции. Есть над чем задуматься…

Кто такой Мих. Каменский? О нем мы находим несколько строк в «Дневнике» критика Иннокентия Оксенова, наблюдавшего грустную сцену прощания с Есениным: «Хороший был милиционер, юный, старательный. Подошла какая-то дама в хорьковой шубе, настойчиво потребовала: "Покажите мне его", — и милиционер бережно раскрыл переднею мертвое лицо. Лежал Есенин на дровнях головою вперед, ничего под тело не было подложено. Милиционер весело вспрыгнул на дровни, и извозчик также весело тронул».