Последний тамплиер - Реймонд Хаури

Люсьен сделал пару снимков, видимо, уже перебирая в уме список клиентов.

— Придется кое с кем связаться, — сказал он Гасу. — Дай мне несколько дней.

Плохо. Гасу срочно нужны были деньги, чтобы купить на них свободу. И нужно было на время убраться из города, пока не осядет пыль от «музейного дела». И все это нужно было немедленно.

— Угу… Поторопись. Пару дней максимум.

Снова что-то мелькнуло в глазах Люсьена. Наверно, прикидывает, как содрать еще и с покупателя, пообещав сбить цену до той, на которую продавец уже согласился. Скользкое дерьмо. Гас решил, что через месяц-другой, когда все уляжется, хорошо бы нанести французику еще один визит.

— Приходи завтра в шесть, — сказал Люсьен. — Ничего не обещаю, но сделаю все возможное.

— Не сомневаюсь.

Гас забрал крест, завернул его и опустил во внутренний карман плаща, в другой спрятал пистолет.

— До завтра, — попрощался он и невесело усмехнулся, выходя на улицу.

Люсьен трясся, пока его высокая фигура не скрылась за углом.

ГЛАВА 10

— Вот как раз сейчас мне это ни к чему, — проворчал Янссон, когда Рейли занял место напротив босса. За столом исполнительного директора в офисе на Федеральной площади уже сидели Апаро с Амелией Гейнс, а также Роджер Блэкбарн, возглавлявший отдел крупных и насильственных преступлений, и двое из его сотрудников.

Комплекс из четырех правительственных зданий в Нижнем Манхэттене располагался всего в нескольких кварталах от места преступления. Он вмещал в себя двадцать пять тысяч госслужащих, в том числе и персонал нью-йоркского филиала ФБР. Рейли с облегчением выбрался сюда из неумолчного шума главной рабочей площадки. Собственно, относительная тишина в кабинете была единственным, в чем он мог бы сейчас позавидовать своему начальнику. На плечи исполнительного директора нью-йоркского филиала в последние годы легла тяжелая ноша. Все пять областей преступной деятельности, находившиеся в ведомстве ФБР: наркотики и организованная преступность, насильственные преступления и крупные финансовые махинации, контрразведка и внутренний терроризм (последняя паршивая овца в этом зловещем стаде) расцвели пышным цветом. Янссон был словно рожден для этой ноши — у него было мощное сложение футболиста и холодное невозмутимое лицо под седеющими волосами. Впрочем, те, кому доводилось служить под его началом, быстро осознавали: если Янссон на твоей стороне — на него можно положиться, он как бульдозер сметет все, что стоит у тебя на пути. Но если ты имел неосторожность с ним повздорить, единственное, что можно посоветовать, — как можно скорее покинуть страну.

Янссону оставалось совсем немного до отставки, и Рейли как нельзя лучше понимал, что в последние месяцы службы ему вовсе ни к чему столь крупные осложнения, каким оказался «Штурм Метрополитен» — имя, присвоенное последнему делу. Журналисты, как и следовало ожидать, набросились на него. Еще бы, не обычное рутинное ограбление, а настоящий штурм. Автоматные очереди среди высшего общества Нью-Йорка! Жена мэра — заложница! На виду у всех казнен человек, и не просто застрелен, а обезглавлен, и не в тюремном дворике какой-нибудь ближневосточной тюрьмы, а здесь, на Манхэттене, на Пятой авеню.

В прямом эфире.

Рейли перевел взгляд с лица Янссона на флаг и девиз бюро на стене за его спиной, затем снова на шефа, который оперся локтями на стол и набрал в могучую грудь побольше воздуха.

— Обязательно объясню мерзавцам, как только до них доберусь, как неудачно они выбрали время, — пообещал Рейли.

— Непременно объясни, — фыркнул Янссон, откидываясь назад и обводя взглядом свою сборную. — Вы сами можете вообразить, сколько было звонков и с каких верхов, так что об этом не будем. Проанализируем, что у нас есть и что нам с этим делать.

Рейли покосился на остальных и заговорил первым.

— Предварительная экспертиза ничего не дала. Они практически ничего после себя не оставили, кроме гильз и лошадей. Эксперты рвут на себе волосы — им не с чем работать.

— В кои-то веки, — вставил Апаро.

— Как бы то ни было, оружейники уверяют, что стреляли из «кобры М-11/9» и из «микро-Узи». Родж, твои ребята пусть этим займутся, ладно?

Блэкбарн откашлялся. Этот парень олицетворял стихийную силу, не так давно разнесшую в клочья сеть наркоторговли в Гарлеме. Результатом стали более двухсот арестов.

— Как видно, оранжерейные цветочки. Мы разберемся, но чудес ждать не стоит. Не тот случай. Вряд ли эти ребята заказывали их через Интернет.

Янссон кивнул:

— А с лошадьми что? Снова ответил Рейли.

— Пока ничего. Серые и гнедые мерины, не особенно породистые. Мы проверим случаи кражи лошадей и выясним происхождение седел, но опять же…

— Клейма, чипы?

В стране каждый год пропадало более пятидесяти тысяч лошадей, и владельцы все чаще прибегали к идентификационным меткам. Чаще всего применяли холодное клеймение, выжигая сверххолодным железом метки, на которых шерсть изменяла цвет. Несколько реже под кожу вводили микрочипы, с записанными в них идентификационными номерами.

— Чипов не нашли, — сказал Рейли, — но мы еще поищем. Они ведь такие мелкие, что не всегда обнаружишь, если не знаешь, где искать. К тому же и вводят их в самые неожиданные места, чтобы конокрады не нашли и не удалили. А вот клейма у них были, но не читаются — скрыты повторным клеймением. Мальчики из лаборатории считают, что им удастся отличить последнюю метку и прочесть первоначальное тавро.

— А как насчет нарядов и средневековых бронежилетов? — Янссон повернулся к Амелии, которой поручена была эта линия расследования.

— Это займет время, — отозвалась та. — Чаще всего подобные изделия покупают у мастеров-одиночек, разбросанных по всей стране: тем более, если нужен настоящий меч, а не маскарадная игрушка. Надеюсь, здесь мы кое-что получим.

— Так что же, они в воздухе растворились, что ли? — Янссон начинал терять терпение.

— Видимо, их ждала машина. Рядом с местом, где они оставили лошадей, из парка есть два выхода. Мы опрашиваем свидетелей, но пока ничего, — подтвердил Апаро. — Четверка разделилась и незамеченной вышла из парка. В это время суток — легче легкого.

Янссон откинулся назад, тихонько кивая, перебирая в уме клочки сведений и приводя их в систему.

— На кого ставим в этом деле? Кто-нибудь уже выбрал себе фаворита?

Рейли, прежде чем ответить, обвел глазами стол.

— С этим еще сложней. Первое, что приходит в голову: список покупателей.

В случае похищения предметов искусства, особенно прославленных шедевров, часто оказывается, что ограбление заказано коллекционером, который заранее оплатил вожделенную покупку, даже зная, что никогда не сможет ее никому показать. Но Рейли, едва войдя в музей, отодвинул эту версию на задний план. Покупатели-коллекционеры обычно предпочитают обращаться к ловким и умным ворам. Проскакать верхом по Пятой авеню — это не в духе умного вора. Как и побоище в музее, не говоря о казни.

— По-моему, в этом мы все согласны, — продолжал он, — да и предварительное следствие приняло ту же версию. Все это затеяно не для того, чтобы стащить несколько бесценных шедевров. Кому нужны шедевры, тот выбирает дождливое тихое утро буднего дня, пробирается внутрь, пока не собралась толпа, потом вытаскивает «узи» и сгребает все, что приглянулось. Хуже видимость — меньше риска. А эти типы выбрали самое шумное время, когда вся охрана начеку, словно нарочно, чтобы нас подразнить. Правда, добычу они унесли, но думаю, им важно было привлечь внимание.

— К чему? — спросил Янссон.

Рейли пожал плечами:

— Мы над этим работаем.

Директор повернулся к Блэкбарну.

— Вы согласны, ребята?

Блэкбарн кивнул.

— Скажем так: кто бы ни были эти парни, они из породы уличных героев. Они взялись за то, о чем грезят все накачавшиеся засранцы, когда выключают свои игровые приставки, — и сделали это. Надеюсь, у них не найдется подражателей. В общем, да, я думаю, тут действовал не просто холодный расчет.

Янссон взглянул на Рейли.

— Так, выходит, это все-таки ваш ребеночек?

Рейли встретил его взгляд и молча кивнул. «Ребеночек», пожалуй, было не самое точное слово. Скорее, он имел дело с четырехсотфунтовой гориллой, но, решил он, разбираться с ней действительно его дело.

Совещание было прервано появлением худощавого, неприметного человека в коричневом твидовом костюме, из-под которого виднелся стоячий воротничок католического священника. Янссон отодвинул стул и протянул свою могучую лапу для рукопожатия.

— Монсеньор, рад, что вы смогли к нам выбраться. Прошу вас, садитесь. Представляю вам всем монсеньора де Анжелиса. Я обещал архиепископу, что он получит доступ на совещания, чтобы по возможности помочь нам.