Большая интрига - Робер Гайар

Луиза тяжело дышала. Иногда все ее тело резко вздрагивало. Закатив глаза, она чувствовала себя в каком-то нереальном мире. А он осматривал ее, как лечащий врач, следил, как поднималось ее волнение, ничего не упуская из виду. Он был только зрителем, смотревшим на все критическим взглядом, с холодной головой и большим опытом.

— Реджинальд! Реджинальд! — простонала она, словно взывая о помощи, ибо она чувствовала, будто куда-то проваливается, ее сердце билось так сильно, что готово было вырваться из груди.

— Моя нежная Луиза, — прошептал он ласковым голосом, — вы не отдаете себе отчета в том, что с каждой минутой вы принадлежите мне все больше и больше. Я хочу, чтобы вы принадлежали мне полностью, вся и навеки.

Это волшебное слово «навеки» разлилось в ней волнами, поднимающимися все выше и выше. Оно отвечало чему-то, что пробудилось в ней вместе с любовью. Мысль о постоянстве, без которого никакая страсть не могла бы существовать и без которого любое человеческое чувство кажется просто суетой, пустяком, какой-то безделушкой.

Она отвечала ему в тон, постоянно повторяя его имя:

— Реджинальд! Реджинальд!

Ей хотелось плакать, но она сама не смогла бы объяснить причину этих слез: то ли радость, то ли неудовлетворение или сожаление о том, что она не ощущала раньше подобного блаженства? Ее грудь вздымалась от усилий, которые она делала, желая сдержать рыдания. Она повернулась на подушке, чтобы спрятать свое лицо. Он тоже приподнялся, долго разглядывая ее. Ему необходимо было все увидеть, чтобы лучше судить о проделанной работе.

Говоря по правде, как бы ему ни было приятно, он сам не испытывал особого волнения. Он просто развлекался, удовлетворяя свое желание. И кроме того, ему хотелось лишний раз убедиться, не потерял ли он своего мастерства, которое так любят женщины. Он знал, что у женщин бывают разные эрогенные зоны, и опытный мужчина легко может возбудить любую из них.

Она повернула голову и взглянула на него с удивлением от того, что его удовольствие так быстро кончилось. Он улыбнулся ей с притворной нежностью и произнес:

— Надо, чтобы вы любили меня, Луиза, чтобы вы любили меня больше всего на свете, даже больше Бога! Я не какой-нибудь фат и даже человек без особых претензий, но мне кажется, что я заслуживаю такую любовь. Вы чувствуете себя способной на такую любовь, иначе говоря, способны вы обожать меня?

Она протянула к нему руки, как бы придавая вес своим словам:

— О, Реджинальд! — воскликнула она в истоме.

— Ваш голос говорит «да», — ответил он. — Но мне хотелось, чтобы вы выразили это словами. Вы чувствуете себя способной обожать меня?

— Но я вас уже обожаю, Реджинальд! — воскликнула она. — Разве вы этого не чувствуете, разве вы не видите? Я дышу только для вас. И я вас так ждала. Каждый вечер мое сердце было рядом с вашим, оно звало вас. У меня было ощущение, что несмотря на то, что вы находились где-то далеко, мое сердце билось в таком же ритме, что и ваше!

— Хорошо, — Сказал он несколько холодно, — мне хотелось бы, чтобы так продолжалось до самой нашей смерти.

— Значит, и вы любите меня? — заметила она.

Он улыбнулся снова, покачав головой.

— О, Луиза, моя дорогая Луиза! Как же мне нравятся ваша чистота, ваша искренность, ваша невинность! Вы спрашиваете, люблю ли я вас. А разве я сделал что-нибудь такое, чтобы вы могли сомневаться? Разве я не сказал вам во время моего последнего приезда, что непременно к вам вернусь? Разве я не вернулся? Разве я не сказал, что принесу вам счастье? Что, я не сдержал своего слова?

— О, да! Если бы вы знали, как я счастлива!

— Я хотел бы, чтобы вы были так же счастливы со мной, как и, я с вами, — нежно прошептал он. — Я человек, который уже много прожил. Вы знаете, что я объехал весь свет, видел разных людей, и плохих, и хороших. Я мог бы сказать, что сама жизнь сделала меня зрелым человеком. Никто, как я, не знает цены девичьей невинности и чистоты! Этому нет цены…

— О, Реджинальд! А я-то думала, что вы презираете меня!

Она положила свою руку на его и погладила в знак признательности. Она уважала себя, а благодаря ему это уважение выросло стократ. Как теперь она будет уверена в себе! Как возрастет ее гордость, а вместе с нею и радость жизни, которую она только что открыла для себя, потому что Реджинальд, наконец, передал смысл ее жизни, состоящей только в любви. В любви Реджинальда!

Он, не отрываясь, смотрел на нее. Потом попытался прощупать ее еще раз. Ему давно было известно, что девственницы именно потому, что невинны, становятся невольно сладострастны, неожиданно похотливы и развратны, когда попадают в руки опытного в любви мужчины. Луиза давала ему еще один пример. Все, чего бы он у нее ни попросил, она выполнила бы с радостью, восхищенная новым удивительным открытием. Именно такая острота требовалась ему от этой интрижки, которая была вдобавок полезна для реализации его планов.

Он счел, что Луиза была готова и находилась в отличной форме. Теперь, когда она слепо обожала его, не было никакой причины для того, чтобы в какой-то момент она могла бы поссориться с Мари или Жюли.

Но, будучи опытным дипломатом, он сказал:

— Нам надо остерегаться, дорогая Луиза. Я дал вам это только что понять, сказав, что за мной следили. Без сомнения, кто-то хочет знать, как я веду себя в этом доме. Я должен действовать осторожно и тонко. Не доверяйте всяким сплетням и пересудам. Если догадаются о наших отношениях, то постараются прервать их или причинить нам зло, а вдобавок могут и оклеветать. Вы хорошо меня поняли?

Она кивнула, давая понять, что поняла.

Все, что он говорил, было так прекрасно!

— Да, да, — продолжил он. — Возможно, станут разносить слухи о том, что я любовник Мари или же ваш, только для того, чтобы отнять власть у вашей кузины, или же просто, чтобы очернить вашу семью. Вся хитрость должна состоять в том, чтобы люди поверили, что я никакой не любовник ни Мари, ни ваш, а что, например, я любовник Жюли.

Она улыбнулась самодовольно. Ей трудно было представить Реджинальда в постели со служанкой.

— Да, да, — повторил он, — именно Жюли могла бы служить нам отличным прикрытием. Время от времени, чтобы позлить наших врагов, я буду делать вид, что ухаживаю то за Мари, то за вами. А на словах я не буду скрывать, что мне нравится Жюли.

Теперь он сам засмеялся от дьявольской шутки, которую сыграет с потенциальными клеветниками. Луиза обожала его. Разве она могла не доверять ему?

Он встал и, пройдясь по комнате, сказал:

— Главное, Луиза, не принимать всерьез того, что вам могут наговорить.

Она не ответила, потому что была просто в восхищении от него.