Заяц над бездной (сборник) - Дмитрий Иванов

– Когда в этой коробке кончатся свечки, ты меня забудешь.

Вторую неделю шли дожди. Дожди в этой местности затяжные – зарядит и стоит стеной целый день, потом еще накрапывает неделю. Но дождь теплый. И ночи в октябре еще теплые. Вообще в октябре хорошо. Ночами мы выпивали со Славиком на его веранде.

По пьянке я показывал Славику фотографию, которую сам изготовил, взяв, с одной стороны, фотку, на которой был я со Славиком – мы снялись год назад на память, в ателье у одного правильного еврея. Я отделил ножницами себя от Славика. Отложил с уважением оставшегося в одиночестве Славика в сторону. Потом взял вторую фотку. На ней были Рая с Геной. Я выпросил эту фотку у Раи. Я с радостью отделил ножницами Раю от Гены. Склеил себя и Раю – так и получилась эта фотография.

А в стороне остались лежать отрезанные мной Славик и Гена.

На эту фотку я подолгу смотрел сам. Ее я показывал по пьянке Славику.

– По типу ваша семейная карточка. Я щас заплачу от умиления! – язвил Славик.

– А по-моему, мы хорошо смотримся, – сказал я.

– Ну дура-ак! – только и сказал в ответ Славик.

Утром, пока Гена делал зарядку с двумя облупленными гирями и принимал холодный душ, Рая забиралась на чердак, в свою секретную комнату, и начинала меня ждать.

А я вставал рано утром, похмелье в этом возрасте – сущая ерунда, поболит и пройдет, садился на веранде с кувшинчиком вина и смотрел на дождь.

Потом появлялся Гена. Он бодро шел по лужам к выходу из двора, радостно со мной здоровался:

– Здарова, Вовка! Что встал так рано? Как петух! – ржал и уходил, наконец.

Тогда я шел к Рае. И мы были вдвоем, на чердаке, иногда весь день. Поначалу мы всегда разговаривали шепотом в секретной комнате, передвигались по чердаку на цыпочках. Но потом осмелели. Мы смеялись до упаду, падали с кровати прошлого века и катались по полу.

Однажды мы вот так смеялись, смеялись. А потом я спросил:

– Кого ты больше любишь – меня или Гену?

– Дурацкий вопрос! – сразу перестав смеяться, ответила мне Рая.

– Почему дурацкий? По-моему, это серьезный вопрос. Ты вообще меня любишь?

– Если не люблю, что я тут делаю? – спросила Рая с насмешкой.

– Ну а… его? – спросил я.

– И его люблю, – ответила Рая.

– Разве можно любить двоих? – удивился я.

– Можно любить всех, – сказала тихо Рая.

– Всех? Ну ты даешь! – я засмеялся. – Любить всех… Всех подряд, что ли…

– Дурак! Дурак! – закричала и вскочила на ноги Рая.

Я испугался. Первый раз, я очень испугался поссориться с ней.

– Прости! – сказал тут же я. – Я не хотел… Я просто хотел…

– Что ты хотел?! – спросила Рая зло.

– Чтобы ты любила. Только меня, – сказал я.

– Дурак! – последний раз сказала Рая с усмешкой.

Она не умела долго сердиться. Мы не поссорились. Мы вообще ни разу не поссорились.

Иногда мы засыпали рядом. А иногда я притворялся, что засыпаю, чтобы Рая тоже уснула. Тогда я тихонько вставал и незаметно подбрасывал в Раину коробочку новые свечки. Тонкие желтые церковные свечки.

Славик знал всё о нас с Раей. Он вставал рано утром, похмелье в его возрасте – уже не ерунда. Славик выходил на свою веранду, с полминуты вяло лупил грушу, и присоединялся к моему кувшину с вином.

Вообще-то не только Славик знал. Знал Мош Бордей. Я понял, что он знает, когда однажды клянчил у него в очередной раз кувшинчик вина, и он дал мне к вину еще тарелку всяких фруктов. Мош Бордей никогда, никому из пьющих его вино мужчин не давал фруктов.

И Боря знал. Я сам рассказывал ему по пьянке. А Боря наверняка рассказывал Женечке-химику – у них было такое трогательное правило: не иметь секретов друг от друга.

Знали лабухи. К Моше Бордею заходили утром опохмелиться Аккордеон и скрипач дядя Петря. Оба закоренелые синяки, по утрам на них давили – сверху небо, снизу – земля, и Мош Бордей милосердно наливал им выпить. Лабухи часто видели, как я иду к квартире Гены с кувшином вина. Они все понимали. Они много видели в жизни.

А однажды я сидел на веранде один, попивал вино. Во двор вышла Рая. Она развешивала белье. Я смотрел на нее во все глаза. Рая тянулась к веревке, и я смотрел на ее голые, напрягшиеся, оттого, что встала на цыпочки, смуглые ноги, выглядывающие из-под короткого платья.

– Райка! – в следующую же секунду на пороге своего дома появился вдруг Гена. – Ты где?

И Рая ушла к нему, в дом. Я решил, что напьюсь, как собака, сегодня. И в этот момент со мной рядом вдруг появился дядя Феликс. Отец Бори Каца.

– Деда нет, дядя Феликс, – сказал я. – Он в городе, внука тети Ани крестить будет…

– А я не к деду, – сказал дядя Феликс. – Я к тебе.

– Ко мне? – удивился я.

– Да, – сказал дядя Феликс.

– Да вы не волнуйтесь за Борю! – секунду подумав, сказал тогда я уверенно. – Тетя Доля думает, Славик на него плохо влияет? Совсем наоборот! Славик рад, что Боря учится на финансовый учет!

– Я, конечно, тебя понимаю, Владимир, – сказал в ответ дядя Феликс. – Я понимаю…

Я удивленно посмотрел на дядю Феликса.

– Доля – она же была замужем, когда мы с ней познакомились, – вдруг сказал дядя Феликс.

– Тетя Доля?! – Я совсем растерялся.

– Да. Мы встречались тайком. Ее муж был намного старше ее. Ей – двадцать, ему – сорок семь. Он был профессор, уролог союзной величины. Когда он узнал, что у Доли есть я, он закрыл ее в доме. У него была собака, доберман. У нее было много медалей. Очень злая. Но она любила компот. Доля сварила собаке компот. На спирту. – Дядя Феликс улыбнулся. – Компот был градусов тридцать. Ночью, пока доберман спал, она выпрыгнула в окно. И ушла ко мне – в одной ночной рубашке. С паспортом.

– Тетя Доля?! – переспросил я, не веря ушам своим. – Наша тетя Доля?!

– Да, – сказал дядя Феликс. – Мне было девятнадцать. Ей двадцать. Нам было очень хорошо. Очень хорошо…

Дядя Феликс какое-то время молчал, и я тоже молчал, и смотрел на дядю Феликса, пытаясь хоть как-то совместить то, что я всегда знал о тете Доле, с тем, что узнал только что. У меня не получалось.

– Она так верила в меня, – сказал потом дядя Феликс. – Бросила уролога союзной величины. А я? Не оправдал. Мне должно быть стыдно. А мне почему-то не стыдно…

Я не знал, что ответить. Потом решил сказать так:

– Вы хороший человек, дядя Феликс!

Дядя Феликс посмотрел удивленно на меня. И спросил:

– Ты правда так думаешь?

– Правда! – подтвердил я.

– Спасибо, Вова, – сказал дядя Феликс.

Выпил кружку моего вина. И ушел.

Да, все знали о нас с Раей. Все, кроме Гены. Все-таки он был дурак.

Тогда, в тот день, был дождь. Славик с утра был как-то особенно похмелен и зол. Он пришел ко мне на веранду, сел, выпил с ходу почти все мое вино и сказал:

– Плохо все это кончится. Готовь табло к бою.

Вышел как раз из дождя Гена с зонтиком. И спросил нас со Славиком, по своему обыкновению, остроумно:

– Что встали так рано? Как петухи!

– Слышь, Геннадий! – скривив губы, ответил своим гундосым наглым голосом Славик. – Петухи, чтоб ты знал, просыпаются раньше лосей!

– Почему лосей? – не понял Гена и заржал. – Ну ты как скажешь!

И Гена ушел на свою милицейскую службу.

– В натуре лось… – сказал Славик, презрительно глядя вслед уходящему Гене.

Потом я оставил Славика наедине с его похмельем и пошел к Рае. Славик мне сказал на прощание:

– Дурак!

Я ничего не ответил.

Потом мы с Раей сидели на кровати прошлого века. Она заплела мне на голове десяток мелких тугих косичек. Смеялась и говорила, что я похож на индейца. И вдруг мы услышали громкий, требовательный стук – кто-то стучал в дверь Гениной квартиры. Я испугался. Рая тоже. Она стала быстро одеваться, и мне пришлось застегивать пуговицы на ее платье – они были на спине. Нет на свете более идиотского занятия, чем в спешке застегивать крошечные пуговицы на спине женщины. Меня трясло.

Потом мы с Раей посмотрели друг другу в глаза, и она быстро сжала мою руку своими ладонями. Мы подумали на двоих – одну мысль. Что сейчас что-то случится. Что-то давно должно было случиться, и вот сейчас оно случится, и будет очень плохо – одна мысль на двоих.

Потом Рая, едва не сломав себе ноги, спустилась по лестнице и пошла к двери. Я остался на чердаке. У меня просто не было другого выхода.

– Где он?! – услышал я в коридоре голос Славика, и сразу же камень упал с души.

Видимо, что-то такое почувствовала и Рая, потому что она хихикнула.

– Вовка тут? Пускай мотает отсюда! – угрожающе сказал Славик.

– Что случилось? – Рая нервно рассмеялась.

Вместо ответа послышался какой-то шум, щелкнул замок двери.

Славик зашел внутрь квартиры.

Через несколько секунд кто-то дернул дверь. Потом дернул еще раз – как-то удивленно.

Потом раздался низкий, взрослый голос Гены:

– Рай! Ра-ай!

Я боялся даже дышать. Послышались тихие шаги – это Рая со Славиком отошли от двери. Между ними произошла краткая перебранка шепотом. Потом секунда тишины. И вдруг – дверь открылась.