Риф - Валерий Игоревич Былинский

Я знал, что брат раздобыл Библию и читает ее, но цитаты были не оттуда, это я сразу понял.

— Что здесь написано? — я подошел к самой крупной надписи.

— Здесь написано: «Готовься к войне», — ответил брат, и звук его голоса казался выдохом какого-то чудовища, изнемогающего от непомерной тяжести. Вадим, шелестя напряженным ртом, выжал последний раз штангу и забросил ее на металлические стойки позади головы. Он встал с гимнастического лежака — большой, потный, загорелый, в одних вылинявших голубых плавках, тряхнул курчавой головой, взглянул на меня прозрачными глазами и, потянувшись, сказал:

— Как хорошо… Как прекрасно я себя чувствую, Влерик!

Меня обдало здоровым пышущим импульсом его силы — и я, худой, маленький и слабый, вздрогнул — словно в меня, полного воды, швырнули камень. «Я займусь! — быстро, восторженно решил я. — Я тоже займусь, возьму гантели, начну с маленького веса и накачаю такие же мышцы», — ритмично, под скачущий бег музыки из магнитофона думал я. И чем быстрее стучала музыка, тем стремительнее мчались мои мечты. Брат энергично расхаживал по комнате, он улыбался и смотрел, сощурив глаза, куда-то вверх. «Как в будке с Пиратом», — вдруг вспомнил я. И снова взглянул на самую большую надпись.

— Пара беллум, — прочитал я. — Ведь это пистолет?

— Да, — отозвался Вадим, — по латыни: готовься к войне. Так говорили римляне. Как тебе такие словечки, Влерик?

Я подошел к следующей цитате.

— Ага, вот из Библии…

Брат засмеялся, подняв подбородок:

— Как раз это — нет. А все остальное — да.

Я, опустив голову, исподлобья смотрел на стену, пестревшую белым, на эту надпись, одну из всех явно из Библии — я это понимал отчетливо и агрессивно, упрямо злясь на брата, ведь он, издеваясь, наверняка обманывал меня — но зачем? Я разглядывал эту надпись как плакат, как объявление, смысл которого давно уже не важен для человека, стоящего перед ним, я чувствовал себя большим, чтобы понять под-пись, а не смысл цитаты — ее я не запомнил. Но листок бумаги был подписан знакомым словом: «Бытие», а дальше шли цифры, вероятно номера страниц или глав.

Брат молчал за моей спиной. Я повернул голову влево, не поднимая глаз вздохнул и вдруг сказал:

— Нет, это из Библии.

Брат снисходительно усмехнулся — так, словно после поставленной точки опять приходилось разъяснять смысл.

— Я же сказал, Влерик, что нет…

— Нет, оттуда!

Я все еще не поворачивался к нему от стены. Брат сделал шаг, оказался слева от меня и пару раз легко хлопнул меня по плечу рукой:

— Ты, маленький Валерик, похож на Цезаря, когда его взяли в плен пираты. Он был, правда, постарше — но такой же упрямый. Так вот, он сказал пиратам: когда меня выкупят, я вернусь сюда, на этот остров — где его держали — и всех повешу. Пираты смеялись, а Цезарь действительно вернулся и со всеми рассчитался — понимаешь?

Я молчал.

— Знаешь, братик, — тихо усмехаясь, говорил Вадим, — я подумал: а вдруг ты и вправду сделаешь так, что цитата будет из Библии. Было бы забавно, очень…

«Падающего подтолкни», — тихо, угрюмо сказал я, читая следующую надпись.

— Верно, — сказал брат, — верно мыслишь, Влерик. Может, ты тоже желаешь стать аристократом духа?

— Аристократом духа?

— Да, так называли сверхчеловека. Хочешь им быть? — он засмеялся и, подойдя ко мне, пощупал мой бицепс.

— Не знаю, — сказал я, и вдруг запах его спокойной уверенности проник в меня и толкнул изнутри — мое горло само сделало несколько глотательных движений.

— Жить, жить, жить! — кипели слова брата, ходящего по комнате так, словно сейчас окно разлетится вдребезги и нас вынесет наружу.

— Как хорошо жить, Влерик! О… что бы я сейчас сделал… — он повернул голову и с жесткой властной улыбкой посмотрел на меня. — Ты… если кто-нибудь обидит, скажи мне. А, Влерик?

Позже я понял, что эти слова были блажью, развлечением его все время куда-то бегущего духа. Больше брат никогда не предлагал мне свое покровительство. Может быть, он все же стыдился меня и старался прикрыть мускулами сверхчеловека какое-то чувство ко мне.

А тогда я, пьяный от восторга, согласно кивнул. Я стоял, уже наполовину выросший в силе — потому что находился рядом с ним и спрашивал, с чего следует начать, чтобы укрепить мышцы.

— Я дам тебе комплекс упражнений, — сказал брат. — Но главное — отжимайся от пола. Отжимайся до изнеможения, в любом месте и в любой час. Если заболеешь — тоже отжимайся, ясно, Гип? — брат протянул руку и потрепал мои волосы. Мы иногда так называли друг друга, Я его — Урия, он меня — Гип.

— Как картины, рисуешь?

— Да, — ответил я, — натюрморты в художке…

— Ну, а на фронте как?

— На фронте… — я задумался и, весь напрягшись, услышал далекие разрывы.

— Пока без перемен, — сказал я, — связь между передовыми соединениями так и не наладили.

— Значит столица гипов еще не пала? — весело спросил брат.

— Пока еще нет.

— Ладно, Влерик, — серьезно сказал Вадим, посмотрев в сторону, — так уж и быть, скажу тебе: перехвачена радиограмма гипов, в ней сообщается, что контрнаступление начинается рано утром в эту субботу…

Охваченный чувством новой здоровой силы, я даже однажды настоял на том, чтобы Файгенблат зашел ко мне домой — брат как раз уехал, и я тайно тренировался в его комнате с гантелями маленького веса, которые он мне оставил. Мне хотелось удивить приятеля, и я специально не вышел в коридор, а остался лежать на гимнастическом лежаке Вадима, выжимая над головой штангу с самым легким весом, а когда Файгенблат зашел в комнату, я небрежно, на выдохе, сказал ему: «Привет», поднял штангу еще раза три, забросил ее на металлические стойки над головой и только потом встал.

Мы с Файгенблатом собирались в этот день в кино, он пришел ко мне в аккуратных черных брючках и рубашке, а я стоял перед ним в одних спортивных трусах, потный, еще разгоряченный упражнениями, чувствуя каждую мышцу своего тела и его невольное восхищение, которое он, конечно, сразу же тщательно скрыл, начав расхаживать по комнате и разглядывать цитаты. Я лениво сказал Файгенблату, что мне нужно принять душ, не спеша вышел из комнаты, а когда вернулся, он все еще читал надписи на стенах и спросил меня тоном, в котором я с радостью уловил удивление: «Это ты, что ли, написал, Ромеев?» «Нет, — сказал я, — это брат». «А… — сказал Файгенблат, — а вот эта цитата неправильная», — и указал на ту самую надпись из Библии. «А ты откуда знаешь?» — спросил я. «Неправильная, —