Дезинформация. Тайная стратегия абсолютной власти - Ион Михай Пачепа

Принято считать, что КГБ завербовал Горбачева в начале 1950-х годов, когда тот изучал право в Московском государственном университете, где он шпионил за своими иностранными однокурсниками {26}. Пока архивы КГБ остаются закрытыми, мы не сможем ничего больше узнать об этих годах его жизни. Однако теперь известно, что после окончания университета Горбачев проходил стажировку на Лубянке, в штаб-квартире Комитета государственной безопасности {27}, где он попал под влияние Андропова. Оба начинали свою карьеру в Ставрополе. Андропов обеспечил назначение Горбачева в Политбюро ЦК КПСС, и один из биографов Горбачева даже описывает его как «наследного принца» Андропова {28}.

Между тем восхищение Запада «гласностью» Чаушеску вышло из-под контроля, и на этот процесс уже сложно было как-либо повлиять. Президент Ричард Никсон, которого я проинформировал о специфике «гласности» Чаушеску уже после моего побега в Соединенные Штаты, в своем письме от 27 января 1983 года, написанном Чаушеску в день его рождения, выразил свой восторг следующим образом:

«С тех пор как мы впервые встретились и беседовали в 1967 году, я мог видеть, как Вы росли в качестве государственного деятеля. Ваша энергия, Ваша целеустремленность, Ваш острый ум и особенно Ваша способность умело действовать как на внутреннем, так и международном направлении обеспечили Вам место в первом ряду мировых лидеров… В шестьдесят пять лет большинство людей готовы отойти от дел, но для многих выдающихся руководителей наиболее продуктивные и радостные годы еще впереди. Я уверен, лучшие мгновенья ожидают Вас во время второго десятилетия на посту Президента, когда Вы продолжите следовать смелому, независимому курсу, выбранному Вами для своего народа» {29}.

Покойный госсекретарь США Лоуренс Иглбергер, о непреклонном антикоммунизме которого я был весьма высокого мнения, сказал мне в 1988 году: «Чаушеску может быть безумным с собственным народом, но поверьте мне, генерал, он – именно тот, кто развалит советский блок». Тем не менее спустя несколько месяцев Чаушеску казнил его народ после суда, в ходе которого обвинения почти слово в слово совпали с тем, что было написано в моей книге «Красные горизонты: подлинная история преступлений, образа жизни и коррупции Николае и Елены Чаушеску».

К тому времени Вашингтон и остальные страны Запада переменили свои симпатии. Теперь объектом их привязанности был человек в Кремле, Михаил Горбачев, который рассматривался как начинающий демократ и рекламировался как политик, наделенный даром предвидения. Вновь западные средства массовой информации, похоже, попались «на удочку». Горбачевская риторика об объединении «коммунистических ценностей» с «западной демократией, привнесенной сверху», и «централизованной рыночной экономикой» очаровала мир. На витринах книжных магазинов стопки книг Горбачева «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира» заменили мемуары Чаушеску.

Такова коллективная память.

В декабре 1987 года, когда Михаил Горбачев отправился в Вашингтон, у меня возникло фатальное ощущение дежа вю, словно я наблюдал повторение последнего официального визита Чаушеску в США в апреле 1978 года. Я сам готовил и организовывал тот визит и лично сопровождал Чаушеску.

На мой взгляд, оба коммунистических лидера были до ужаса похожи и внешностью, и поступками. Оба невысокого роста, как и большинство диктаторов. Оба привезли с собой руководителей внешней разведки, как поступало большинство коммунистических правителей. Оба активно рекламировали национальную историю и культуру, читая стихи своих известных поэтов. Оба, как было сказано, являлись поклонниками американских фильмов. Оба передвигались в Вашингтоне широким твердым шагом и размахивая руками, с одинаковыми широкими улыбками на лицах и в почти тождественных итальянских костюмах безупречного классического покроя на коренастых телах. Оба выбрали для предполагавшего смокинг официального ужина в Белом доме деловой костюм. Чаушеску всегда говорил, что смокинг был истинным символом капиталистического разложения, и это мнение во время его визитов за границу доставляло мне множество неприятностей протокольного характера.

Чаушеску, как и Горбачев, приветствовал любую возможность общения с прессой в Соединенных Штатах, отчетливо давая понять, что считает американские средства массовой информации самым эффективным способом усовершенствовать свой международный имидж. Приезду Чаушеску предшествовало его интервью газетам издательства Херста, Горбачев поступил аналогичным образом и дал интервью телекомпании «Эн-би-си». Оба публично использовали визит в Вашингтон для подтверждения глубокой преданности марксизму, хотя и вынужденно признавали, что у коммунистической системы были серьезные проблемы. Понимай так: необходима финансовая помощь. Оба, не стесняясь, давали Западу понять, что полны решимости оставаться у власти всю жизнь.

После официальной церемонии встречи, подписания официальных документов и неизбежного обмена изысканными торжественными ужинами Горбачев вновь последовал по стопам Чаушеску, пустив в ход обаяние для членов конгресса и высокопоставленных американских бизнесменов. Обе эти группы часто оказывались весьма полезными для иностранных деспотов.

И Горбачев, и Чаушеску приехали в Вашингтон в сопровождении жен, чье присутствие шло на пользу их мужьям. Обе первые леди были представлены как полноправные интеллектуалки. В Вашингтоне румынская сторона обнародовала научные исследования Елены Чаушеску, на самом деле состряпанные моим Департаментом внешней информации. Заранее подготовленная реклама советской стороны расхваливала университетскую диссертацию Раисы Горбачевой, порой даже приводя выдержки из нее, опубликованные в американской прессе. Во время своего четвертого визита в Вашингтон Елена Чаушеску потребовала, чтобы я получил для нее ученое звание США. Это было нелегко, но я сумел организовать в Блэр-Хаус[20] церемонию присуждения ей звания почетного члена Академии наук штата Иллинойс. Раиса Горбачева, вернувшись в Соединенные Штаты в 1990 году, удостоилась ученой степени колледжа Уэлсли[21] , и это событие широко разрекламировали.

Уже ближе к завершению визитов оба руководителя Восточного блока смогли прочувствовать американскую демократию в действии. Чаушеску пришлось столкнуться с тысячами румынских и венгерских эмигрантов, осаждавших его резиденцию в отеле «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке, называя Чаушеску «Дракулой» за ультрамарксистскую внутреннюю политику. Горбачеву же приходилось мириться с большой манифестацией, на которой у него потребовали обеспечить право евреев на выезд из СССР. Эти инциденты сразу же побудили коммунистических лидеров спрятать улыбки на лицах и продемонстрировать волчий оскал. Тем не менее в конечном итоге оба вернули симпатии американской общественности, останавливая кортежи и порывисто пожимая руки в толпе.

Оглядываясь назад, легко увидеть, что все это было результатом тщательно продуманной работы специалистов по дезинформации и общественным связям, использовавшим все безотказные технологии пускания пыли в глаза и подтасовки фактов.

Однако в то время оба этих правителя воспринимались как вполне современные лидеры, которые руководствовались практическими соображениями и заслуживали поддержки. Более того, по мнению многих представителей дипломатических и научных кругов, они действительно в глубине души были на стороне США. Утверждалось, что они нуждались в американской поддержке в предстоящих серьезных схватках со своими отечественными «сторонниками жесткого курса» и «противниками компромиссов».

Вряд ли влиятельный Горбачев всерьез собирался копировать Чаушеску, слово за слово, шаг за шагом, но оглушительный успех Андропова в организации спектакля с Чаушеску, конечно же, заставил Горбачева учесть этот фактор. Особенно примечательно, что в 1987 году Горбачев через несколько недель после возвращения из Вашингтона без лишнего шума наградил Чаушеску орденом Ленина, высшей наградой в советском блоке, несмотря на серьезные расхождения между ними, о которых знали многие. Насколько мне известно, Чаушеску стал единственным восточноевропейским руководителем, получившим эту высокую награду.

Я обратил внимание лишь на одну принципиальную разницу между тактикой Горбачева и Чаушеску в попытке угодить Западу. Через три месяца после того, как Чаушеску покинул Вашингтон, автор этой книги, исполнявший обязанности руководителя его внешней разведки, получил политическое убежище в Соединенных Штатах.

Это событие вдребезги разбило улыбающуюся маску Чаушеску, которую тот носил в Вашингтоне, и позволило продемонстрировать перед всеми внутренние механизмы его машины «гласности», предназначенной для лжи. Из числа же представителей внутреннего круга Горбачева пока еще никто не решился сказать правду о методах управления страной последнего советского монарха и о его «гласности», все еще остающейся предметом восхищения.