Спецприключения Миши Шерехова - Дмитрий Евгеньевич Наумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Парень он неплохой, – понизив голос, ответил Николаич на Мишин вопрос, – любимец женщин, да и вообще не дурак выпить, покутить. Но после шести, Миша, ты его сильно не задерживай – у него с девяти вечера по расписанию работа над телом.
"Зачем работать над таким телом?" – подумал Шерехов, оглядывая высокую, атлетически сложенную фигуру идущего впереди Сергея, – "Ноги, правда, толстоваты, но это, пожалуй, даже достоинство", – а вслух спросил: «А в каком спортзале он работает над своим телом?"
Николаич хмыкнул:
– Ты не понял, Миша. У него по расписанию работа над очередным женским телом. Работает где попадя, но чаще его можно найти на "конспиративной квартире" – я потом оставлю тебе туда телефон".
– Он с виду такой заторможенный, – продолжил Николаич, – в компании ему цены нет – пьет как лошадь и при этом куражится, девчонкам нравится его подход к вопросам межличностного общения и вообще…
Николаич неопределенно махнул рукой.
Шерехов внутренне порадовался за себя – не всегда ему в командировках везло с помощниками. Но здесь случай был особый.
" Этот малый, видать, только с виду дурак немалый, а так, судя по отзывам Николаича, парень с изюминкой. Надо в ходе операции парня поберечь, – заботливо и ласково подумал Шерехов, – а то враги оторвут ему изюминку, а мне потом сочинские подруги оторвут за это голову".
За разговорами и пересудами дошли до гостиницы. Гостиница Шерехову не понравилась сразу – в холле было много коммерсантов из Турции, а в номере, куда они поднялись, отсутствовало основное, что по вечерам и утрам успокаивало Шерехова – горшок. Он находился в конце коридора и Миша с тоской представил, как утром он будет пританцовывать в длинной очереди обитателей третьего этажа. Николаич сразу
понял скепсис представителя Центра и, похлопав Мишу по плечу, ободрил его:
– Если операция продлиться больше двух дней, переселим тебя в "Жемчужину". А сейчас располагайся и к шести будь готов – я заеду за тобой и мы вместе поужинаем".
"Ну что ж, это уже кое-что", – с удовлетворением подумал Шерехов.
Апофеоз
Ресторан, куда они приехали втроем, располагался вдали от города на берегу моря в маленьком одноэтажном домике. Время было вечернее, и все столики были заняты, но Николаич смело прошел через зал и открыл дверь в небольшой кабинет, где все уже было готово к приему гостей. Стол был заставлен салатами, тонко нарезанными кусочками буженины, куриными окорочками и ломтями лаваша. В углу стола стояли бутылки водки и фруктовой воды.
"Удачно зашли" – подумал Миша и мысленно потер руки.
Николаич взял на себя роль хозяина стола и одновременно тамады. Первые три рюмки ушли с перерывом в тридцать секунд и Шерехов порадовался тому, что и здесь свято чтут традиции и не дают гостю заскучать с первых же секунд.
Сама собой стала складываться приятная интеллигентная беседа – о погоде, о молодежной моде, но говорить о работе было еще рано – слишком мало было выпито.
Только после третьей распитой бутылки разговор, наконец, приобрел привычный чекистский характер и Шерехов, наконец, смог рассказать Николаичу и своему помощнику о своих прикидках по этому весьма серьезному делу.
– Я бы не стал торопиться с их арестом, – начал Миша, – что толку, посадим этих, приедут новые и будут поосторожнее. Мне кажется, что им не надо мешать. Пусть работают, а мы посмотрим.
Мишина идея сильно порадовала Сергея – для него открывалась реальная перспектива быть как бы при деле и в то же время не делать ничего. Но радость его была омрачена категоричным заявлением Николаича о том, что решение о задержании всей разведгруппы уже принято, так что придется поработать.
– В том числе и после шести, – многозначительно закончил начальник отдела.
Сергей налил себе стакан водки и молча выпил. Лицо его приобрело прежнее скучающее выражение. Тягостную паузу Миша решил разрядить старой комсомольской песней. Озорно глядя то на Николаича, то на Сергея он взял верхнюю ноту из "Комсомольцев-добровольцев" и хотел в песне напомнить, что "надо верить, любить беззаветно", однако энтузиазма у своих товарищей он не увидел и закончил песню на первом же куплете.
Видя, что вечер может закончиться на грустной ноте, Шерехов разлил водку по стаканам и произнес пламенную речь за успех общего дела. Николаич уронил скупую мужскую слезу. А Сергей, вдруг ни с того ни с сего, фальшивя и надрывая голосовые связки, громко запел:
– Едут новоселы с рожей невеселой, кто-то у кого-то свистнул чемодан!
"Слава Богу, Разошелся народ", – решил Миша.
Он хотел подхватить эту старую комсомольскую песню про целинников, но услышав ее продолжение в исполнении своего помощника, быстро протрезвел и подумал, что если в общем зале услышат эту блатную интерпретацию славного гимна целинников, то вечер может закончиться разборкой с милицейским нарядом.
Тему вечернего концерта надо было срочно менять и Шерехов, стараясь перекричать Сергея, хлопая в ладоши, выдвинул новый тезис дружеского вечера:
– Надо выпить за любовь!
Реакция Сергея была необычна. Он прекратил песню и, глядя пьяными глазами на Шерехова, заявил:
– Все! Поехали, нас уже ждут!
– Кто? – с живым интересом спросил Миша.
– Ах, баловник, – отозвался Сергей, – сам же с собой девочек из оперативного управления привез и хотел от нас скрыть! Все знаем: гостиница "Сочи", 237-й номер, Лена, Наташа и Нина. Я сам их размещал и уже договорился на вечер, – хитро прищурился помощник.
– Я – пас, – икнул Николаич.
А Шерехов, понятия не имея о ком идет речь, сделав загадочное лицо игриво хмыкнул:
– Ничего от вас не скроешь.
У Миши началась борьба мотивов. С одной стороны не хотелось ударить в грязь лицом перед помощником, а с другой – не хотелось начинать большое дело с пошлого "курортного" романа.
– Нет, – сказал, наконец, Шерехов, – "руссо туристо облико морале".
– Был "морале", – настаивал Сергей, – станет "аморале"
– Ладно, – сломался Миша, – по бутылке шампанского и в койку".
– Вот это другое дело, – неправильно истолковав последние Мишины слова, обрадовался помощник.
Забрав остатки шашлыка и холодную уже курицу, все вместе вышли к оперативной машине, поджидавшей их у входа в ресторан. Дорога до города заняла минут пятнадцать. Выйдя из машины, Миша и его помощник попрощались с Николаичем и прошли в гостиницу на второй этаж. Около 237-го Шерехов вдруг вспомнил, что шампанское-то они и не взяли
