Тайпей с изнанки. О чем молчат путеводители - Ада Баскина

Город. Вам удобно?

В Тайпее у меня такое ощущение, что обо мне все время заботятся. Причем в самом земном значении этого слова. Мне кажется, здесь постоянно уделяют внимание человеку — его удобству, его самым простым потребностям.

— Что вам больше всего понравилось в Тайпее? — спрашивает меня главный редактор газеты «Тайпей таймс».

Она внимательно смотрит на меня, а я наблюдаю за ней. Она вся такая изящная, по-восточному утонченная, в каждом движении аристократизм. И я тяну с ответом.

— Туалет в метро, — наконец решившись, говорю я.

В метро я сошла на перекрестной станции и вдруг увидела знакомую пиктограмму: мальчик и девочка. Туалет? Открыла дверь и… забыла, зачем пришла. Большое помещение, отделанное цветным камнем, эффектно подсвечивали разноцветные бра. Раковины для умывания были утоплены в белой мраморной столешнице. Тут же стоял специальный стол для пеленания младенцев. У стены — откидные стульчики. На них можно посадить ребенка и пристегнуть: так маме будет спокойнее в закрытой кабинке. На полках в горшочках живые цветы, а кроме того, цветы декоративные. И никакого намека на дурной запах, только слабый аромат сухих трав.

Впрочем, меня поражает не столько красота и безупречная чистота туалета, сколько сам факт его наличия. Как хорошо, что догадались его соорудить хотя бы на перекрестной станции. Через какое-то время я выхожу на другую платформу и… вижу ту же пиктограмму — мальчик и девочка. То же на третьей платформе, на четвертой… Оказывается, туалеты есть на всех станциях. Не такие роскошные, но опрятные, с приятным запахом сухих трав. Около одного такого я увидела объявление «Ремонт» крупными буквами. А пониже, на мандаринском и на английском, что-то еще, буквы поменьше. Я подошла поближе и прочла: «Извините за неудобство. Временный туалет сразу за углом. Он не очень комфортабельный, но это ненадолго».

Вряд ли бы я стала подробно говорить о туалете в метро (шокируя не только изысканную Амбер, но, возможно, и своего читателя), если бы не усмотрела в этом некую тенденцию, характерную для Тайпея: внимание к мелочам, создающим комфорт человеку.

В метро возле стационарной — а не движущейся — лестницы висит пиктограмма-предупреждение: пожилая пара интеллигентного вида направляется к ступенькам. «Стоп! — перечеркнута лестница красным крестом. — Вам туда не надо. Вам удобнее ехать в лифте». И стрелочка. В самом деле, если вы пожилой человек, или инвалид, или мать с коляской, зачем же вам карабкаться по лестнице? Лифт есть у любого выхода или входа, где вместо эскалатора — стационарные ступеньки.

В час пик, когда толпа плотной массой спускается к поездам, на платформе я вижу полицейского, он внимательно всматривается в пассажиров. Увидел женщину с коляской — подошел. «На этих ступеньках колеса иногда застревают, давайте помогу». А вот старик на костылях, полицейский подходит помочь и ему.

Возвращаюсь на станцию, откуда уехала какое-то время назад. Посреди вестибюля стоит пластмассовый треугольник домиком, его раньше явно не было. Подхожу поближе: «Будьте осторожны! Мы тут только что мыли полы, может быть скользко».

Впрочем, возможно, все это внимание к мелочам свойственно только метро? Что ж, выйдем на улицу, сядем в автобус.

Едем стоя. Но верхние поручни немного высоко, надо тянуть руку. Нет, не надо: к ним приделаны специальные держалки, чтобы ухватиться было удобнее. Но вот место освободилось, едем сидя. А как теперь встать, чтобы быстро и ловко и не потревожить соседа? Это ведь не просто, особенно если автобус качает. Для этого к задней стороне сиденья, что перед вами, приделана ручка, обопритесь на нее, и вы обретете устойчивость. Остановки объявляются по радио — на китайском, потом на английском. Но произношение у водителей отнюдь не оксфордское, не всегда уловишь название. Такое тоже предусмотрено: вслед за радио соответствующая надпись появляется на панели над кабинкой водителя — бегущей светящейся строкой, заодно той же строкой и небольшая справка, какой вы найдете универмаг или рынок, кинотеатр, стадион или музей, если сойдете на этой остановке.

Сделать жизнь человека комфортнее, предусмотреть самые незначительные мелочи — это уже вошло не только в систему общественного обслуживания, но и — от него и кроме него — в сознание людей. Почти на каждой остановке автобуса есть деревянная скамейка под навесом. Но вот около этого магазинчика скамейки нет: здесь автобус останавливается редко. Но стоят три стареньких кресла, их вынес хозяин магазина: ведь если посетитель с покупками будет дожидаться транспорта, не стоять же ему все это время на ногах.

«Сидячие места» — скамьи, скамеечки, тумбы — вы увидите всюду, где бы вам ни захотелось присесть. В аллеях студенческого городка Университета Ченчжи и на его центральной площади поставлены под навесом деревянные столы с деревянными же стульями. За одним устроился студент со своим ноутбуком. За другим студентка читает книгу. За третьим профессор просматривает стопку газет. Девочки расположились за столом с ланчем — купили его тут же, в одном из ларьков. А вечером и особенно поздно ночью тут совсем другие картинки. Парень с девушкой обнялись, целуются украдкой — откровенно здесь не принято. Компания с гитарой настроилась исполнить что-то из современного репертуара. Вот для этих нужд столы со стульями и поставлены.

В большой городской больнице я увидела знакомую картину — масса ожидающего народа. К очередям мне, москвичке, не привыкать. Я приготовилась к мучительному ожиданию. Ожидание действительно было, но не мучительное. В большом зале пациенты расположились в мягких креслах. В четырех углах работали четыре телевизора. На столиках лежали шахматы и другие игры. Желающие брали сегодняшние газеты с высокой тумбочки. Было очевидно, что администрация побеспокоилась: этим людям должно быть удобно.

Люди. Семья

Изменения, которые происходят в тайваньской семье, идут в том же направлении, что и в странах Запада. Тенденции эти хорошо известны: «постарение» женихов и невест, сокращение детей в семье, увеличение разводов. Разница лишь в том, что все эти процессы происходят в очень сжатые сроки: ведь еще лет пятнадцать назад даже законодательство не предписывало полного равенства для мужчин и женщин в семейных отношениях.

Короткий срок, за который происходили все эти перемены, очевидно, подстегнул процесс, привел к слишком резким, порой радикальным изменениям. Одно из них — настроенность многих девушек на учебу и карьеру.

А отсюда новое отношение к браку.

С Сио-Ун и ее приятелем У-Ченом я познакомилась в Москве на выставке тайваньских товаров. Девушка обращала на себя внимание яркой внешностью и раскованностью. У-Чен был ей под стать: красив, умен. Уже в Тайпее я узнала, что пара эта в университете хорошо известна: вот уже лет пять, как их видят всегда вместе.

— И что, это только дружба? — спросила я Сио-Ун, будучи под впечатлением от рассказов о пресловутом chastity.

— Нет, не только, — усмехнулась она.

— А свадьба предполагается?

— Да, наверное, но неизвестно когда. — Это отвечает У-Чен.

— А что мешает?

— Да вот, квартиры своей нет. Работа есть у обоих, но заработки пока невелики.

Однако Сио-Ун видит ситуацию немного по-другому:

— Деньги здесь ни при чем. Родители готовы нам помогать. Они ждут не дождутся этой свадьбы. Но нам сейчас нужно все внимание сосредоточить на карьере. Конкуренция на тайваньском рынке труда огромная, чтобы выстоять, надо много времени и сил.

Я спрашиваю, сколько же времени они собираются ждать. Мне показалось, что юноша посмотрел на нее с некоторым укором. Она неопределенно махнула рукой:

— Время покажет. Главное все-таки — мы думаем о браке. А ведь сейчас знаете как: не каждая девушка на брак согласна.

По статистике, за последние десять лет возраст тайваньских невест увеличился на три-четыре года: с двадцати двух до двадцати пяти — двадцати шести лет. Это в среднем по стране. Но среди образованных городских девушек он еще выше — ближе к тридцати. Куда дальше поведет развитие этой тенденции? Уж не к отказу ли от брака вообще?

…Я читаю лекцию о семье в России на факультете социологии Университета Ченчжи. Дохожу до статистики: на каждые десять браков у нас регистрируется около пяти разводов. Вижу, тянется рука — девчушка на вид лет семнадцати, лицо совсем юное.

— Можно вопрос? А зачем же, если русские женщины так часто разводятся, они вообще выходят замуж?

Ну, понятно, девочка задает свой вопрос по юношеской наивности. К счастью, большинство студенток в группе постарше и, наверное, поумней.

— Спроси у своих mates (англ. — сокурсники), они тебе объяснят, — снисходительно говорю я.