2009_3 - Газета Дуэль

Таким образом, если следствие, прокуратура и суд назначают психо-лингвистическую экспертизу для анализа текста без достаточных для этой экспертизы оснований, то есть без наличия в тексте завуалированного смысла, то это означает одно из двух:

— либо следователь, прокурор и судья настолько умственно недоразвиты, что не способны понять смысл текста, доступного для понимания широкого круга читателей,

— либо они с помощью заключения эксперта фабрикуют доказательство, чтобы обвинить в совершении преступления заведомо невиновного».

Тут мы немного подискутировали с судьей на тему, уместно ли словосочетание «прокурор», «судья» и «умственно недоразвитые», после чего я закончил эту свою просьбу, в которой суд отказал, что, впрочем, было ясно с самого начала, поскольку суд стал отказывать нам в предоставлении доказательств, что и вызвало заявление адвоката об отводе судье.

Следующее заседания суда 19 января в 14.30 и 22-го в 9.30.

Ю.И. МУХИН

КОРРУМПИРОВАННОЕ ПРАВОСУДИЕ: БЕЗ ВАРИАНТОВ

«…Степень коррумпированности уголовного судопроизводства представляет один из ключевых показателей коррумпированности общества в целом», — пишет в своей монографии А.Э. Бинецкий. Однако следует учесть, что в имитационном государстве, где коррупция является способом управления, коррумпированность судей — это необходимый элемент такого управления, поскольку иначе коррупционная управленческая деятельность стала бы оспорима в судебном порядке, а ее субъекты ограничивались бы в действиях страхом реального уголовного наказания. Таким образом, в имитационном государстве основным коррупционным проявлением у судей является не «торговля» заказными судебными решениями за взятки, а принятие решений в порядке выполнения поручений «в государственных интересах», исходящих из высших эшелонов власти через институциональных или иных представителей. При этом взятка не упраздняется, но приобретает «респектабельную» форму вознаграждения за участие в «управленческом решении».

«…Вопросы независимости судей возникают тогда, когда имеет место стыковка различных направлений власти — законодательной, исполнительной (в основном), — отметила на Парламентских слушаниях в Совете Федерации профессор Российской академии правосудия Н.В. Радутная. — Практика показывает, что проблема заключается в том, что исполнительная власть постоянно имеет намерение немножечко верховодить судебной властью, она не может успокоиться. Ведь, как оказалось, вопросы собственности, вопросы общественных отношений, развития нашего общества проходят через суд. Суд занимает очень важное место. И если его не обуздать, если не объяснить ему его роль, то вы представляете, что будет, если он начнет свободно действовать соответственно своим внутренним убеждениям? Это будет кошмар для исполнительной власти».

Во времена Ельцина коррумпированность судей имела «классический профиль» мздоимства, «оправдываемого» их низкими зарплатами. В процессе завершения оформления коррупционной системы управления при Путине, власть, закончив сетования о невозможности требования независимости от нищего судьи, произвела такую судебную реформу, при которой судьям обеспечивался высочайший уровень содержания в обмен на полную зависимость от тех, от кого фактически зависит пребывание судьи в должности. (Дело не только в высоком размере зарплаты и существенных льготах. Пенсия женщины-судьи, отработавшей 20 лет, — 70 % от зарплаты; доработавшей до 55 лет — в размере 100 %. При принудительной отставке пенсия бывшего судьи будет обычного размера. Таким образом, ежегодная разница в пенсионном обеспечении «нормального» и досрочно уволенного судьи — более миллиона рублей. Вот на таком материальном «крючке» они и подвешены… — http://sutyajnik.ru/articles/222.html, http://sutyajnik.ru/audio/43.mp3) А зависимость эта начинается с председателя суда, имеющего неограниченные возможности добиться отставки неугодного судьи ввиду его действительных или мнимых «упущений»: «Председатель суда, которому можно сейчас все, пишет на судью (я имею в виду районный уровень) характеристику, и если тот не выполняет, предположим, чьих-то решений, то характеристика будет соответствующей. Мы как-то провели опрос судей, и они сказали: "Мы поставлены в такие условия, когда из-за принятых решений нам угрожают и говорят, что мы не будем представлены на должность"». Подбор же председателей судов производится с помощью административной лестницы, уходящей в Администрацию президента РФ. Фактически, «выстроенные» таким образом судьи почти всегда знают, какое решение может не понравиться «наверху», а при малейшей неясности — согласовывают свои действия с «кураторами».

Последующие после упомянутых слушаний 4 года становления в России имитационной государственности окончательно закрепили положение судейского корпуса в качестве соучастника коррупционного управления: «чистильщика», обеспечивающего «правовое» оформление коррупционных деяний, в частности, государственного рейдерства, определяемого С.В. Максимовым как «захват чиновниками контроля над коммерческой организацией (включая навязывание компании своих менеджеров, получения долей в уставном капитале через родственников и свойственников), в том числе посредством фальсификации документов, подкупа судей и судебных приставов)». Автором дается следующее описание этого явления:

«Госрейдерство может легко маскироваться как под политику деприватизации (новой национализации) в стратегически важных отраслях экономики, так и под политику новой национализации, направленной на повышение эффективности управления государственной собственности… Одним из наиболее распространенных инструментов госрейдерства является проведение собраний акционеров, на которых избирается новое руководство компании без участия прежних основных собственников.

Если основываться на материалах рабочей группы по противодействию рейдерским захватам при полпредстве Приволжского федерального округа, средняя стоимость обычного рейдерского захвата в России составляет около 150 000 долл. США. Неправосудное решение, принимаемое московским судом, в среднем оценивается в 125 тыс. долларов США, судами других регионов — 15 тыс. долларов США. В сумму от 10 до 60 тыс. долл. обходится попустительство или прямое содействие захвату местного руководства органов внутренних дел, следственных органов и прокуратуры. В среднем около 10 тыс. долл. стоят услуги местного судебного пристава».

Все эти обстоятельства привели к тому, что П.А. Скобликов, перечисляя актуальные проблемы борьбы с коррупцией, указывает: «На первое место следует поставить проблему борьбы с коррупцией судей».

Но здесь мы снова оказываемся перед замкнутым кругом: как бороться с коррупцией судей, если их коррупция — форма оплаты их назначения на должность? Можно ли ожидать реальной борьбы с коррупцией от носителей коррупционных методов государственного управления, использующих правосудие в качестве инструмента? Вступивший на «тропу войны» с коррупционным управлением тележурналист Владимир Соловьев в публикации от 18 марта 2008 г. «Те, кто превратил правосудие в продажную девку, неизбежно окажутся в тюрьме» так охарактеризовал сложившуюся ситуацию:

«Меня очень волнует тема коррупции и государственное рейдерство как основное проявление этой самой коррупции. Я не раз уже говорил, что мы живем в матрице. Чиновники придумали для себя совершенно иную реальность, чем та, которую они предлагают нам. Для нас депутаты пишут одни законы, но чиновники живут совершенно по иным. Согласитесь, только в матрице возможно, чтобы чиновник миграционного ведомства руководил судами. /…/

Я прихожу к выводу, который меня самого пугает. А вывод этот такой: что в стране действует устойчивая преступная группировка, в которую входят высокопоставленные чиновники силовых ведомств, администрации президента, судьи».

Конкретные факты вовлечения судей в коррупционное соучастие содержит опубликованное 21.05.2008 г. В. Соловьевым письмо, полученное от председателя Московского областного суда в отставке С.В. Марасановой:

«…Стал повсеместным вызов на беседу всех кандидатов в судьи, председателей и заместителей председателей судов, в ходе которого, по словам отдельных председателей судов, делались прозрачные намеки на необходимость соблюдения «государственных интересов» в случае обращения этих чиновников по конкретным делам. Такую практику "назначения судей" ввел еще Каланда В.А., который ко многим председателям судов, в том числе и ко мне неоднократно обращался с просьбами о приеме своей жены, работавшей в юридическом отделе ТНК. Эти приемы всегда оборачивались просьбами по конкретным гражданским делам в интересах указанной компании, а отказ в рассмотрении таких дел в пользу ТНК обернулся настоящей войной этого Управления с Московским областным судом. /…/