На морских дорогах - Константин Бадигин

Я решил в самое ближайшее время по-хозяйски освоить поле: выгрузить аварийные запасы и поместить их в палатках, создать резервный склад горючего, соорудить домик для магнитных наблюдений, установить рейки для наблюдения за нарастанием льда – одним словом, оборудовать поле всем необходимым.

В 17 часов механики погасили огни под двумя котлами.

Старожилы корабля уже свыклись с обстановкой дрейфующей зимовки, и нас не удручали камельки, холодные каюты, обеды из консервов, отсыревшие валенки и прочие неудобства. На людей же, только что пришедших к нам, все эти безотрадные детали неизбежно должны были производить тяжелое впечатление.

Мы это прекрасно понимали, и я с большой признательностью вспоминаю о том, какими чуткими и внимательными товарищами показали себя в эти дни все без исключения старожилы.

В первые же дни надо было разместить наше пополнение на корабле. Началось всеобщее «переселение народов», вызвавшее большое оживление. В бывшем красном уголке, превращенном за полгода до этого в кубрик, из старожилов остались только Буторин и Шарыпов. К ним присоединились Гаманков, Гетман и Мегер. Молодежь сразу же подняла веселый шум. С первого взгляда можно было безошибочно угадать, что весельчаки Гетман и Мегер быстро станут душой компании на долгих зимних вечерах у камелька. В запасе у них было столько историй и приключений, что на каждый случай они находили подходящий или неподходящий пример из собственной практики, и громкий хохот оглашал кубрик.

Алферов перенес свои вещи в каюту, туда, где раньше жили Токарев и Розов. Вместе с ним здесь поселился Недзвецкий. Правда, в этом помещении не было отдельного камелька, но оно обогревалось дымовой трубой, идущей от самодельной печи, которая стояла в кают-компании.

Трофимов и Токарев заняли пустовавшую каюту старшего механика и быстро привели ее в превосходное состояние. Здесь был установлен новый камелек.

Теперь оставалось подготовить помещение для Буйницкого. На «Садко» он жил в общем кубрике со всей командой, в то время как для его работы совершенно необходимо иметь отдельный угол. Разобрав дощатые переборки, мы соединили две каюты, в которых когда-то размещался старший помощник капитана, с третьей, где находилась раньше канцелярия.

К Буйницкому пристроился Бекасов. Он занял соседнюю каюту, ранее принадлежавшую второму помощнику. Прорезав переборку, Буйницкий и Бекасов соединили оба помещения, поставили камелек, быстро привели свои апартаменты в порядок, и через два-три дня каюты выглядели так, словно хозяева жили здесь уже целую вечность.

Все эти хлопоты так захватили людей, что недавние опасения и переживания стали довольно быстро забываться. Люди повеселели и больше не вспоминали об ушедших кораблях.

Вечером 31 августа случилось одно происшествие, наделавшее много шуму на корабле.

После долгого и трудного дня экипаж отдыхал. Было решено воспользоваться тем, что судовая динамо-машина еще работала, и показать кино. Наш кинотеатр был предметом гордости его «директора» Коли Шарыпова.

Правда, кино у нас было немое. Зато фильмы демонстрировались с музыкальным сопровождением: кто-нибудь из нас садился у патефона, выбирал свои любимые пластинки и неутомимо ставил их одну за другой. Дородные казачки из «Тихого Дона» плыли по экрану под аккомпанемент «Китайской серенады», а «Эволюция небесных тел» демонстрировалась под лихие звуки «Яблочка». Могло быть и наоборот – все зависело от того, кто в этот вечер дежурил у патефона.

Когда же Шарыпов пускал фильм задом наперед, то зрители испытывали более острые ощущения: люди на экране пятились, поезда стремительно мчались задним ходом, предметы, вопреки законам земного притяжения, не падали, а взлетали вверх. Одним словом – да простят нас кинорежиссеры, – нам удавалось даже самый серьезный фильм превращать в веселую комедию.

На этот раз интерес к сеансу был особенно велик: шестеро новичков еще ни разу не были в нашем кино, и для них фильмы сохраняли свою первоначальную свежесть. Остальным представлялась редкая возможность понаблюдать за тем, какое впечатление производят наши потрепанные ленты на свежего человека.

К 7 часам вечера все лучшие места в кают-компании были заняты зрителями. Я хотел было присоединиться к ним, но усталость взяла верх, и я пошел к себе в каюту немного отдохнуть. Через некоторое время меня разбудил какой-то шум. Сквозь сон послышались шорох и звяканье. Открыв глаза, я увидел в дверях спину Андрея Георгиевича, убегавшего с моей винтовкой, снятой с ковра у койки.

– Андрей Георгиевич, что случилось?..

Но мой помощник был уже далеко. По палубе застучали торопливые шаги. Оттуда доносились крики, потом раздались беспорядочные выстрелы из карабинов. Быстро одевшись, я выбежал на палубу.

В сумерках с трудом можно было разглядеть трех белых медведей, которые стояли за большим торосом, метрах в семидесяти пяти от судна. Рослая мохнатая самка оберегала своих детенышей, каждый из которых был не больше дворовой собаки.

Видимо, один из медвежат был ранен. Он хромал и отказывался идти. Не понимая, что с ним произошло, мать сердито толкала его. Четырнадцать разгорячившихся охотников бежали к медведям, стреляя наугад.

Медведица наконец поняла грозящую ей опасность. Оставив своего раненого детеныша, она толкнула второго медвежонка, и оба зверя пустились галопом в сторону от корабля.

Таким образом, первая медвежья охота в общем закончилась довольно плачевно. Сотни килограммов чудесного свежего мяса были безвозвратно утеряны, хотя сами просились на вертел: любопытные медведи вплотную подошли к кораблю, чтобы получше разглядеть странный предмет, неожиданно появившийся в их вотчине.

Медвежья охота не была для нас забавой. Каждый килограмм свежего мяса – незаменимое лекарство от цинги. Поэтому в дальнейшем мы стали вести себя осмотрительнее и не пугали напрасно зверя.

Конечно, витамин С был бы действеннее против страшной болезни, но, к сожалению, его на пароходе не было.

Наступил сентябрь. Дни становились короче. Мы спешили закончить приготовления к зимовке. Жизнь постепенно входила в свою колею.

Вечером 13 сентября, когда мы находились на 83°25',6 северной широты и 140°20' восточной долготы, было получено официальное уведомление, что ледокол «И. Сталин» идет к нам на выручку. На другой день утром радисты приняли с ледокола новое сообщение:

«Готовьте машину, ждите указаний о поднятии пара».

Ледовая обстановка была на редкость хороша. Вечером 15 сентября при трехмильной видимости по горизонту от северо-запада через запад до юга четко вырисовывалось сплошное водяное небо. Повсюду чернели разводья и полыньи. Даже «Ермак» не имел таких хороших ледовых условий во время своего похода к дрейфующему каравану.