Мыслящий тростник - Жан-Луи Кюртис

Марсиаль был отнюдь не против того, что тетя в споре явно брала верх.

— А мне кажется, — сказал он, обращаясь к свояку, — что происходит как раз обратное. Верующие удручены (он дважды споткнулся, прежде чем произнес без запинки) секуляризацией церкви.

— Да нет, да нет, ты ошибаешься. Спроси у молодых, что они об этом думают.

— Молодой, присутствующий здесь, — сказал Марсиаль, весело взглянув на сына, — может быть, вовсе не намерен тебе отвечать.

Все повернулись к Жан-Пьеру и почтительно ждали, чтобы молодое поколение вынесло свой приговор.

— Так или иначе, — сказал Жан-Пьер поставленным голосом, и ни один мускул в его лице не дрогнул, — бог умер!..

Хотя эта новость и не произвела эффекта взорвавшейся бомбы, на всех как бы повеяло холодом. Однако мадам Сарла слова Жан-Пьера ничуть не смутили. Она, видимо, решила про себя, что это заявление не более чем пропагандистский трюк противника.

— Ба! Да наш Жан-Пьер, оказывается, ницшеанец, — произнес Юбер, который, как и положено человеку просвещенному, тотчас же определил, откуда позаимствованы эти философские реминисценции.

— Вовсе не ницшеанец, — поправил дядю Жан-Пьер. — Можно подумать, что никто из вас никогда и не слышал о теологической теории смерти бога, — добавил он тоном, показывающим, что лично он изрядно поднаторел в этих вопросах.

Однако в универсальной образованности Юбера пробелов быть не могло.

— Теологическая теория смерти бога? Да как же! Это весьма и весьма интересно!

Взгляды, которые до этой минуты были прикованы к Жан-Пьеру, теперь обратились к Юберу. В них сквозило скрытое удивление.

— Вычитали?.. — спросил молодой человек и назвал три имени — голландское, американское и немецкое.

— Что за вопрос! То есть кое-что и по диагонали, но, во всяком случае, я знаком с их теориями.

Марсиаль готов был дать руку на отсечение, что ни его сын, ни свояк не прочли ни единой строчки названных авторов. Уж этих-то двух он знал как облупленных. Они набрасывались на газеты и журналы и, словно пиявки, высасывали из них все сведения, но никогда не обращались к первоисточникам. Плагиаторы, не ведающие стыда, они выдавали за свои собственные находки то, что понадергали отовсюду. Марсиаль не раз ловил их на подобном интеллектуальном воровстве. Такие же жулики, как и девяносто девять и пять десятых процента их современников. Неистребимое желание казаться всезнающим, быть в курсе. Главный невроз века…

— Простите меня, — сказал Марсиаль, — но в чем, собственно, заключается это учение о смерти бога? Оказывается, вы в этом разобрались. Так, может быть, вы мне объясните что к чему?

— Сомнительно, — произнесла мадам Сарла театральным шепотом.

— Дорогой мой, уж не воображаешь ли ты, что такую сложную теорию можно изложить за две минуты? В самом деле, не стану же я заниматься дешевой популяризацией в духе «Ридерс Дайджест».

— Хотя бы в самых общих чертах, о чем идет речь?

— Ну, что же… Это в некотором роде переосмысление идеи бога, не правда ли?.. Очевидно, что понятие бога, как его трактовали старые теологи, уже не может… Словом, не соответствует разумным требованиям современного мышления… Иегова из Библии, не правда ли? — И он снисходительно пожал плечами и махнул рукой, давая понять, что библейскому Иегове давно уже место в лавке старьевщика. — Следовательно, остается лишь образ Христа, не правда ли? Однако, лишенный большинства, если не всех привычных атрибутов божественности… Вы меня понимаете?

— Нет, — отрезала мадам Сарла.

Юбер возвел глаза к небу.

— Конечно, это надо читать самому, — вздохнул он. — Это то же самое, что просить изложить Тейар де Шардена в трех фразах и к тому же сделать краткий вывод. Это же несерьезно.

— Обратите внимание, — сказал Марсиаль, — теология смерти бога. Здесь же противоречие в самих терминах. Если бога нет, то при чем тут теология?

Юбер полузакрыл глаза, сокрушенно покачал головой и поцокал языком с многозначительным видом.

— Это все гораздо сложнее, — сказал он почти печально. — Гораздо сложнее… Поверь мне…

Экскурс в сферы религиозной философии утомил всех. Вернулись к обычным застольным разговорам. Мадам Сарла нашла, что жаркое переперчено. Она дождалась, когда прислуга-испанка вышла из комнаты, и сказала, что эти «особы» совершенно не умеют готовить, что за ними «нужен глаз да глаз». И все три женщины заговорили, несколько оживившись, о жизненной проблеме, которая стоит теперь перед западной буржуазией, — трудности с прислугой. Юбер погрузился в высокомерное молчание — он, видно, считал, что этот small talk был на редкость мелкотравчат. Так и шибало в нос средним классом. В домах, где его принимали, никогда, никогда не заводили речь о прислугах-испанках. Впрочем, в тех домах за столом прислуживали метрдотели и лакеи, так что этот вопрос никого и не волновал. Но в конце концов, родственников себе не выбираешь. Есть семейные обязательства, которыми нельзя пренебрегать.

Полное отсутствие мысли на лице Юбера придавало его облику благородную духовность, чуть ли не янсенистскую. В покрытой пушком лысине, длинном носе, птичьей шее было что-то монашеское. Если бы он от скуки вдруг затянул псалом, это никого бы не удивило. И тут было произнесено имя, простые слоги которого произвели на него поистине гальванизирующее действие. Монах, вот-вот готовый впасть в экстатическое состояние, разом превратился в современного светского человека. Ноздри его затрепетали, зрачки вспыхнули ненасытным огнем.

— Реми Вьерон! — воскликнул Юбер. — Иветта обедает с Реми Вьероном?

— Да, — сказал Марсиаль. — А что ты думаешь? У нашей дочери прекрасные знакомства.

— Где она с ним встретилась?

— У общих друзей, — небрежно ответил Марсиаль, насмешливым глазом наблюдая за свояком.

— Общие друзья? Кто такие? — почти грубо выспрашивал Юбер.

— Друзья Иветты, мы их не знаем.

— А! — вздохнул Юбер с облегчением.

Если бы друзья, у которых можно повстречать Реми Вьерона, были бы друзьями Марсиаля и Дельфины, Юбер перестал бы что-либо понимать и очень встревожился бы.

То, что это были личные друзья Иветты, несколько успокоило его. Девушка была живая, хорошенькая, училась в университете. Молодые проникают теперь во все сферы, молодость стала универсальным пропуском… Так что терзаться нечего.

— Это превосходный писатель, — сказал Юбер.

— Понятия не имею, я его не читал.

— Напрасно. В высшей степени знаменателен для нашего времени. В некотором роде смесь Шодерло де Лакло и Сен-Жюста, — сказал Юбер с улыбкой тонкого ценителя и так, словно только что нашел эту формулу.

— Да, именно это и писали в последнем номере «Экспресса», — сказал Марсиаль, как бы поздравляя свояка с умением запоминать цитаты.

В эту минуту из передней донесся телефонный звонок. Марсиаль отодвинул стул, чтобы встать.

— Не беспокойся, — сказала Дельфина, — я подойду. — И вышла из комнаты.

— Мне бы хотелось с ним познакомиться, — сказал Юбер с видом человека, испытывающего острый интеллектуальный голод. — Как ты думаешь, не могла бы Иветта?..

Он не окончил. Марсиаль поморщился, выражая сомнение.

— У меня нет никакого желания звать его к нам, даже если бы он и принял приглашение.

— Почему?

— Потому что мне нечего ему сказать. Знаменитый писатель. А я не читал ни одной его книги. Даже названий не знаю.

— Ты не прав, — возразил Юбер. — Я говорю о том, что ты ничего не читаешь… Надо быть в курсе… Надо идти в ногу с временем, черт побери!

— Я читала какой-то его роман, — вступила в разговор Эмили, — но решительно ничего не помню… Я много читаю, но память у меня дырявая, — добавила она с улыбкой, словно этот недостаток придавал ей еще больше очарования. — Стоит только закрыть книгу, как все — ф-ф-у! — и вылетело из головы!

— А в самом деле, что ты вообще читаешь? — спросил Юбер свояка. — Скажи мне, что ты читаешь сейчас? — Он обернулся к Жан-Пьеру. — Это тест, — шепнул он ему, подмигнув.

— Сейчас? Какой-то детектив из черной серии.

Юбер призвал Жан-Пьера в свидетели.

— Вот видишь! — воскликнул он, желая подчеркнуть точность и эффективность теста.

И, повернувшись к Марсиалю, продолжал тоном упрека:

— Но помилуй, нельзя же пробавляться таким чтивом… Поверь мне, есть в высшей степени стоящие писатели…

Из передней доносился приглушенный голос Дельфины, которая говорила по телефону. Слов разобрать было нельзя, но в интонациях чувствовалась тревога.

— Конечно, — продолжал Юбер. — Многие из современных авторов не всем доступны. Чтение их книг требует большой сосредоточенности, я бы даже сказал, они могут поначалу показаться скучными, но в конце концов бываешь, как правило, вознагражден…