Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей - Луи Жаколио

— А вы на чей счет? — спросил молодой подпоручик.

— Тогда как мы, — продолжал Ле-Ноэль холодно, — на свой собственный.

— Следовательно, мы находимся на…

— На судне, ведущем торговлю неграми.

Объяснение командира «Осы», не находившего уже нужным скрываться, как громом поразило пассажиров.

— Милостивый государь! — закричал Тука вне себя от ярости. — Вы можете быть уверены, что я немедленно отправлю моему правительству донесение насчет вашего недостойного поведения.

Во всякое другое время такая выходка Тука вызвала бы общий смех, но теперь она заставила улыбнуться одного Ле-Ноэля. Жилиас, испугавшись уже за свою безопасность, бросился к своему другу, чтобы умерить его негодование.

— Полно, Тука, не горячись, пожалуйста. Ведь я знавал, — продолжал он с забавною убедительностью, — людей, торговавших неграми, которые были честнейшими людьми.

Барте и Гиллуа наблюдали за этой сценой с любопытством, более близким к недоумению, чем к гневу: оба были молоды, отважны, и неожиданное событие не возбудило в них такого неудовольствия, как можно было ожидать.

— Господа, — сказал им Ле-Ноэль, — вам известно, что значит командир на своем корабле и какими он обладает средствами, чтобы заставить повиноваться себе, и потому я надеюсь, что вы воспользуетесь моим советом, для длинных же объяснений теперь не время. Ваше присутствие на палубе только мешает нам, а потому прошу вас удалиться в столовую или в вашу каюту. Покончив с этим англичанином, я приглашу вас к себе, и мы потолкуем на досуге.

— Позвольте, капитан, — начал было Барте.

— Послушайте, — перебил его Ле-Ноэль, — предупреждаю вас в первый и последний раз, что, когда я отдаю приказание, все, кто не повинуется мне, тотчас же отводятся под арест.

Третье ядро оторвало часть снасти грота. Английский фрегат быстро приближался… По массе густого дыма, быстро вырывавшегося из его трубы, видно было, что угля не жалели и делали все усилия, чтобы ускорить развязку, которая казалась делом какой-нибудь четверти часа.

— Да убирайтесь же вон! — крикнул командир громовым голосом, обращаясь к пассажирам. — Каждый, кто промедлит здесь еще две секунды, будет сброшен в трюм!

Чтобы не терять из виду предстоящих событий, пассажиры бросились в кают-компанию, но Тука и Жилиас постарались поместиться так, чтобы не было опасности от ядер.

— Кто бы мог подумать, — говорили друзья, — что этот человек с такой открытой физиономией, обладающий таким превосходным вином, торгует неграми?.. Но-как же это комиссариат в Бордо мог отправить нас на этой шхуне? Впрочем, еще несколько часов, и этот молодец со своей командой дорого поплатятся за все свои злодеяния, потому что англичане не любят шутить.

Действительно, английский фрегат значительно обогнал «Осу», но вдруг все изменилось. По команде Голловея мигом исчез камбуз, а на его месте воздвиглась огромная труба, которую подняли из трюма, а когда открыты были заслонки, она стала изрыгать черные облака дыма.

Очень скоро выяснилось, что шхуна быстро обгоняет своего колоссального противника.

При виде такого маневра крейсер увеличил скорость, не переставая посылать ядра в «Осу», надеясь остановить ее бег каким-нибудь серьезным повреждением, но фрегат был вооружен старыми орудиями, заряжающимися с дула. Если этого было достаточно против жалких судов португальцев, торгующих неграми, то не достигало цели при нападении на пароход с быстрым ходом. Английский старый фрегат, по распоряжению своего правительства, доживал последние дни в преследовании судов, торгующих неграми.

Видя неоспоримое превосходство своего хода, капитан Ле-Ноэль возымел адскую мысль, которую немедленно привел в исполнение.

— Верже, — сказал он, — прикажите: койки долой и приготовиться к сражению. Давненько уже наши молодцы не имели никакого развлечения, надо же повеселить их хоть немножко.

Приказ был отдан. Все повиновались, не задаваясь вопросом, в состоянии ли «Оса» померяться силами со своим колоссальным противником. Если бы капитан Ле-Ноэль повел своих моряков на штурм Этны[27] так и тогда никто бы не усомнился в целесообразности этого.

Через несколько минут двенадцать бойниц — шесть на правой и шесть на левой стороне, — искусно скрытые в обшивке корабля, показали свои зияющие пасти, снабженные нарезными семидюймовыми орудиями, заряжающимися с казенной части[28]. И тотчас же, как бы по волшебному мановению, все паруса были убраны. Как боец, готовый вступить в битву, сбрасывает с себя все, что могло бы помешать ему, «Оса» сбросила с себя паруса, которые могли мешать свободе движений, и отважно явилась на поле брани, доверясь только своей машине.

Увидя, что шхуна намеревается вступить в битву с фрегатом ее величества королевы Великобритании, Жилиас и Тука, объятые ужасом, бросились вон из столовой и, ни живы ни мертвы, заперлись в своей каюте.

Молодые пассажиры остались наблюдать с лихорадочным любопытством за всеми этими приготовлениями и в глубине души жалели, что не могли принять участие в готовящейся битве.

Командир молча следил за ходом «Осы». Увидев, что при среднем давлении пара в котлах она удерживает без труда свое расстояние, бросил на противника взор торжества и презрения и произнес слова: «Залп из всех орудий!» Не успел он закончить команду, как раздался оглушительный залп, от которого шхуна вздрогнула до самого киля[29].

— Браво, Девис, браво, дитя мое! — воскликнул Ле-Но-эль, обращаясь к молодому человеку, направлявшему орудия.

Несколько осколков и снастей, сорванных с мачт фрегата, доказывали верность глазомера молодого моряка.

Дистанция оставалась неизменной, и ответный залп не мог достигнуть «Осы».

Итак, благодаря дальнобойным орудиям шхуны сражение оказывалось неравным между фрегатом, кораблем с двойной батареей, шестьюдесятью орудиями, снабженными четырьмя сотнями людей, и простой шхуной, вооруженной только двенадцатью семидюймовыми орудиями и обслуживаемой пятьюдесятью матросами. Быстрая и легкая шхуна летала вокруг крейсера, как муха, все время держась на расстоянии, недоступном для его старой артиллерии, и изрешетила его снарядами своих стальных орудий.

Старая машина, игравшая блистательную роль при Наварине, отстала на четверть века, — эта плавучая крепость не могла уже сама атаковать, она становилась бессильна против нападения своего неуловимого неприятеля.

Менее чем за час палуба несчастного фрегата была покрыта обломками и загромождена ранеными и умирающими. Командир фрегата с непреклонным упрямством, свойственным англичанам, продолжал посылать ядра и вместе с тем прибегать к хитростям, чтобы подойти ближе к «Осе». Ну что бы сказал о нем великобританский флот, если бы военный корабль ее величества обратился в бегство от шхуны!