Построить будущее - Марик Лернер

Между прочим, генерал-фельдмаршал получает восемь с лишним тысяч рублей в год жалованья. Министры не могут таким размером выплат похвастаться. Хотя, конечно, в высшей степени обидно. Я бы тоже злился.

— И ведь что наделали скоты. — Он пнул валяющуюся под ногами расшитую подушку. — Не столько унесли, сколько испортили добро.

Я так и не понял, какие выводы сделаны. По мне, обычный случай, и хорошо, что так закончилось. Дикое поле рядом, война. Нечего шляться с таким мелким подразделением генералам.

— Ну как? — спросил Гена, когда после быстрой ревизии запасов я дополз до старого места и плюхнулся на задницу.

Сухари и прочие продукты налетчиков не интересовали. Почти ничего не пострадало, за минусом заляпанного кровью повара ящика. Вот шелка, дорогое оружие и прочие табакерки с серебряными чашами они с удовольствием уволокли. Если казаки кого и догнали, возвращать имущество и не подумали. Самим пригодится. Такие здесь правила. Кто взял, тот и владелец.

— Знаешь, я даже не успел испугаться, — не переспрашивая, а прекрасно соображая, о чем он, отвечаю. — Сначала смотрел без понимания, а затем стало некогда. Крутись, пока башку не отрубили.

— Ну и хорошо. В кусты не кинулся, значит, будет из тебя толк. Тот, кто выживает после парочки первых боев и не празднует труса, становится настоящим бойцом, а не подставкой для мундира. С боевым крещением, Михаил!

Глава 4

НАЧАЛО ОСАДЫ

Мимо кучки офицеров, пристально наблюдающих за происходящим, с бодрым топотом прошагала колонна, нагруженная всевозможным копательным, то есть шанцевым инструментом. Это на картинках и в инструкциях, да в столице солдаты все браво смотрятся в красивых мундирах. В полевых условиях быстро превращаются в стаю оборванцев.

И это не вспоминая о том, что сукно, из которого пошиты мундиры, окрашивалось в разное время и изначально было неодинакового цвета. Хотя в целом некое приблизительное единообразие наблюдалось. Однобортный кафтан до колен в пехоте и гарнизонной кавалерии темно-зеленый. У драгун синий воротник. Обшлаг красный у всех.

Направлялись они строить апроши. По ходу мне приходилось срочно разучивать военную терминологию и жаргон. Ни прошлая, ни нынешняя жизнь не подготовили нужного словарного запаса заранее. Эдакие зигзагообразные окопы с внешней насыпью, служащие для скрытного приближения к крепости и осадным батареям. Почему нужно употреблять именно французское слово вместо русского, особого секрета не составляло. Как и многое другое, заимствовано в Европе и попало в Россию посредством иностранных военных, принятых на службу.

Положа руку на сердце, выбора-то особого не имелось. Отечественные специалисты по новому строю в петровские времена отсутствовали напрочь. Правда, и вербуемый контингент не был красой и гордостью своих стран, иначе нашел бы службу поприличней на родине, да и услуги их стоили недешево, а одновременно с Северной войной началась и Война за испанское наследство. Большинство свободных профессионалов подались поближе и в знакомые края. В далекую Россию ехать особо не стремились.

Впрочем, все в мире относительно. Если старшие офицеры морщили нос при появлении русских соблазнителей, среди младшего и среднего состава отношение оказалось достаточно заинтересованное. Подобные смельчаки сразу получали более высокие чины, чем те, на которые могли рассчитывать в европейских армиях. Кроме того, достаточно щедрые по европейским меркам подъемные и обещания хороших окладов, выплачивавшихся, правда, весьма неаккуратно. Но выяснялся сей грустный факт, естественно, не сразу.

Ну а там уж как повезет. Конкуренция значительно слабее, и наработанный опыт давал немалые преимущества по отношению к местным кадрам. Большинство иностранных генералов петровской армии и вышли именно из их среды, получив свои патенты на столь высокое звание из рук российского монарха, и вряд ли добились бы того же в Европе. Тем не менее люди вроде Миниха или Ласси не зря российский хлеб жевали. Польза от них наблюдалась наглядно, и профессионалами они являлись крутыми, даже на мой дилетантский взгляд.

Прибыв под Азов, генерал-фельдмаршал в тот же день ознакомился с расположением войск, произвел рекогносцировку. Приказал открыть артиллерийский огонь и внимательно осмотрел турецкие орудия, незамедлительно принявшиеся отвечать. В еще не написанных книгах это, по-моему, называлось «выявить огнестрельные точки противника и сектора огня».

А в целом все оказалось в высшей степени грустно. В крепости сидит тысяч десять, снаружи восемь с половиной тысяч регулярных и еще под четыре тысячи казаков и калмыков. Иррегулярные войска большей частью состояли из стариков или очень молодых. В полках множество рекрутов, кои неумелые, да и особо не стремятся к подвигам. В армии недостаток провианта и обмундирования. Иной раз и не поймешь, солдат, драгун или казак попался навстречу. Оборванные хуже нищих. Больных до семи сотен, и никакой реальной блокады Азова. То всадники чуть не на глазах удирают от стен, то лодки по реке плавают неизвестно с кем.

Наперекор всему Петр Петрович Ласси приступил к действиям, имея в виду вскорости штурм Азова. Основная атака должна была быть произведена на западном фронте крепости, от левого фланга осаждающей армии, а демонстративная — против восточного фронта, на Алексеевский кронверк, от правого фланга. Я планов очень люблю громадье, однако в данном случае так и не уловил, на чем основан сей оптимизм.

Впрочем, моего мнения никто не спрашивал. В основном меня использовали для проверки обозов, наличия пороха и прочей амуниции и написания грозных приказов: флоту прибыть скорее и везти провиант, начать осадные работы, с подробной росписью кому и чем заняться.

Между прочим, очень любопытный метод обучения. Сам бы я до многого дошел задним числом. А здесь буквально разжевывают, остается только проглотить. Что ни говори, опыт полезный. Особенно по части занудности и прикрытия задницы.

Приказ о фуражировании имел девять подробнейших пунктов, и особенно впечатлял последний: «Фуражировать всегда с отменною поспешностью, чтобы лошади, командированные и стоящие при полках в линиях, без фуража долговременно не были, офицерам с людьми унтер-офицеров в сараи посылать и как к скорейшему фуражированию понуждать, так к грабительству, яко всегда собою зло и вред приносящему, под страхом за несоблюдение должности своей военного суда, и по тому положению в артикулах наказания не допущать и за то ответствовать».

Будто и так все это великая новость, но лишний раз напомнить огромный резон. В дальнейшем всегда можно сослаться на старание и снять с себя вину. Очень напоминает инструкции на товары бытовой химии: «жидкость для мытья унитаза пить нельзя и в глаза капать тоже». Люди, видать, не меняются. Им страшно любопытно, что будет, если выпить кислоту или фуражировать без особой скорости, попутно грабя. А когда начнут вешать или закапывать в могилу, возмутятся — ведь не предупреждали, что кипяток на себя или местного жителя в целях отобрания у того золотишка проливать нельзя! В приказе такого не имелось.

Штабные офицеры синхронно выругались на нескольких языках сразу. Один Ласси стоял, наблюдая с невозмутимым видом. Насколько это маска для окружающих и что он на самом деле думает, трудно уверенно сказать. Не так уж давно мы знакомы, чтобы судить. Одно совершенно точно — во вчерашнем приказе есть пункт, чтобы не только охранение, но и люди, производящие инженерные работы, выходили, имея при себе ружья. Теперь это давало результат. Лезущие в атаку из крепостного палисада турки наткнулись не на растерянных людей с кирками, а на энергично отстреливающихся гренадеров.

Нет, догадаться, что осажденные попытаются сделать вылазку с целью разрушить едва начавшееся строительство и нанести потери врагу, дело несложное. Подозреваю, не в первый и не в последний раз такое происходит. Однако опыт сын ошибок трудных. Не просто готов оказался генерал-фельдмаршал, он фактически устроил ловушку, проредив на будущее гарнизон и сбив желание лезть на русских. За клубами порохового дыма особо не рассмотришь происходящее, но бегущие обратно уже не одиночно, а целыми группами заметны хорошо. Выходит, нападение сорвалось, и наша берет, даже и без направленного к месту схватки батальона.

— Что там с продовольствием? — не оборачиваясь, спросил Петр Петрович.

— Завтра должны прибыть сорок шесть будар, — с готовностью докладываю, довольный, что все заранее выяснил.

Будары — это такие долбленые донские лодки грузоподъемностью двести-четыреста килограммов. То есть по-здешнему двенадцать — двадцать пять пудов. Я все мучаюсь переводом в более привычные меры веса и объема. Головой все понимаю и давно должен был перестроиться, а временами клинит, тем более эталонов не существует и любые меры в соседних областях могут заметно отличаться.