Леди Артур (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич

А вот огнестрельное и большеразмерное оружие мне бы пронести не дали. Поэтому даже не пытался. Вернее, пронести можно, но на согласование надо убить не меньше месяца, а этого времени у меня не имелось.

Андрей всё ворочался, пытаясь устроиться на лавке, Клэр спала, а возница бубнила какую-то песенку. Мотив был незатейливый, но от него клонило в сон.

Однако в какой-то момент возница задала вопрос, от которого сон слетел, словно ночная птица с ветки.

— Господин, а ведомо ли вам, поправилась ли госпожа Елена?

— Какая Елена? — переспросил я, тряхнув головой и выпрямившись.

— А-а-а, — протянула возница, — так я у Ночных охотниц проводником работала. Возила их из города в город. А как их инфант Красного озера поколотил и к вашим привезла лечиться, так и не видела больше. А тут меня с вами отправили. Вот и беспокоюсь.

— Так ты почти наша, — усмехнулся я и расслабился.

А чего я удивляюсь. Этого и следовало ожидать. Только вот почему мне не сказали?

— Ну, я полтора года с вашими ходила. Как меня на невольничьем рынке вместе с телегой и волами выкупили, так и странствовала. Всякое интересное повидала.

— А как тебя зовут? — спросил я.

Женщина не ответила. Вместо этого она натянула поводья, останавливая бычков, после чего потянулась к притороченным ольстрам, из которых извлекла два незатейливых пистолета с колесцовыми замками. Только калибр у них был не пистолетный, а мушкетный. А если брать в миллиметрах, то это примерно шестнадцать и двадцать пять соответственно. Да и выглядели они именно как обрезы ружей. Быстро оглянувшись, женщина спрыгнула с козлов и погасила фонари, подвешенные к рогам бычков.

Я последовал её примеру, поскорее потушив висящий под пологом фургона светодиодный фонарик, а потом на ощупь достал из кобуры пистолет скрытого ношения. Ещё одно движение — и выудил из-под лавки трофейную полушпагу.

— Что случилось? — тут же спросил проснувшийся Андрей.

— Тсс, — зашипел я, услышав, как напротив заворочалась Клэр.

— Не бойтесь, благородные господа, я не дам лиходеям причинить вам вред, — пафосным шёпотом протянула юная рыцарша.

Хорошо, что было темно, так как я зло шевельнул губами, стараясь не выругаться вслух: эту донжуанку саму спасать надо, много она навоюет. В темноте щёлкнули взводимые курки — два у возницы, один у Клэр.

— Народ, — тихо протянул Андрей по-русски, а потом перешёл на немного корявый местный язык. — А мне что делать? Мне есть ружьё?

— Не шуми, — произнёс я.

На подножку козел привстала возница, сунувшись внутрь фургона.

— Под лавкой арбалет, — едва слышно проговорила она, снова исчезнув в темноте.

Лейтенант засопел и начал шуршать под собой в поисках оружия. Что-то лязгнуло металлом, и я снова зашипел, призывая к тишине. В это же время Клэр на ощупь нашла борт фургона и начала вылезать наружу. А ещё секунду спустя с лязганьем доспехов рухнула на дорогу, испортив нам всю маскировку.

— Матрэ миа, — донёсся сдавленный стон.

Я смолчал, а вот возница едва слышно что-то пробормотала.

Небо было ясное, и света звёзд, особенно желтоватой Свечи в созвездии Дозорной, яркой, как луна в полнолуние, хватало для того, чтоб различить края повозки и без особых проблем выбраться из неё. Было тепло. Чёрные силуэты деревьев хорошо проглядывались на фоне россыпи небесных искр. Над головами жужжали комары и с писком носились поедающие их летучие мыши. Тихо шелестела листва. Кто-то стрекотал в траве. Пахло хвоей, разнотравьем и лесными грибами. А ещё лёгкий ветерок доносил до нас запах дыма и далёкие голоса.

Несмотря на шум, произведённый неуклюжей графиней, ничего не случилось, и лишь через пять минут крики стали громче.

— Это чего такое? — тихо спросил у меня лейтенант, пытаясь разобраться с арбалетом, что в темноте было не так уж и легко.

— Не знаю.

Рядом встала Клэр.

— Рыцарша должна быть храброй, являться образцом самообладания и отваги, — проговорила она. А потом нервно сглотнула. — Ведь правда?

— А ещё она должна обладать благоразумием, моя госпожа, — прошептал я, понимая, что девушке нужен предлог, дабы не лезть в передрягу. А то как же, она ведь настоящая графиня, а тут должна отступить от опасности. Как на неё мальчики смотреть будут после этого?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Крики усиливались, уже можно было различить отдельные возгласы. А раздавались они в точности из того же леска, где в начале своих приключений на меня с Катариной напали разбойницы. Неужели всё повторяется? Прям, дежавю какое-то.

— Да, благоразумие, — прошептала Клэр. — Мы только посмотрим и сразу уйдём.

— Ваше сиятельство, благоразумнее будет уйти сразу. И тихо, — протянул я, нарочито сделав акцент на титулярном обращении, на что возница угукнула, как сова, в знак солидарности.

— Я тогда буду прикрывать отступление, — ещё раз сглотнув, произнесла девушка, добавив речитативом. — Отвага. Честь. Верность долгу.

— Уводи фургон, — прошептал я, дотронувшись до рукава возницы, и та бесшумно обогнула повозку, схватив животинку за поводья. Хорошо ещё бычки не начали мычать дурниной.

Повозка тронулась, едва слышно поскрипывая. Я же проклинал наших бюрократов, которые всегда наступают на одни и те же грабли. Вот почему нельзя собрать всех на базе, и оттуда начать миссию? Нет, нужно инкогнито перебрасывать силы в Галлипос, делать ошибку за ошибкой.

Мы проехали метров сто, а потом…

А потом откуда-то с обочины раздался пьяный женский голос:

— Эй, а ну, стой! Кто такие, бездна вас побери?!

— Дульсинея, — подхватил эстафету другой голос, — что случилось?!

— Влипли, — буркнул я, снимая пистолет с предохранителя. Убежать всё равно не успеем. Остаётся решить ситуацию дипломатическим путём. Благо, имели по случаю инкогнито легенду, что мы едем на смотрины жениха.

Но, блин, её светлость и здесь накосячила. Когда из ночного леса к нам выскочили полтора десятка женщин с мечами и факелами, а кое-кто — с копьём или даже с арбалетом, девушка выхватила фамильный меч и громко закричала:

— Я графиня Клэр хаф да Кашон! С кем имею честь разговаривать?!

— Дура, — едва слышно проронила возница, и я был с ней полностью согласен.

— Да Кашон? — переспросила какая-то здоровячка, подняв повыше факел. — Не знала, что у неё дочка есть. Антония, ты что-нибудь слышала про дочку да Кашон?

— Када я служила под знамёнами гра… графини, — совсем заплетающимся языком ответила та, которую назвали Антонией, — её си… сиятельство жалилась, что не может забеременеть. А это что, её дочка? — женщина замолчала на секунду, пытаясь продрать глаза и рассмотреть девушку. — На… на папеньку похожа!

Я слушал этот пьяный разговор, водя пальцем по холодному железу пистолета. Главное, самых ретивых успокоить. А остальные сами одумаются.

— Вы неправильно поняли, — начала говорить в ответ Клэр, но её уже не слушали.

— Это дочка да Кашон! — заорала предводительница. — Ваша сятельсво, милости просим к огню!

Клэр неуверенно оглянулась на меня, а я пожал плечами.

— О-о-о, юноши! — пьяно заорала Антония. — Тогда точно на… нада выпить! За прекрасных юношей и благородную госпожу!

«Выпить! Бочку до дна! К огню!» — поднялись крики над толпой, которой, кажется, было всё равно, за что пить. Был бы повод.

Клэр растерянно улыбнулась, и под крики: «Просим! Просим!» пошла вслед за толпой.

— Фу, хорошо, что это не разбойницы, — выдохнул Андрей, и опустил выданный ему арбалет.

— Не расслабляйся, — прошептал я. — Даже если это не разбойницы, то пьяная банда наёмниц не намного лучше.

Возница, имени которой я так и не узнал, тихо ругаясь, потянула бычков за поводья. Я тоже был не в восторге, но куда деваться — оставалось только идти за ними…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

* * *

Рассвело. Генерал едва умылся и в ожидании завтрака сидел над донесением, вычитывая всё до каждой запятой. После инцидента с отправкой не того человека он был зол, как говорят местные, подобно быку, которого слепень в причинное место укусил. Один дебил недопонял, второй дурак исполнил, не подумав, третий даже не удосужился проверить документы: понахватались у местных житью под честное слово. Нет, вера в товарищей — вещь хорошая, но вот инспекторам веру в отчёте не предъявишь, в папку не подошьёшь.