Семейное проклятие - Анна и Сергей Литвиновы

А Настя – будто в девятнадцатом веке живет. Только читать – без ограничений! – и позволяется.

Что ж, приходилось себя развлекать самой. И самая первая забава у девочки была: наблюдать за противным дядькой из соседнего дома. Вот это фрукт, чего только не вытворяет! Да еще и шторы никогда не задергивает, любуйся во всех подробностях. То встанет перед зеркалом, приосанится, руку вперед вскинет, рожи выразительные корчит – речь репетирует или поет, за окнами закрытыми не слышно, но все равно ужасно смешно. Или ложился на спину и начинал трясти тощими ножонками, быстро-быстро, как медведь в цирке, когда по бочке бежит. А потом надевает резиновые перчатки и… Настя долго не могла понять, что он в них делает. Сначала даже решила, что в попе чешет. Но потом разглядела: дядечка натягивает на себя – непонятно зачем! – бесцветные чулки.

Ничего себе! Девочка уже немного знала про маньяков и перепугалась ужасно. С мамой (и без того нервной) страхами делиться не стала, решила рассказать все бабушке Вике. Но та только расхохоталась. И объяснила, что дядька, Борис Борисович, просто носит компрессионное белье – такие специальные чулки для тех, у кого вены на ногах больные.

– Оно, Настенька, очень скользкое, вот и приходится, чтобы надеть, ложиться на спину, задирать конечности, да еще и резиновые перчатки использовать.

Что ж, даже жаль, что не маньяк. Но наблюдать за Борисом Борисовичем Настя все равно продолжала. И ужасно корила себя, что проглядела момент, когда противный дядька гвозди рассыпал перед своими воротами. Не успела предупредить маму и клиентов ее садика.

Зато уж теперь, после того, как две машины прокололи колеса, а сосед, вместо того чтоб извиниться, разорался на всю улицу, она не спускала с него глаз. Тем более что подслушала, как бабушка Вика говорит:

– Ох, чую я, продолжит Борька нас изводить!

Удивительные ее родные люди! Им вредят, да еще и оскорбляют прилюдно, а они, вместо того чтоб мстить, безропотно ждут, какую им новую пакость придумают. Нет уж, она омерзительному соседу спускать с рук хамство не собирается. Может быть, начать с элементарного? Подбросить на его участок какую-нибудь гадость? Настя была готова даже дохлую кошку в руки взять, лишь бы расквитаться за мамочку.

Или уж не размениваться на мелочи, придумать что-нибудь совсем страшное? Вроде гремучей змеи, свисающей с потолка спальни, или отравленной стрелы в сердце? Или прокрасться в школьный кабинет химии: в нем, наверняка, есть разные яды?

Но разработать роковой план в деталях девочка не успела.

Пару дней спустя после маминой ссоры с Борисом Борисовичем в их переулок въехал эффектный старинный «Даймлер». «Чего это дядя Николай вдруг днем явился? – удивилась девочка. – Мама на работе, бабушка спит».

Прильнула к окну – и опешила еще больше. Во-первых, стоматолог – аккуратист под стать маме! – вечно отутюженный, в костюме со стрелочками, одет был сегодня в трикотажный свитер и простецкие спортивные брюки. А во-вторых, позвонил он не в их ворота, но к Борису Борисовичу!

«Неужели он рыцарь? – ахнула про себя Настя. – Явился за маму мстить?!»

Она аж запрыгала от предвкушения. Сейчас явно начнется эффектная драка!!!

Однако пока что ничего интересного. Мужчины стоят во дворе. Разговаривают чрезвычайно тихо, Настя, хоть окно приоткрыла, ни слова не разобрала. А потом – даже не уловила, в какой момент! – Николай Алексеевич вдруг коротко размахнулся и со всего маху врезал соседу в скулу! Тот отшатнулся, лицо перепуганное. Но, вместо того чтоб защищаться, стал отступать.

Однако Николай Алексеевич противнику даже отдышаться не дал. Схватил за шиворот, подтащил к огромной бочке с водой для полива. Сунул туда головой. И держит! Долго! Настя аж до шестидесяти досчитать успела. Когда выпустил, сосед уже выглядел совсем невменяемым, хрипит, глаза закатились. Ничего себе дядя Николай что вытворяет! А еще «интеллигентнейший человек», как бабушка Вика говорит!

Даже Насте – хотя она строила в адрес Бориса Борисовича куда более зловещие планы – стало несчастного дядьку жалко. Но Николай Алексеевич не унимается! Не дал даже отдышаться, швырнул – полуживого! – на поленницу с дровами. Кинул со всей силы: голова соседа противно чвякнула, доски разлетелись во все стороны. А дядя Коля, вместо того чтоб помочь или хотя бы посмотреть, жив ли Борис Борисович, еще и громко выругался ужасными словами.

Тут уж Настя совсем разочаровалась. Нечестно, когда не дерутся – а избивают. Даже таких негодяев, как соседский старичок.

И вообще: какое дядя Николай имеет право из себя джентльмена строить?

Руку ей целует, называет на «вы» и маленькой леди. А сам себя ведет хуже рэкетиров из фильмов, которые Насте изредка доводилось посмотреть.

Она, конечно, рада была, что нашелся человек, который отплатил за маму. Но сцена, как сосед стонет, размазывает по лицу кровь и выплевывает выбитые зубы, еще долго являлась ей в кошмарных снах.

Василий Кузовлев не сомневался: чтобы отправиться в отпуск не в Турцию (как все), а на далекие Карибские острова, его новая знакомая целый год жестоко экономила.

Для таких, как она, на теплоходе имелось собственное сленговое словечко: «одноразницы». Есть такие оригиналы: готовы много месяцев на хлебе и дешевых сосисках сидеть ради недели «тропического рая».

– Кристишка так ждала этой поездки, хочет развлекаться, на все экскурсии ездить, а мне видно позавидовал кто-то, – виновато объясняла ему Нелли. – Сглазил. Каждый день новая напасть: то горло болит, то голова, то ногу подвернула…

– Да на нас многие злятся! – простодушно подхватила ее дочь. – Мы с мамой в нашей семье эти, как их… анфан террибль.

– Кристина, – предостерегающе произнесла Нелли, – Василию вряд ли интересно слушать про чужие проблемы.

«Да уж, – усмехнулся он про себя. – Своих достаточно».

– Давайте тогда говорить про пиратов, яхты, сокровища! – легко согласилась девочка.

Что ж. Пока валялись на пляже, Василий с удовольствием поведал несколько баек из серии «все вранье, но туристам нравится».

Разговаривал с девочкой – но на ее маму то и дело поглядывал. Не изменился у него вкус. Внешность у Нелли совсем другая, но по всем повадкам она – вылитая Аля. Неуверенная в себе, заботливая, слегка заполошная. И характера никакого. Мни ее, скручивай, как воск. «Солнца не люблю, купаться на глубине боюсь, крепкое спиртное не употребляю…» Однако они с Кристиной и позагорать ее вытащили, и с маской заставили сплавать к затонувшему кораблю, и ромом напоили. И сейчас – когда ее волосы пахли морем, дыхание – ромом, а тропическое солнце позолотило лицо – выглядела Неллечка особенно соблазнительно.

«Как бы теперь ее на свидание тет-а-тет вытащить? – ломал голову Василий. – Когда и, главное, куда?»

С богатыми старухами – кто может пригласить к себе в каюту люкс, – конечно, куда проще. А в двухместный номер, где Нелли проживает вместе с дочкой, ясное дело, не заявишься.

Однако он все ж нашел выход. Когда Кристина в очередной раз убежала прыгать на невысоких карибских волнах, произнес тоном уверенным, будто о деле решенном:

– Завтра утром в 5.46 жду тебя на верхней палубе.

– А что будет в 5.46? – удивленно взглянула она.

– Как что? – пожал плечами Василий. – Рассвет. Я хочу его встретить вместе с тобой.

Нелли выглядела типичной дамой строгих правил. Но Вася не сомневался: сдастся. Тем более что Кристина ему доложила: «Папка уже пять лет как ушел, и с тех пор маман живет как монахиня».

Долго ее обхаживать некогда: послезавтра уже Ла Романа, конец круизу. Поэтому пришлось применить простейшую тактику: наглый и быстрый натиск. И Василий – едва ярко-красный диск солнца показался над кромкой моря – крепко, чтоб не вывернулась, прижал женщину к переборке и впился в губы поцелуем.

Нелли пискнула, начала вырываться, даже руку высвободила, взметнула – готовилась ему пощечину влепить. Но он целовал – все грубее, все требовательнее. И обмякло в его руках ее тело. И секс случился прямо на палубе, за жалким укрытием в виде сложенных друг на друга шезлонгов.

Старухи – рассказывали коллеги – и сами в постельных утехах изобретательны, и тебя требованиями изведут. А Нелли оказалась неопытной, неловкой. Даже Алка – в сравнении с ней профессор. Однако Васю неумелые движения любовницы не разочаровали – наоборот, только распалили. Жаль, времени не будет ее искусству любви обучить.

…Когда все закончилось, поцеловал в сладкие губы, сказал искренне:

– Я в тебя реально влюбился. Как мальчишка. С первого взгляда.

– Вася, – вздохнула она. – Не смейся, пожалуйста, надо мной. Ты – красавец. А я обычная курица.

– Хочешь, дам искру почувствовать? – Он взял ее руку, провел подушечками пальцев по своему предплечью.

Волоски встали дыбом. Василий констатировал:

– Вот видишь? Меня – реально! – бросает от тебя в дрожь. И я не хочу, чтобы ты уезжала.