Дети Владимировской набережной (сборник) - Сергей Надькин

– Давай, давай, давай! Ты кто, товарищ? – задал вопрос из автомобиля одетый в каракулевую шапку с папахой товарищ Гай.

– Я – красноармеец Титов.

– Скачи, товарищ Титов, туда, в бой, возьми пленных, а лучше руби их всех на месте, с плеча. – дал добро командующий железной дивизии.

Игорь дернул уздечку коня, крикнул: «Ура! Даешь город Ленина, город мировой революции!» и повел за собой эскадрон бойцов с атакой к Волге наперерез бегущему туда противнику. Рубился в кровь. «Не давай врагу дороги к отступлению до тех пор, пока командующий армией Михаил Тухачевский не дал команду на телеграфе». «Москва. В кремль. Троцкому. Задание выполнено. Симбирск взят».

Так Игорь Титов стал командиром эскадрона. Назначен лично Тухачевским. Игорь поскакал к тюрьме выпускать заключенных. На параде на главной площади города Соборный построил бойцов своих в железный строй. Встречал автомобиль комдива Ежескяна, крича: «Ура Гаю!» Игорь давил к выкрику: «Даешь Самару!» Товарищ Гай крикуну: «Даешь телеграмму «Москва. Кремль. Ленину». Взятие вашего родного города – это ответ за одну вашу рану»…

По окончании парада – банкет победителей. Но Игорь не был на банкете. Он с бойцами ходил по городу, ловил, расстреливал красноармейцев, застанных в мародерстве. Своих боевых товарищей, выполняя приказ командарма Тухачевского, расстреливал, наводя в городе революционный порядок. В первых числах октября после ожесточенных боев дивизия ворвалась в Самару. В первых числах марта 1919 года полк, где сражался Виктор Филин и Игорь Титов, переместился из Самары в район Вятских полей, входя в состав 2-й армии восточного фронта. Один за другим падали под ударами войск Колчака города, Ахнск, Осу, Бирск. В середине марта пала Уфа. Колчак подходил к Елабуге. 28 дивизия колонами проходила улицы города, двигаясь к линии фронта. Ревевшая с горизонта дальняя боевая канонада, напоминавшая Филину бой в прусском городе в первые месяцы Империалистической войны, к рассвету окапавшись на окраине города в обустроенном под штаб доме, командиры устроили серьезный боевой разговор.

– Главные силы Колчака сосредоточены в районе Байска. Восьмая Камская дивизия без полка, 32-й полк данной дивизии занял Мензелинск, – сообщил комдиву Азину заместитель комполка под командованием Василия Чуйкова Виктор Филин.

– Полк в Набережных Челнах – четыреста штыков и сабель. В полку – сорок три коммуниста, остальные добровольцы, – захотел уточнить военный комиссар Телегин.

– В полку – 43 коммуниста, остальные добровольцы, совместными силами, думаю, мы сможем выбить противника из Мензелинска, иначе из Бирска сюда пойдут главные силы колчаковской дивизии, и тогда нам будет трудней, – докладывал совещанию Чуйков.

– Верно, по-революционному думает товарищ Чуйков. Пассивно оборонять Набережные Челны тактически неверно. Выгодней позиций для боя в данном районе нет. Сидеть на берегу Камы и ждать противника не годиться, – слышал Филин взрывной голос Юрьева, говоривший на всю комнату. – Ты ведь годика на три товарища Чуйкова моложе, питерский парень. Я б с тобой все в разведку сходить думаю, в деле тебя посмотреть. – заявил Филин на весь главный командный состав присутствующих.

– Во время боев на Северной Двине с англичанами наш полк опыта боевого набирался, – сообщил уверенным голосом товарищам Юрьев.

– Так-то оно так, только вот с какой стороны город брать будем, товарищи, как ты считаешь, товарищ Филин? – ставил открыто вопрос командир дивизии Азин, обращаясь уже к наклонившемуся к очертанию Филину.

– Я думаю, атаковать противника нужно ночью.

– План есть? – спросил Филина Азин.

– Сороковой полк с ротой коммунистического батальона обходит Мензелинск с юга. Начинает атаку с наступлением рассвета. Батареи товарища Маклена штурмуют город в лоб.

С рассветом мороз становился крепче. Цепи красноармейцев, покрикивая растянутое «Ура», потянулись на город. В центре слышалась стрельба. Звон церковных колоколов подгонял ужасом бегущих по городу белогвардейцев. Наседая на бегущих, отряд красноармейцев ворвался в городскую почту. Теперь помещение служило под штаб полка. На столе не прекращая звонил телефон.

– Это ты командир?

– Я?

– С тобой говорит 32-го Камского полка капитан Колышев, – слышал снявший трубку Чуйков.

– Здорово, а ты с какого света? Как у тебя дела? – громыхнул в трубку голос Василия.

– Дела отличные, а ты и твой комиссар веревку ищите.

– Обязательно найду веревку и буду беречь, чтоб при первой нашей встрече тебя повесить.

– Это ты мне, падаль краснопузая – дворянину, офицеру? Со мной разговариваешь, морда жидовская? Да я тебе живот распорю нагайкой! – ругался по-колчаковский ваше благородие.

– Знаешь что? Я тебя сам завтра саблей застану, рубать в кровь буду! Задница твоя колчаковская!

– Задница твоя голая! Видел я, каким кавердалом шли в наступление твои боевые порядки. Со смеху можно лопнуть!

– Я видел, как твой образцовый полк со страху удирал от нас быстрее зайцев!

– Погоди, сволочь, я до тебя доберусь! Ты понял меня или нет? – громким голосом и серьезно разговаривал на проводе Чуйков.

Капитан Колышев бросил на том конце провода аппарат трубку. Больше говорить ему было не о чем.

– Ты с кем разговаривал, Василий Иванович? – спросил Филин Чуйкова.

– Я разговаривал со штабом капитана Колышева, Виктор Константинович. Мат на мате, на него не хватило.

– Ничего, ничего, у меня мечта знаешь, какая?

– Говори? – нагнулся головой Чуйков к Филину.

– Ну слушай, раз хочешь знать! – говорил строгим голосом Филин.

Заинтересовавшись серьезно, Чуйков повторил еще раз:

– Говори.

– Я возьму в плен целый батальон Колчака, прикажу надеть на рукава солдат бывшего противника красные повязки и отправлю агитировать за Советскую власть, – дал идею Чуйкову Филин.

– Здорово, задумка. Думаешь, получится, товарищ Филин?

– Думаю, выйдет, товарищ Чуйков. Я думаю, задумка неплохая, но сначала надо с товарищем Пылаевым посоветоваться. С комиссаром нашей дивизии.

– Ну ничего, опыт большой агитировать за Советскую власть. Заруби себе на носу, товарищ Филин, – ответом Виктор выговорил, – а то…

28-я дивизия наступала вдоль железной дороги на Екатеринбург – Сарапул. Юный командир красноармеец Титов с товарищами Азиным и Пылаевым перерубили весь штаб 32-го Камского полка. Игорь с размахом перерубил голову капитану Колышеву. Кровь ручьем протекала по доскам пола. Ненависть влезала в голову паренька, прежде всего классовая. В бою, некогда размышлять, нужно заносить над противником саблю. Влево, вправо, рубить голову врагу и не смотреть на догонявшего, пытавшегося выпрыгнуть в окно противника Пылаева, рубившего саблей поручика на выходе у дверей Азина. За этот бой скоро все трое получили как с куста представление на ордена Боевого Красного знамени.

Позже было предательство начальника дивизии 7-й армии Романова, перешедшего на сторону Колчака. Потом отступление из Елабуги на Бондюжские заводы. Запахом измены в колоннах первого батальона начался бунт.

– Все, хватит, отвоевались! Домой пора! – требовала благими криками собранная на площади Елабуги колонна дезертиров. Все, хватит, голодные в брюхе, словами не кормят! Воздухом не наешься! – кричал, обращаясь к голодным солдатам, товарищ Троц.

– Правильно, – гудела толпа оратору со всех сторон.

– Пулеметы и беспощадный эскадрон нацелены на вас. Первый залп поверху! Если не послушаетесь, всех покосят, всех покосят и порубят! – обратился Петр Якушев к толпе заговорщиков.

– Рубать своих придется, – сказал Василию Ивановичу Чуйкову Игорь Титов. Выхватил с ножен саблю. – Лучше сдаваться, пока не поздно, обратился с призывом в толпу Игорь Титов.

Площадь уже была в плотном окружении бойцов коммунистического батальона. Игорь оглядел бойцов, в руках дезертиров стали подниматься вверх ложки – сдаться на милость советским властям.

– Послушались – и правильно поступили. Другого выход нет! – крикнул бунтовщикам Игорь. Юноша улыбался.

– Давай их сюда! Выводи зачинщиков! – приказал бойцам Петро Якушев.

В сутки шесть десятков из семи сотен бойцов по решению ревтрибунала расстреляли. Приведя в боевые порядки, 2-й батальон получил приказ на рассвете форсировать реку Пойму.

– Чего стоишь, давай!

– Холодно, ноги в судорогу сведет – и каюк!

– Да ничего не холодно! Водичка – кипяток. Берега кисельные, рай! Правый берег, левый берег. – подталкивал прикладом винтовки бойцов Петр Якушев.

За чертой берега вода сразу оказалась по пояс. Пули свистом неслись над головами, переправа виделась как на ладони. За переправой – деревня Бондюга. Отряд за считанные минуты занял окопы противника. Хлебнувший холод воды Игорь преодолел тяжелые шаги. Следом за Петром Якушевым поднимался на высоты, взяв в окопах роту врага. Белые пятились назад. Второй, третий батальон атаковал деревню Тихие горы под угрозой окружения, с руганью заставляя белых бежать, отступая на десятки километров.