Завидный жених - Сидни Ламберт

Точно без пяти семь Гейл снова вошла в кабину лифта. Она поменяла потертые джинсы, на свободные черные крепдешиновые вечерние брюки и просторную шелковую синюю тунику, скрывающую все ее женственные выпуклости и изгибы. Волосы она собрала в тугой узел. На лице, казалось, совсем не было косметики.

Только немного тона, чуть-чуть синих теней, едва заметная тушь для ресниц и светло-розовая помада, сочетающаяся с цветом лака для ногтей. В ушах посверкивали маленькие бриллиантики, словно по контрасту с вызывающими, крупными, до плеч, серьгами в форме капель, которые были на ней в прошлую субботу.

Комизм положения заключался в том, что для такой красавицы, как Гейл, «меньше» иногда означало «лучше». Почти полное отсутствие макияжа лишь подчеркивало ее естественную красоту. Однако она не отдавала себе в этом отчета. Привыкнув накладывать налицо много макияжа, особенно для фотосессий и дефиле, она думала, что сейчас выглядит настоящей простушкой. Если бы она только знала, какой потрясающе красивой и вместе с тем загадочно невинной она выглядит!

Гейл вышла из лифта и направилась к массивным дверям ресторана. Метрдотель, высокий лысоватый человек с усиками и умными серыми глазами, улыбнулся ей из-за своей конторки, приподнятой над залом на манер подиума.

— Мадемуазель Гейл! — воскликнул он с французским акцентом — возможно, подлинным, а возможно, и нет. Почему считается, что лучшие метрдотели — именно французы? — Какое удовольствие сегодня видеть вас в нашем ресторане! Его светлость уже здесь. Я проведу вас к нему.

В этот час общий зал был полупустым. Гейл удивилась, узнав, что принц Марио уже прибыл. Она склонна была полагать, что высокородные особы всегда немного запаздывают, особенно на общественные мероприятия. Но сегодня у него не общественное мероприятие, напомнила она себе печально. Сегодня он собирается мстить. Естественно, его светлость не хочет упустить миг ее унижения.

Последняя мысль спасла ее от презрения к себе за то, что она вообще сюда пришла. На губах ее даже заиграла улыбка. Если принц думает, что сегодня он сумеет ее унизить, тогда его ждет еще один сюрприз. Он понятия не имеет, что его ждет. Ни малейшего понятия!

Метрдотель провел ее в нишу, почти полностью отделенную от общего зала аркой. Они оказались как бы в маленькой квадратной комнатке. По краям арки стояли огромные горшки с пальмами, которые усиливали ощущение уединенности. Стены комнатки, и даже потолок, были выкрашены в черный цвет, и темноту лишь немного скрадывали несколько приглушенных неярких светильников. Никакой мебели не было, кроме небольшого круглого столика, накрытого такой же белой льняной скатертью, как и столы в общем зале. Посередине, на стеклянной столешнице, — низкая, свеча винно-красного цвета; наверное, потому, что люди, которые ужинают здесь, желают, чтобы ничто не отвлекало их от созерцания лица своего визави.

Настоящее любовное гнездышко для тех, кто хочет укрыться от посторонних глаз! Никто не видит, как парочка наслаждается изысканной едой и обменивается сладкими глупостями. Магнаты приводят сюда молоденьких любовниц, а знаменитости обоего пола ужинают здесь с последними и самыми свежими спутниками жизни.

Наверное, любовное гнездышко впервые видит столь явных врагов, как она и принц Марио, подумала Гейл.

Поскольку в нише царил полумрак, она не сразу разглядела принца, который сидел лицом к входу. Благодаря темному костюму и сильному загару он почти сливался с антуражем алькова. Но, когда глаза ее привыкли к темноте, вначале из темноты выплыло его лицо, а затем и вся фигура.

Она отметила, что он выглядит как типичный плейбой — одет дорого, но довольно небрежно. На нем дорогая черная пиджачная пара и черная шелковая рубаха без ворота. Надо сказать, костюм ему очень к лицу.

Не оттого ли у нее так сильно забилось сердце? Впрочем, возможно, она просто предвкушает схватку — из-за этого увеличился выброс адреналина в кровь.

Кажется, Луи говорил, что принц может стать опасным. А Луи — не дурак. О какой опасности он говорил? Ладно, посмотрим. Наверняка принц привык к обожанию, избалован всеобщим поклонением и вниманием женщин. Да, он все так же пожирает ее взглядом, невзирая на более чем скромный наряд. Глаза его похожи на горящие угли, прожигающие ее лицо и тело насквозь.

Зря переодевалась, раздраженно подумала Гейл. Кажется, теперь, когда ее соблазнительные изгибы скрыты под туникой, ему еще сильнее хочется раздеть меня!

Но, как говорится, хотеть не вредно. Больше ему ничего не остается. Пусть себе вожделеет, сколько хочет. Даже в уединенном алькове вряд ли ему удастся за время ужина изнасиловать ее, тем более без ее согласия! Один крик — и сюда сбежится толпа народу.

Итак, сегодня вечером ей нечего бояться, кроме собственных промахов. Сдерживайся, наставляла она себя. И не давай волю характеру. Совсем скоро, через три часа, ты будешь свободна и больше никогда в жизни не увидишь этого проклятого принца!

Ее изумило, что он встал при ее приближении. Она не ожидала, что он окажется настолько джентльменом.

— Добрый вечер, Гейл, — сказал принц слегка склоняя голову и демонстрируя безупречную прическу.

Черные волосы немного вьются. Густые, чистые, блестящие. В такую шевелюру хочется зарыться руками. Посторонняя мысль совершенно захватила Гейл врасплох. Она думала, что ей больше никогда не доставит радости прикасаться к чьей-либо шевелюре. Как и вообще прикасаться к мужчине. Но она вдруг представила, как ее пальцы зарываются в волосы этого человека. Что за нелепая мысль!

— Вы выглядите… замечательно, — добавил он, не сводя жадного и томного взгляда с ее лица.

Гейл рада была тому, что в этот момент подошедший метрдотель придвинул ей стул. Она молча села, благодарная за то, что избавлена от необходимости отвечать принцу. Он тоже сел, но глаза его по-прежнему были безжалостно прикованы к ее лицу.

Метрдотель ловко встряхнул салфетку и разложил у нее на коленях. Потом обошел столик И сделал то же самое для принца.

— Ваша светлость ваш личный официант скоро прибудет, — сказал метрдотель, почтительно кланяясь принцу перед тем, как удалиться и на время оставить их наедине.

Впервые в жизни Гейл не нашлась, что сказать. Несколько секунд прошли в томительном молчании.

К счастью, официант не заставил себя долго ждать. Стройный загорелый юноша с изящными руками, к счастью, говорил без французского акцента. Он подал им обоим меню, сообщил, какие сегодня есть фирменные блюда, и спросил, не желают ли они заказать аперитив — или, может быть, просто бутылку вина из винной карты? Карту он положил по правую руку принца.