Иностранцы - Роман Солнцев

Собаку похоронили - и той же ночью на воротах кто-то вывел огромными черными буквами:"Предатели Родины сколько вам заплатила ЦРУ?"

Феликс с сыном замазали надпись охрой, на досках буквы сделались почти неразличимы, но Феликс понимал: это лишь начало.

Николаевы перестали выходить на улицу. У Эли было несколько трехлитровых банок муки, она за хлебом больше не бегала - пекла блины. Корова Таня давала молоко, стало быть, имелись в наличии и масло, и сметана - можно было прожить.

Но неожиданно среди ночи во всей усадьбе погасло электричество. Неужели опять в селе сожгли трансформатор?! Кто-то включил огромные спирали в каменке своей бани, разумеется, минуя счетчик? Но у ближайших соседей, за кедрами и оградой, окна светились. Николаевы зажгли свечи, и взяв фонарик, Феликс покрутил пробки счетчика - здесь все было в порядке. Потом выбежал на улицу обследовать ближайшие столбы. Провода были на месте, нигде не свисали, и на них не были наброшены другие, которые могли бы вызвать замыкание.

К утру у Николаевых потекли холодильники. Для освещения можно было бы использовать динамомашину над баней, собранную Феликсом еще в областном центре из отходов военного завода, но пропеллер не вращался - сияла тихая морозная ночь.

Феликс утром снова вышел к столбам - кажется, все на них, как должно быть. Хотя снизу толком не разглядеть. Электромонтера вызвать из Малинино? Но Николаевым было известно - единственный телефон, стоящий в доме фельдшера Нины Ивановны, уж месяц как не работает. Сесть на трактор да поехать за ним? Но трактор не завелся, промерз.

Феликс, задрав голову под проводами, стоял и размышлял. Эля дрожала в воротах.

- Это они, они, твои друзья-алкаши.

- Быть не может. Им не долезть до проводов. Кто-то другой подхимичил. - И Феликс наивно пробормотал. - За что?!

- За все, - был ответ. - А сейчас они ждут, что ты потащишься к ним с поклоном... мол, помогите... Конечно, уж бутылкой не обойдешься, слупят не один миллион!..

- Я к ним не пойду, - отрезал Феликс. Он вернулся во двор, решив сколотить длинную лестницу (не снимать же с крыши?). Перебрал все имеющие в наличии доски, жерди и не нашел подходящих крепких слег. Пойти, срубить в тайге пару пихтенок? Передумал, взбежал в мастерскую и, шлепнув себя ладонью по лбу, быстро и ловко смастерил из старых коньков сына и мотка колючей проволоки некое сооружение, которое позволит - он был в этом уверен подняться по столбу к изоляторным чашкам.

- Не смей! Сорвешься! - запрыгала рядом жена. - Ты тяжелый!

- Я залезу, - предложил молчаливый Ник и снял с ушей наушники. - Мне это нетрудно. Dixi. Я сказал.

- Что?! Да вы что?! - возопила маленькая, обычно хладнокровная женщина и толкнула задумавшегося мужа в плечо. - Убить его хочешь?! Нет!

Но мальчик уже, сунув в карман проскогубцы, надев толстые кожаные перчатки и повесив на локоть моток проволоки, получив все инструкции от отца, шел за ворота.

Он карабкался по столбу, а Феликс бегал вокруг и руководил.

Стоя поодаль, на их действия смотрели с ухмылкой сопливые мальчишки из села.

- Па!.. - закричал сверху сын. - А тут... тут полиэтиленовый пакет! Проволока отмотана и на этот мешок намотана! Вот и нет контакта! Не поленились же!..

Когда через полчаса, старательно улыбаясь (точь в точь как отец или мать), замерзший Ник сполз со столба, Феликс в сенях включил линию - и в доме загорелись лампы, зажурчали холодильники, заговорил телевизор.

Эля подбежала к своему мальчику и, словно после долгой опасной разлуки, стала его тискать, целовать. Сын смущенно оглядывался на отца. Он отделался небольшими царапинами - при спуске колючая проволока завернулась и порезала через джинсы с трико до крови кожу на ноге. Но обнаруженная ранка была тут же заботливой мамочкой обработала при помощи йода и замотана марлей.

Вечером Феликс зарядил ружье холостыми патронами и демонстративно постоял с полчаса на улице, возле ворот.

Но только сели ужинать возле горящего камина, как за окном послышался скрип снега, раздались пьяные, натужные крики:

- И не выйдет, не скажет: простите, мужики! Бежал от прокурора!

- А я-то ему поверил! Как Берии, не отказал в доверии...

Топор дал в руки - мол, бей! А он лыбится!..

- А я душу ему раскрыл - а он в душу наплевал!.. Внучке говорю: вот иностранец... А он такой же иностранец, как ты Пашка - папа римский!

- Кровососы, бля!.. Не видать им покоя на русской земле!

Они свистели на улице, улюлюкали, испускали всевозможные звуки, падали, хохотали... Семья Николаевых включила громко Моцарта - двадцатый фортепианный концент - и пыталась ужинать.

На следующее утро Феликс выглянул за ворота - никаких надписей на заборе не было. Николаевы несколько успокоились.

Прошло еще двое суток.

На рассвете в субботу сын, не постучавшись, вбежал в спальню к родителям:

- Папа, мастерская!..

Френсис вскочил, бросился полуголый к двери, ведущей в рабочее помещение, отворил - оттуда густо повалил дым, что-то трещало и сверкало красным. Эля закричала.

- Не бояться! - Феликс быстро одевался. - Сейчас сообразим.

- Горело с дальнего угла - там зияло разбитое окно. Видимо, в него забросили бутылку с бензином. Пламя текло по деревянному полу и кое-где желтые змейки почернели - прихватилось дерево.

Стол с медовокрасноватыми заготовками был охвачен прозрачным пламенем - или это играл отсвет? Пожар начался, судя по всему, не более получаса назад, Николаевы не почуяли дыма лишь потому, что дверь в мастерскую закрывалась плотно, а ночной хиус был как всегда из урочища - запахи относило во двор, к тайге. Если бы жив был Фальстаф, он бы завыл. А корова, возможно, и мычала в стойле, но хлев располагался в дальнем конце двора.

За водой бежать к реке, долбить прорубь не было необходимости - у Николаевых вода имелась своя. В предбаннике еще летом Феликс пробурил скважину и поставил электронасос "Аза". Вот только не купили (глядя на зиму-то к чему?!) длинного пожарного шланга. Да и тонких резиновых не удосужились приобрести - садом решили заняться на будущий год. Придется бегать с ведрами. Быстрыми жестами своих длинных рук Феликс утвердил Элю возле насоса, мальчика погнал с ведром воды на чердак - чтобы пламя, если оно прорвется через щели наверх, не подожгло стропила и неизбежный плотничкий мусор. А сам, схватив ведра (пока Эля заполняет два других), понесся по лестнице - через основной дом - в сени налево - и через распахнутую дверь - водой, превращающейся в пар, - на станки, на полы...

К счастью, минут за десять удалось погасить огонь. Обгорел подоконник окна, через которое забросили "гранату Молотова", угол рабочего стола, пламя подпортило деревянные поделки, но пол остался цел (только с черными розами кое-где), не говоря о потолке - его лишь лизнула красная стихия. На всякий случай Фелиекс самолично поднялся на чердак, где продолжал стоять, трясясь от возбуждения, Коля с ведром воды в руках.