Пернатый оберег - Алексей Яковлев

В отличие от сестры, которая была не то что чересчур страшна, но и красавицей ее тоже не называли, Дуня и внешне выделялась на девичьем фоне лица приятным выраженьем, да и мозги у нее варили получше, чем у сестрицы. Если Лиза в школе ковыляла с тройки на двойку, то Дуня мало того что считалась чуть ли не отличницей, но к тому же участвовала в школьной художественной самодеятельности, а о ее спортивных успехах уже упоминалось. Первые Дунины самостоятельные хождения под стол пешком хронологически совпадали с победным маршем благодетельных реформ по экспериментальному постсоветскому пространству, а робкое начало ее девичьего цветения озарилось расцветом рыночной демократии, согрелось заботами клинического либерализма, а также лелеялось, охранялось и защищалось патологической гуманизацией уже не только постсоветского, но и, в натуре, криминального пространства. И увы, к восьмому классу от всех Дуниных школьных успехов, кроме спортивных, остались только ностальгические воспоминания. А на семейный клан Прасоловых (такой стала Лизина фамилия) — Федотовых обрушились один за другим три финансово-житейских дефолта. Лиза с супругом трудились на заводе, славившемся и блиставшим на всю страну своим гордым званием «завод заводов». Но его постигла та же участь, что и текстильный комбинат, где инженерил господин Федотов. Славиться и гордиться комбинату стало нечем, а блистал он только выбитыми окнами своих цехов. Супруги Прасоловы дефолт преодолели и нашли применение своей высокой технической квалификации. Сам Прасолов устроился охранником в офис компании «Трайдинг-консалтинг», Лиза определилась туда же уборщицей. К сожалению, совокупный доход супругов не мог полностью удовлетворять возросшие потребности подросших Прасоловых-младших. О потребностях старшего поколения речь уже вообще не шла. И теперь, когда Лиза навещала родительский дом со своим сопливо-шкодливым потомством, обсуждалась только одна тема: где деньги достать? Источник дополнительного финансирования был давно известен, но он оскудел ровно на половину. Господин Федотов после банкротства текстильного комбината оказался безработным, устроиться грузчиком в магазин, как предлагала супруга, ему мешал итээровский гонор, и бремя содержания семьи целиком легло на плечи Ирины Степановны Подосинкиной-Федотовой.

Вообще-то Ирина Степановна была хорошей добытчицей, и ее вклад в общий семейный бюджет уж во всяком случае не уступал мужниному в годы его итээрствования. Примерная жена и в области образования уже не отставала от мужа. Она наконец закончила без отрыва от прилавка свое заочное учебное заведение, обруганное колледжем, и могла бы претендовать на почетное и более выгодное место бухгалтера, а то и товароведа в родной торговой точке. Но благодетельные реформы добрались и до нее. Магазин «Мясо-рыба-овощи» приватизировал некий неизвестно откуда взявшийся господин и тут же провел собственную реформу под лозунгом «Совковому иждивенчеству — бой!». То есть хватит надеяться на доброго дядю в лице государства или кого другого: хочешь кушать — умей вертеться сам! Зарплата продавцам была сведена до минимума, зато им же предоставлялась полная свобода рук и изобретательства в отношениях с покупателями. Это было бы неплохо, но Уголовный кодекс никто не отменял, хотя и не применял. Однако где гарантия, что какому-нибудь чину по неизвестной причине не придет в голову бредовая мысль этот Кодекс применить, допустим, чтобы выслужиться или по чьей-нибудь просьбе? Ирина Степановна вовсе не желала попасть под раздачу. К тому же вконец оборзевший новый хозяин вместе с финансовым ввел для продавщиц и натуральный оброк с оплатой любовью. Ирина Степановна была женщиной не первой молодости, но приятной сексуальной наружности. Хозяин не обошел вниманием и ее. Это, с одной стороны, льстило, так как были продавщицы чуть ли не вдвое моложе Ирины и тоже не уродины, но с другой — задевало самолюбие. Где обязательные в таком случае ухаживания, допустим, букет цветов с любезным комплиментом или флакон французских духов? А это что такое — на скорую руку в подсобке на картонных ящиках?! Ирина Степановна напомнила хозяину о хороших манерах, как того требовало ее старорежимное воспитание. Но тот, вместо того чтобы извиниться, измениться и в дальнейшем соответствовать образу изысканного торгового кабальеро прежних совковых времен, хамски проехался по поводу ее старорежимного воспитания с прозрачным намеком на послебальзаковский возраст. Это оскорбление послужило последней каплей — Ирина Степановна в присутствии молодых товарок, «почитавших за счастье», высказала все, что думала об этом старом козле, — и хлопнула дверью. Грянул тотальный семейный дефолт. Лиза, прибывшая за очередным траншем, напрасно жаловалась на мужа, злоупотреблявшего коктейлем из жениной крови и горячительных напитков в ущерб материальному благополучию семейства Прасоловых. «Бэнк оф Федотовы» лопнул и обанкротился, финансовый родник иссяк. И Лизе удалось лишь выпросить в долг без отдачи довольно скромную сумму у своей младшей сестрицы. Дуня экономила на школьных завтраках и обедах и скопила приличную денежку на новые туфли. Лиза пообещала вернуть весь заем с процентами, то есть к новым туфлям прибавить еще и зимние сапоги, почти не ношенные. Увы, доверчивая Дуня так никогда и не увидела ни тех, ни других. Но бухгалтерско-товароведческие знания, полученные Ириной Степановной в заочном учебном заведении, не пропали даром и стали спасением для всей семьи.

Ирина Степановна была женщиной здравомыслящей, поэтому ни на какие субсидии от высокопоставленных государственных чинов не рассчитывала, и благоразумной — в банковскую кабалу не полезла. По примеру ненавидимой всеми демократическими СМИ уже упоминавшейся изгойной страны Чечухии она решила опереться не на заемные костыли, а на собственные ноги, в смысле силы, и мобилизовала внутренние семейные резервы. Самое любимое после лапочек детище господина Федотова — второй молодости, но еще словно новенькие «жигули», отлакированные и блестящие, как поп-звезда после косметической подтяжки, — было продано под горестные стоны их безутешного владельца. С полученным начальным, а затем и с приобретенным капиталом супруги отправлялись по следам варягов в греки, турки и прочие развивающиеся народности и возвращались в родные края, нагруженные, как двугорбый верблюд, заморскими товарами. Вообще-то, если бы не потребность в тягловой силе, Ирина Степановна в этих хождениях за три моря с удовольствием обошлась бы без сопровождения мужа, потому что господин Федотов хоть кровь жены по примеру зятя Прасолова и не пил, зато нервы ей портил изрядно. Каждый раз, протащив через таможенный контроль в аэропорту огромный баул, он непременно мрачно констатировал:

— Вот и еще один наш скромный вклад в развал отечественной легкой промышленности.

Ирина Степановна молча бросала на мужа уничтожающий взгляд, а уж потом, без свидетелей, костерила супруга вслух:

— Ты посмотри, что там, наверху, творят — воще всю страну развалили! А от нас какой вред?! Мизерный! Нечего о высоких материях рассуждать! Вот и по телевизору говорили: кто политикой интересуется — тот дурак! Нужно о своей семье заботиться, а о политике в отношении отечественной промышленности пусть депутаты думают!

Но кроме этих небольших размолвок, в остальном дела шли неплохо. Семейный бизнес Федотовых процветал, точнее, процветал бизнес Ирины Степановны, а господин Федотов служил у супруги на посылках и подхвате. Со временем удалось даже приобрести на рынке киоск, с крышей! В России торговать или вообще что-то делать без крыши никак нельзя! Климат у нас такой, суровый… Это вам не теплые Эмираты! И у федотовского киоска крыша была хорошая, надежная, с полицейскими погонами! И за умеренной лептой приходил такой интересный и любезный мужчина… Он всегда, особенно в отсутствие господина Федотова, отпускал Ирочке (никаких «Степановн»!) столь изысканные комплименты, что в голову невольно закрадывались мысли о возможности неформальной встречи с кавалерственным куратором от крыши. Да дела и заботы все никак не позволяли Ирине Степановне расслабиться. А в самом скором времени подтвердилось, что денежку любезный полицейский получал не зря. Даже сам Федотов после этого происшествия перестал ворчать по поводу незаконных полицейских поборов. То есть однажды вышли два жулика из тумана, вынули ножики из кармана и пригрозили, что будут резать, будут бить, если хозяева не станут им платить. Пока нежданные визитеры, дыша перегаром и туманами, тыкали растопыренными пятернями с синими наколками на пальцах в глаза господину Федотову, супруге удалось ускользнуть в подсобку и оттуда позвонить куратору. Буквально через три минуты примчалась патрульная полицейская машина, голубчиков забрали, и на рынке они больше не появлялись. Правда, вскоре Ирина Степановна увидела их на улице, но никаких наколок разглядеть не смогла, так как оба гражданина были синими от кончиков пальцев до макушек.