Госпожа зельевар - Лариса Петровичева

– охотно показал Бен на другой конец огорода. – Я вчера сам срезал дюжину. Голова болит, да?

Робин угрюмо кивнул и спросил:

– Как работается, госпожа Хайсс?

– Отлично, – улыбнулась я так дружелюбно, как только могла. – Вот, собираем жирнохвост.

Ректор заглянул в мою корзинку, вынул одну ягоду и, надкусив, сообщил:

– Перезревает, надо было заняться им еще неделю назад. Хорошо, что вы теперь с нами, госпожа Хайсс.

Едва не зацепив штаниной брюк за разросшийся куст смертолова, верного спутника жирнохвоста и исключительно полезного растения при женских недугах, ректор выбрался на дорожку, едва не поскользнулся на влажных от росы камнях и направился туда, куда указал Бен. Когда он ушел достаточно далеко, чтобы не слышать нас, Бен задумчиво произнес:

– И зачем приходил? Я же принес ему целую коробку златоносицы!

3.1

Делла

Среди ягод было несколько перезревших: они пытались цапать нас за пальцы мягкими беззубыми деснами. До обеда мы собирали жирнохвост и заодно срезали несколько веток смертолова, чтобы засушить и истолочь в порошок. На каждом листке было три пятна, похожих на отпечатки чьих-то лап.

– Тут сложно работать? – спросила я. Ветка жирнохвоста подсунула шип; я невольно выругалась и слизнула выступившую каплю крови. Бен пожал плечами. Сейчас, после нескольких часов работы, он держался намного вольнее: привык ко мне и уже не смотрел исподлобья – и мы сами не заметили, как перешли на “ты”.

– Робин вообще довольно жесткий руководитель, – негромко сообщил он, и я подумала: нет, тот мужчина, который сегодня ночью стоял со мной в луче лунного света, совсем не такой. В нем не было ни холода, ни суровой строгости – только тепло. То тепло, которое он сам от себя скрывал. – Но он всегда защищает своих сотрудников и студентов, этого у него не отнять.

– А по деньгам как? – поинтересовалась я. У меня были некоторые сбережения, но я собиралась не тратить их, а преумножать. – В нашем колледже было все просто: зарплата и премия в первую очередь директору, а преподавателям – что осталось.

Бен улыбнулся. Кладя в корзину очередную ягоду, я увидела, что ректор Эверард снова идет по огороду, уже в сопровождении двух ассистентов, что-то энергично им рассказывая и слишком старательно не глядя в нашу сторону. Ассистенты кивали, всем своим видом демонстрируя готовность бежать и выполнять распоряжения начальства.

– У нас хорошая зарплата, да и тратить ее особо некуда, – сказал Бен. – Академия предоставляет жилье, питание… а в Малой башне есть кафе. Ну ты понимаешь, не вести же девушку на первое свидание в столовую…

Бен даже не покраснел – побагровел. Я смотрела на него с теплой улыбкой: мне не очень-то хотелось идти на свидание со своим коллегой и в то же время не хотелось, чтобы он злился или расстраивался.

– Я хотел сказать, – Бен взялся за корзину, поставил ее на место, снова взял, словно не знал, куда ему деть руки. – Что, может быть, тебе захочется сегодня поесть вишневого пирога… после того, как мы разберемся с планами уроков, ну и… Там, конечно, не столичное заведение, но уютно.

Ничего предосудительного. Просто вишневый пирог и двое коллег после работы. Что такого?

Я понимала, куда ветер дует, и знала, что хорошим дело может и не кончиться. Но ответить не успела: в теплом воздухе летнего дня разлился аромат дорогих духов, и в огороде появилась леди.

Все женщины из благородных семей могут называться леди, но не все ею являются. Высокая блондинка, прямая и тонкая, как ветка или хлыст, будто бы только что вышла из королевского дворца. У нее была идеальная осанка, голову она держала так, чтобы подбородок был параллельно земле, в изящных руках лежала сумочка, расшитая бисером, а такое летнее платье с вырезом на грани приличий я видела в одном из модных журналов с надписью “Цена по запросу”.

Одним словом, в словаре портрет этой молоденькой блондинки мог бы сопровождать слова “изящество” и “благородство”. Все в ней было каким-то запредельным, недоступным, идеальным, и я как-то остро ощутила свое несовершенство. Не такая красивая, словно вышедшая из-под резца идеального скульптора, бедная, в простенькой одежонке…

– Робин! – услышала я. – Вот ты где! Это правда, что ты вчера чуть не погиб в лесу?

Ректор, надо сказать, не слишком-то обрадовался появлению блондинки – зато она так и источала счастье. Подойдя ближе, девушка поцеловала его в щеку и сказала:

– Я решила сразу же ехать в академию. Как ты себя чувствуешь?

– Кто это? – спросила я. Бен сорвал несколько ягод, бросил их в корзину и ответил:

– Это Линда Сноу, наш регулярный инспектор из министерства магии.

– А что она делает? – спросила я. Линда мне не нравилась, и чем дальше, тем сильнее. Она всего на пару лет старше меня, а уже инспектор – за какие это заслуги, интересно?

– Контролирует работу академии. Ходит на занятия, проверяет запасы зелий и состояние системы безопасности, – недовольно сказал Бен. – Каждый день докладывает в министерство о том, как у нас тут дела. Замминистра Абрахам Сноу – ее отец.

– Понятно, – кивнула я. – Вижу, ей нравится наш ректор?

Об этом, конечно, не стоило спрашивать: такие вопросы как минимум невежливы. Мое-то какое дело, кто кому нравится, и кто на ком висит, как кошка на дереве?

– В прошлом году говорили об их помолвке.

Помолвка? Ну вот и хорошо. Не знаю, почему, но я вдруг рассердилась – хотя с чего бы мне вообще сердиться? Я бросила ягоду в корзинку так, что оттуда донесся возмущенный писк, и спросила:

– Так что ты там говорил про вишневый пирог?

Я сама не знала, что со мной происходит, и с чего я вдруг так кипячусь. Держа ректора под руку, Линда пошла с ним к выходу с огорода. Ассистенты потянулись за ними, о чем-то негромко переговариваясь.

Прямо королевская чета со свитой. Тьфу на них.

– Я… ну то есть… – Бен, кажется, оробел еще сильнее. – Ты пойдешь со мной сегодня в Малую башню? Вишневый пирог и чай. Вкусные.

– Это решает, – ответила я, глядя, как Линда заливается смехом, о чем-то рассказывая ректору. Да, я спасла