Чистый эндорфин. Роман в 11-ти гормонах - Ним Мрия

Он начал разминать левую руку.

Ночной сон внезапно врезался в память. Ощущение ужаса было настолько явственно, что Марти даже проснулся, что бывало очень редко.

Вчера, после того, как Марти немного отключился, а Владлессен скинул Джуди в бассейн, они вернулись в дом. Джуди отправился переодеваться и больше не вернулся. Он просто исчез. Входная дверь была распахнута, его кроссовера на парковке не было. Телефон Джуди, видимо после купания в бассейне, приказал долго жить.

И все решили, что Джуди порядком подвыпил, и из-за уязвленной самооценки решил оставить их.

Но странный сон беспокоил. Марти думал, что сон это какая-то интерпретация событий в новом свете. Но какая – было неясно.

«К вечеру все будет ясно. К вечеру найдется» – Марти решил оставить пока эти мысли.

Он выбежал на Тополиную аллею – протяженный тротуар на разделительной полосе между двумя дорогами – которая уходила вниз. Тополей на ней уже давно не было, вместо них по краям выросли ясени.

Марти начал разминать правую руку в плече. Он завращал кулаком с гантелью, описывая большой круг. Рашгард прилип к позвоночнику, на лоб обильно тек пот, пытаясь далее заползти в глаза. Марти стряхивал его тыльной стороной ладони, сжимая гантель. Пот затекал в уши, создавая мембрану между наушником и ушной раковиной. От этого музыка начинала звучать звучнее и глубже.

Марти продолжал свое утреннее турне, набирая скорость на спуске.

Вверх по дороге с громким шумом ехала груженая людьми неновая Тойота. Ночные весельчаки с громкими криками и смехом поприветствовали Марти. Марти улыбнулся и помахал им в ответ.

Он приблизился к завершению аллеи, пересек перекресток по диагонали и забежал на крутой подъем. Прижимая локти к бокам, а кулаками работая вертикально вверх, как если бы он бил апперкоты, Марти с шумными выдохами поднимался наверх.

Преодолев подъем, он выбежал на ровный полукилометровый участок дороги, который проходил вдоль подпорной стены.

Стена была старая, почерневшая от времени. Полуистлевшие граффити покрывали новые рисунки, объединенные в общий урбанистический сюжет на всем продолжении темного полотна из смуглых бетонных блоков. Рисованные дома-небоскребы с телевышками, грациозными мостами и поглощающим все окружающее небом-морем. Отдельные персонажи как городские герои: застывший в безумном полете BMX-ер с откинутыми назад ногами и летящим велосипедом; уличный художник с тяжелым взглядом из-под капюшона с баллончиком в руке и отвисшим запятнанным рюкзаком; музыкант с гитарой и ирокезом на голове; соревнующиеся боксеры в застывшем спарринге; застывший вверх ногами на перекладине турника атлет на фоне восходящего солнца.

Марти провел языком по нижней губе, затем по верхней. Ощутил соленость пота во рту. Почувствовал, как назойливая капля скользит по щеке, затем цепляется за щетину и летит туда, вниз.

Остаток участка вдоль черной стены Марти преодолел на остатках дыхания и выбежал на спортивную площадку возле школы.

Он подошел к брусьям и закинул правую ногу наверх. Подтягивая себя к перекладине, Марти принялся за растяжку.

Дальше все следовало по обычной программе: растяжка, горизонтальные отжимания на брусьях, пока мышцы груди не откажут, подъемы корпуса из горизонтального положения на брусьях. Затем, растянувшись еще раз, Марти сделал двадцать прыжков на подпорную стену и побежал в легком темпе дворами в сторону дома, попутно набрасывая удары то левой, то правой рукой.

Короткий подъем к дому. Знакомая гуляет с собакой. Марти помахал рукой, придерживая гантель большим пальцем. Та улыбнулась и помахала в ответ.

Чувствуя себя взбодрившимся и наполнившимся силой, Марти вбежал на дорожку к дому и пошел быстрым шагом.

Окунувшись в прохладу подъезда, он прошел к лифтовым дверям, увидел, что лифт стоит наверху и двинулся скачками по лестнице.

Быстро перескакивая со ступени на ступень, чувствуя, как напрягаются бедренные мышцы под тканью спортивных штанов, готовые взорваться, Марти поднялся к себе на девятый этаж.

Жизненное пространство Марти представляло собой двухуровневую студию– мансарду, большая часть которой располагалась под наклонной крышей. Обычно залитая бело-голубым светом, благодаря пропускной способности широких мансардных окон, эта студия была поистине лабораторией Марти. Цех одного человека по производству новых идей и архитектурных решений, в которые Марти обычно нырял с головой.

На первом этаже находилась его гостевая зона, разделенная пополам длинной псевдобарной стойкой. В нижней ее части располагался небольшой камин, напротив которого был размещен бежевый диван с журнальным столом. В этой же части вдоль внутренней стены был устроен черно-серый кухонный гарнитур, украшенный на боковых поверхностях черными витиеватыми узорами, которые перетекали из одного в другой, образовывая причудливые цветы и глаза.

Вторая часть, отделенная подобием низкой барной стойки, располагалась на невысоком подиуме, на который по направлению с кухни вели ступени. Это была своеобразная обеденная зона для гостей, так как Марти если и ел, то где попало. В основном это были «подбросы топлива» в организм прямиком на рабочем месте. Исключения составляли обильные «правильные» приемы пищи после тренировки.

В обеденной зоне находился большой треугольный диван и высокий вытянутый стол.

Ширмой-дверью была отгорожена от пространства прихожая зона с большой гардеробной и санузлом. Эта ширма находилась между кухонным гарнитуром и лестницей на второй уровень.

Лестница, подсвечиваемая голубым светом ночью, вела сначала на подиум, затем оттуда шла на второй уровень. Поднимаясь по ней, гости сначала оказывались на небольшом балкончике, на котором Марти обычно сушил свои вещи, так как на него падало обильное количество света из больших окон, располагавшихся в наклонной кровле. Жалюзи регулировались манипулятором, расположенным справа от лестницы.

Балкон был отгорожен декоративной перегородкой от основной рабочей зоны Марти. Зайдя за эту перегородку можно было видеть длинный г-образный серый стол, на котором обычно стоял рабочий ноутбук и большой монитор, были расстелены кипы чертежей, листы с рисунками и картинками. На них в беспорядке лежали циркули, линейки и карандаши.

За столом у Марти обычно находился в белом офисном кресле с желтыми подлокотниками.

В углу его лаборатории по производству архитектуры находилась коробка со свитками чертежей и пачками проектов.

Далее в глубине пространства второго яруса, там, где начинался второй скат крыши и места под кровлей оставалось совсем немного, находилась зона отдыха Марти. За декоративной японской ширмой находилась широкая двуспальная кровать, покрытая белыми шелковыми простынями. Возле нее стояли прикроватные тумбочки с нагромождениями книг. В глубине, там, где кровля переходила в стену, стояла театральная вешалка с беспорядочно наваленными сверху вещами Марти. Не смотря на это, перед утренним бегом Марти всегда заправлял кровать, если просыпался один.

Солнце прорывалось сквозь прикрытые жалюзи, чистый рабочий стол желал быть заваленным чертежами. И Марти не заставил себя долго ждать. Проделав привычные утренние процедуры, в том числе завтрак и душ, он поднялся с кружкой зеленого чая и сел на свой творческий трон.

Чувствуя пребывающую энергию после утреннего бега, как первая доза удовольствия разливается по телу, Марти поднял кружку с чаем и обратился к статуэткам двух боксеров, застывших в немом спарринге:

– Ну, с приходом, парни!

Отхлебнув дымящегося напитка, Марти отъехал на кресле в угол стола к рулонам чертежей.

– Тек-с, что у нас на сегодня…

Один завершенный проект не давал ему покоя в последнее время.

Марти достал потрепанный длинный свиток. Расстелив его на столе, он прижал по краям чертежи статуэтками боксеров. Сосредоточившись, он вгляделся в первый лист. Взял карандаш и начал водить по черным линиям и стрелкам, цифрам и буквам, пытаясь нащупать что-то.

Через несколько минут он взял первый лист и аккуратно убрал его в сторону. Начал рассматривать второй лист еще более сосредоточенно. Тут на его лице появилось просветление. Он взял линейку двумя пальцами и придвинул ее, тщательно меряя расстояние и затем сверяя с цифрой размера.

Смерив размер, он опять нахмурился и сосредоточился.

«Тру-ту-ту» – продудел он, рассматривая детали в сотый раз.

Так продолжалось еще шесть листов. Тогда Марти понял, что он устал стоять на ногах, придвинул кресло и сел в него.

Планы этажей закончились. Он перешел к фасадам. Хмурясь, оперев подбородок на руку, в которой был зажат карандаш, Марти другой рукой поднимал лист за листом и все подробнее разглядывал их. Если бы взгляд имел силу трения, он давно протер уже в этих листах большие дыры. На частое использование указывали изрядно потрепанные края чертежей.