Чистый эндорфин. Роман в 11-ти гормонах - Ним Мрия

И так же он чувствовал воодушевление. Внутренний подъем от такой прекрасной прогулки, от того, что пересилил свой страх и смог двинуться вперед. Легкое вдохновение от того, что подошвы пружинили, ступни толкали вперед, а ноги и руки работали как отлаженный механизм.

Подбадривая и развивая веселые мысли внутри, Марти стал насвистывать знакомый мотивчик из популярного фильма. Азарт и ожидание нового внутренне подталкивали.

Заметив более-менее чистый клочок земли, Марти притормозил у него, набрал горсть сухой земли и с избытком плюхнул его на бедро, старательно растирая и измазывая чистую одежду. Он втирал грязь в чистую одежду с таким остервенением, как будто от этого зависел успех всего мероприятия.

Довольный, он поднял пакет и заметил дальше впереди по серой полосе стаю облезлых собак, выбежавших на дорогу. Одна из передовых, желто-грязный пес с облезлыми боками, замер, изучая пришельца. Он оскалился, и где-то в глубине его нутра начал зарождаться рык.

Марти оскалился в ответ, чуть приподняв уголки губ. В углах глаз заиграли веселые морщинки. Вожак чуть разинул пасть, но тут щелкнул клыками и, тихо раскатив приглушенный звук, клацнул пастью. Он двинулся дальше к кустам, остальные припустили трусцой за ним.

«Вот и славно» – Марти отвел руку из-под края куртки.

Марти знал, что должен вести себя так, как будто имеет полное право находиться здесь. Всем видом он должен внушать ощущение бродяги, бездомного со стажем. И чувствовать свою силу, внушая чувство уважения.

Он повел плечами и локтем коснулся металла под курткой. Так, на всякий случай.

И Марти двигался дальше, ступая по бетонным плитам, чувствуя подошвой рифленые пруты арматуры, выступающей из плит. Слева и справа высились брошенные остовы домов. В одном из них, на первом этаже через стекло Марти увидел огонь свечи. А в отсветах огня лицо маленькой девочки, которая смотрела на этот огонь так, как будто это все, что только у нее было.

Он видел, как девочка повернула голову. В комнату вошла немолодая женщина. Она обняла девочку и села рядом с ней возле пламени свечи. И столько тепла было в этом, что они казались самыми богатыми людьми на земле.

В груди екнуло. Марти отвел глаза и шел дальше. Он ступал, немного сгорбившись и прихрамывая. С виду он напоминал сломленного жизнью, задушенного обстоятельствами бродягу. На самом деле он чутко следил боковым зрением за меняющейся обстановкой.

Ковыляя своей театральной походкой, Марти проходил вдоль многоэтажной застройки. Справа тянулись пустующие дома.

Краем глаза Марти уловил движение. Черная ворона с красным клювом неказисто приземлялась на сетку забора, ища опору. Вспархивая крыльями, она цеплялась когтями за проволоку, проваливалась и вновь смещалась на расстояние вбок. Осознав тщетность своих приземлений на сетку забора, ворона перелетела на ограждение, которое своей одной стороной лежало на земле, и в упор посмотрела на Марти.

Вороны. Они всегда поражали Марти своей организационной конституцией. Благородно-уродливые, с приплюснутой головой, длинным угольным клювом и искореженным голосом. Собираясь в местах, где вот-вот должно произойти нечто драматичное, они имели сильное сходство с людьми.

– Эй, закурить есть? – голос был похож на кашляющий и дребезжащий звук мотора.

Довольно странный персонаж стоял на другой стороне дороги. Марти не заметил, как он там появился. В широкополой желтой шляпе, которая разлезалась по частям, в потрепанном пальто с длинными рукавами и большими зелеными штанами, ночной путник имел весьма цирковой наряд. Марти проанализировал дистанцию и возможную опасность. В целом, поодиночке бродяги обычно опасности не представляли.

– Чего пялишь? Закурить есть?

– Нет. А на мост это туда? – как можно тверже спросил Марти.

Бродяга оторопел. Такого твердого и чистого голоса он явно не ожидал услышать от «бездомного».

– На мост туда – проскрежетал он, чуть смутившись.

Марти двинулся вперед, держа в поле зрения бродячего человека. Тот несколько странно посмотрел-посмотрел в след Марти и двинулся дальше.

Жилые серые панели с пустыми глазницами немо взирали на Марти, Марти взирал на них, вслушиваясь в шорохи и всматриваясь в движения. Чаще всего это был ветер, реже – какая-нибудь местная живность.

Дорога постепенно приобретала все больший уклон. Развалины домов по правой стороне закончились. Марти различал стихийные свалки в кустах по сторонам от обочины. Запах сменился терпко-едким.

Дорога петляла и уходила под мост. Этот мост был знакомым местом Марти, потому что под ним обреталось каждый раз много интересных личностей.

Именно с него обычно начинал свои экстравагантные прогулки Марти. Мост служил как бы перевалочным пунктом между лесом, территорией завода и жилым массивом.

Марти настороженно приблизился к знакомому месту. Все так же течет грязный ручей по неглубокому рву, на склонах этого рва громоздятся покрышки, остовы кузовов автомобилей и станков. Бетонная плита топорщится арматурой из земли.

Осыпавшиеся края оврага переходили в ровные пространства, заваленные различным хламом, который сюда годами стаскивали бездомные.

И сейчас он видел, что место не пустовало. Возле глубоко вкопанной бочки гнездилось несколько силуэтов. Марти приблизился.

В бочке горел огонь, отбрасывая отсвет на лица людей. Бродяги различной степени потрепанности смотрели на языки пламени. Один из них поджаривал какой-то кусок на длинном пруте. Марти всмотрелся в лицо бездомного: это была женщина той стадии бродяжничества, когда возраст может начинаться поздней молодостью и заканчиваться ранней старостью.

Марти покашлял, чтобы не испугать их. Вдалеке он увидел еще одно тело, завалившееся на пружинный матрас и не подающее признаки бодрости.

– Вечер добрый – Марти вступил в освещенный костром круг. Он наполовину достал бутылку из пакета. – Выпьем же.

Люди перевели взгляды с Марти на бутылку и слегка приободрились, придвинулись к костру.

– Явился! И это человек, который нес огонь! – расплылась женщина в беззубой улыбке. Для себя Марти обозначил ее как «Старуха». – И это в наши-то времена! И не достучаться же, а!..

– Не обращай внимания, она немного того… – прохрипел сидевший справа неопределимого возраста. Он потянул руку к рукаву Марти – ты это, приседай… Вон есть подушка…

Человек, сидевший на большой покрышке, подвинулся.

– Это не он – в то же время объяснял старухе второй нищий.

– Аааа! – протянула Старуха, – с города шоль?

– А, я? С города – Марти благодарно присел на край покрышки, ссутулившись.

«Городом» здесь называли весь остальной город, который не входил в территорию заброшенного квартала.

Марти отметил, что парень, который подвинулся, был более опрятно одет. На нем была поношенная роба с капюшоном, нестиранная футболка и резиновые сапоги. Глаза еле выглядывали из-под коричневого капюшона. Из-за этого взгляд казался как бы исподлобья. Он тонким прутом переворачивал округлые угли в костре. Приглядевшись, Марти понял, что это картофель.

Марти поставил пакет возле ноги.

– Олд Бой, передай стакан! – прохрипела старуха и сунула нищему рядом засаленную кружку.

Марти отвинтил крышку у бутылки, плеснул в две серых кружки.

– Тебе? – Марти обратился к сидящему слева.

– Меня зовут Джонни – он подставил ладони, вложенные одна в одну. Цветом кожи они напоминали тот картофель, который жарился в огне.

– Ему прям так! В руки! – гоготнула старуха.

Марти чуть сморщился, наливая лужицу в ладони нищему.

– А ты? Выпьешь? – хрипловатым голосом спросил Марти у соседа. Тот лишь поморщил нос и мелко мотнул головой в сторону.

– Он не… Гыыы – раззявила рот старуха.

– Не пью – сказал тот, смотря печальным взглядом в огонь.

Марти с интересом посмотрел на парня в потертой спецовке. Движением локтя в сторону Марти незаметно подвинул револьвер, чтобы тот так сильно не упирался в ребра.

Бурча своеобразную мелодию, Марти залез в свой пакет рукой, достал пластиковый стакан. Наполняя его, он заметил, как трясутся черные руки у Джонни.

Налив себе побольше, Марти потянулся к остальным.

Они опрокинули стаканы внутрь себя. Марти краем глаза наблюдал, как тот, слева, всасывает жидкость внутрь.

– Меня Марти зовут – протянул он руку соседу справа.

– Индиан – ответил тот. Марти отметил относительную чистоту рук.

– Джонни – повторил ближний слева. – А это – Олд Бой.

– Ыыыы – сказала старуха.

Олд Бой немного скривился, как будто его свела судорога:

– Ее Лулу зовут. Она сама не знает, как ее зовут. Мы ее Лулу зовем.

– Часики! Кажись, не пару баксов стоят – оскалилась старуха.

Марти кинул взгляд на правую руку. Он постоянно про них забывал. Вспоминал лишь когда переодевался обратно, что забыл их снять.

– А, это… – Марти быстро ориентировался. – Снял с одного бедолаги в городе на днях. Он спал прямо на улице…