Биография примет - Владимир Мезенцев

У него, как и во всех случаях невроза, навязчивых состояний, в коре головного мозга образовался так называемый „застойный очаг возбуждения“. Застойный очаг является физиологическим механизмом многих суеверий. Знание этого механизма позволяет лучше понимать причины некоторых суеверий».

Не буду более подробно останавливаться на нарушениях психики, связанных с суеверными приметами. Это не тема нашего разговора. Тем более что нельзя сводить все профессиональные суеверия к заболеваниям психики. Конечно же, и здесь мы встречаемся с людьми, сознание которых поражено «вирусом» самого обычного предрассудка — слепой и наивной верой в какую-то мистическую связь событий с приметой.

И хотя, как я уже заметил, мы можем понять психический настрой людей определенных профессий, и в этом случае суеверие нельзя оправдать. Хотя бы потому, что подобная «вера всуе» приносит вред им самим.

Интересно, что среди водителей автомобилей и машинистов локомотивов в «почете» примета о кошке и зайце, перебегающих дорогу. В годы Отечественной войны некоторые летчики и танкисты «не любили» фотографироваться перед боем и охотно делали это после того, как боевое задание было выполнено. Столь же дурной приметой считалось бриться перед заданием. В какой-то мере имела отношение к летчикам и суеверная примета о левой и правой стороне: считалось, что прежде следует одевать перчатку на правую руку. У моряков еще не исчезло суеверное предубеждение против числа 13 и «тяжелого» дня — понедельника. Особенно неприятна, если они совпадают: в понедельник 13 числа лучше не выходить в море.

Надо заметить, что морские поверья с давних времен отличались от других своими приметами, своим «набором» суеверий. Так, у древних греков считалось бедой, если на мачту корабля сядет безобидная ласточка. В течение многих веков широкое распространение имела примета о том, что женщина на борту приносит несчастье. В эпоху парусного флота моряки были убеждены, что встреча с «Летучим голландцем» — кораблем призраков — верная примета собственной гибели (в скобках заметим, что тайна «Летучего голландца» уже давно раскрыта наукой, это всего-навсего мираж — отражение в атмосферных слоях далекого корабля, который нельзя увидеть непосредственно).

В наши дни многие морские поверья, как и все другие предрассудки прошедших времен, уходят в небытие. Но интересно отметить, что «просвещенная современность» не застрахована от появления новых суеверий, неизвестных прежде. Невольным творцом ее стал небезызвестный английский поэт С. Кольридж. История суеверий началась, когда Кольридж написал ставшую широко известной «Поэму о старом моряке». В ней рассказывается о том, как мореплаватель убил стрелой большую морскую птицу — альбатроса-скитальца и этим навлек беду на свой корабль. Она-то и породила ни на чем не основанное суеверие.

Среди предрассудков, бытующих у моряков с давних времен, нет никаких намеков на то, что убийство альбатроса грозит несчастьем. Наоборот, в истории мореплавания известно немало случаев, когда моряки питались мясом убитых альбатросов. Заплывая в воды южного полушария, многие занимались, часто ради забавы, «уженьем» альбатросов при помощи большого крючка и куска мяса. Но появилась поэма Кольриджа, и люди стали верить новой суеверной примете.

Не так давно она даже послужила причиной забастовки английских моряков. В Ливерпуле отказались работать матросы грузового судна «Кэплин стар», которое доставило из Антарктики различных птиц для зоопарков Европы. Среди них находился альбатрос-скиталец. Рейс был тяжелым для моряков. Штормы сильно потрепали судно. А вскоре после того, как оно зашло в порт, альбатрос околел. Причиной его смерти была колбаса, которую дал птице один из матросов. Несмотря на это, суеверные члены команды отказались плыть в обратный рейс. Они заявили, что альбатрос был злым духом корабля, и теперь, поскольку он на нем погиб, надо ожидать еще больших бед.

Эта любопытная история убедительно показывает, как необоснованно рождаются предрассудки даже в наше время. Но они находят благодатную почву только среди тех, кто уже заранее всем строем своего миропонимания готов поверить в сверхъестественное, потустороннее.

Если для человека окружающий его мир материален, если он убежден в том, что все происходит в природе по законам развития материи, если, наконец— и это главное — сам образ мышления человека не допускает ничего мистического, ненаучного, такой человек не может быть суеверным.

Ну, а если он суеверен, то сколь немного порой требуется человеку, чтобы вовсю разыгралась его фантазия. Если в своем сознании он заранее готов встретиться с чертовщиной, то в природе для него всегда найдутся пока необъясненные явления и факты, питающие мистически настроенный ум.

От примет один вред

Итак, суеверные приметы — вздор. Даже те, которые на первый взгляд наводят на мысль: «а тут что-то есть», при ближайшем рассмотрении оказываются несостоятельными. В этом убеждает нас знакомство с биографией той или иной приметы. Наконец, существует множество и таких примет, которые по нелепости сопоставления несравнимых друг с другом явлений не требуют выяснения их происхождения. В самом деле, нужно ли, например, копаться в истории таких, с позволения сказать, «верных примет», как: «Много грибов— быть войне», «Кошка умывается — гости в дом», «Самовар гудит— к несчастью», «Большой урожай рябины — к оспе»? Всем ясно, что здесь сопоставляются такие явления, которые никак не могут вызывать одно другое.

О том, до каких, попросту говоря, глупостей может довести иной раз человеческое суеверие, весьма наглядно свидетельствует происшествие в Тбилиси в 1964 году. О нем поведала газета «Вечерний Тбилиси». Это произошло в новом благоустроенном районе грузинской столицы. К молоденьким деревцам у третьего корпуса на проспекте Важа Пшавела подошли люди. В руках у одного был топор. Несколько ударов— и деревья лежали в пыли.

Что случилось? Это был финал истории, начавшейся задолго до происшедшего. Как-то в доме, у которого росли деревца, умер человек. Следуя старому поверью, в день похорон выбросили из окна покойного стеклянную банку: вместе с банкой уйдут, разобьются печали и горести (!). Но банка, упав со второго этажа, не разбилась, как было задумано суеверными людьми. У подъезда стоял 14-летний Виталий В. Он и хлопнул банку о тротуар.

Прошло несколько месяцев, и вдруг Виталий отравился грибами домашнего приготовления и умер. Тогда-то и пополз слушок: не зря одна смерть за другой в одном доме! Вспомнили банку, разбитую Виталием: «Забрал парня с собой покойник». Вспомнили и другое. Года полтора назад утонул Миша В. из этого же дома. Дело ясное: злой рок преследует третий корпус. Почему?

И тогда взгляд пал на две молоденькие ивы в палисаднике. Называются они плакучими. Они-то и несут с собой слезы, горе! Избавиться надо от них как можно скорее. Так молоденькие деревца стали жертвами суеверия.

Верить в приметы неразумно, смешно и унизительно для человека. Более того, суеверный человек выставляет себя в смешном виде, он забивает свою голову бесполезным грузом предрассудков. Суеверие мешает ему жить, подрывает веру в свою волю, порождает чувство бессилия перед «судьбой», перед тем, что якобы должно случиться.

Суеверный человек под влиянием веры в приметы часто впадает в угнетенное состояние. Он теряет уверенность в себе, и это может привести к тому, что дурная примета «сбудется». Люди впечатлительные, легко возбудимые доходят иной раз до полного бессилия — они не могут выполнить то, что в обычном, спокойном состоянии делают прекрасно.

В жизни знаменитого итальянского певца Карузо был подобный случай. Эта мало известная у нас история (она пересказана в русском переводе Т. Ауэрбахом) очень ярко показывает, какое сильное влияние может оказывать на человека суеверие. 13 октября 1894 года еще никому в то время не известный Энрико Карузо пришел к директору неаполитанского театра «Меркаданте» на испытание в присутствии великого Пуччини. Карузо шел на это свидание с тяжелым сердцем. Он боялся тринадцатого числа. Отказаться от такой блестящей возможности не могло быть и речи, но… 13-е число!

Чтобы как-то успокоить себя, придать уверенности, суеверный молодой человек взял с собой талисман, еще с вечера он положил его в карман. Но проклятое число не давало покоя. «Может быть, стоит вынуть из кармана талисман и держать его в руках во время пения? Но что это?..» Потерян… Что делать? Карузо лихорадочно роется в карманах… Талисмана нет. Карузо весь уже во власти суеверия. Надо вернуться домой, поискать… Но пробило половина десятого, пора быть в театре.

Певец не может справиться с волнением. Ведь сегодня все может_ решиться. Понравится пение директору театра — будет подписан выгодный контракт. Надо петь! Петь, даже если потерян талисман. Но Карузо наверняка знает: провалится. И он совсем растерялся.