Пьесы: Оглянись во гневе. Комедиант. Лютер - Джон Осборн

Зверинец какой-то. Что уж говорить о любви — он вообще не способен на человеческие чувства.

Элисон (указывая на комод). Видишь там медведя с белкой? Это мы — он и я.

Елена. Ну, и что это значит?

Элисон. Такая у нас игра: мишка и белка, белка и мишка.

На лице Елены полное непонимание.

Да, это похоже на помешательство, я знаю. Умопомешательство. (Берет игрушки.) Вот это он, а это — я.

Елена. Так он еще и дегенерат!

Элисон. Совсем не дегенерат. Это все, что у нас осталось. Или — оставалось. Теперь даже белка и медведь стали другими. Елена. С тех пор как я приехала?

Элисон. Эту игру мы придумали, когда остались одни после отъезда Хью за границу. Для нас это была лазейка, через которую можно было сбежать от всех проблем. Это был наш собственный тайный культ. Мы превращались в плюшевых зверушек с плюшевыми мыслями. У них была простая любовь друг к другу. Игривые, беззаботные создания, в своем собственном уютном уголке. Глупая колыбельная для людей, которые не в силах оставаться человеческими существами. А теперь эти маленькие глупые зверушки погибли. Это была сама любовь, без всяких мыслей. (Кладет игрушки наместо.)

Елена (сжимает ее руку). Послушай меня: ты должна с ним бороться. Бороться или бросить его. Иначе он погубит тебя.

Входит Клифф.

Клифф. Ты здесь, дорогая? Привет, Елена. Чай готов? Элисон. Да, милый, готов. Позови, пожалуйста, Джимми. Клифф. Ладно. (Кричит.) Эй ты, урод! Прекрати шум и иди пить чай. (Выходит на середину комнаты.) Собираетесь куда-нибудь?

Елена (переходит налево). Да.

Клифф. В кино?

Елена. Нет. (Пауза.). В церковь.

Клифф (искренне удивлен). Вот как! Понятно. Вместе идете? — Елена. Да. Ты пойдешь?

Клифф. Видишь ли… Я… Я еще не все газеты прочел. Чай, чай, чай! Давайте же пить чай. (Садится у дальнего конца стола.)

Елена ставит тарелки на стол, садится слева и они принимаются за еду. Элисон за туалетным столиком красит губы и пудрится.

Появляется Джимми. Он кладет трубу на книжную полку, подходит к столу.

Привет, старина. Садись пить чай. Спрятал бы ее куда-нибудь подальше, свою адскую трубу.

Джимми. Она должна тебе нравиться. Если человек не любит хороший джаз, он не способен понимать ни музыку, ни людей. (Садится у правого конца стола.)

Елена. Чепуха.

Джимми (Клиффу). Вот и аргумент в мою пользу. Ты знаешь, что Вебстер играет на банджо?

Клифф. Ты серьезно?

Елена. Он обещал в следующий раз захватить его с собой.

Элисон (про себя). Этого еще не хватало.

Джимми. В этом доме не умеют обращаться с газетами! Посмотрите. Я же их еще не видел, во всяком случае те, что заслуживают особого доверия.

Клифф. Кстати, можно мне почитать твой «Нью…»

Джимми. Нет, нельзя! (Назидательно.) Если тебе что-нибудь нужно — купи. Как я. Цена…

Клифф. Девять пенсов, продается в любом киоске. Ты жадина, старик.

Джимми. А зачем, между прочим, тебе читать? У тебя нет ни ума, ни интересов. Не в коня корм. Что, не правда?

Клифф. Правда, правда.

Джимми. Что ты из себя представляешь, жалкий провинциал?

Клифф. Ничего.

Джимми. Ничего? Тогда ты достоин быть премьер-министром. Ты, верно, общался с друзьями моей жены. Очень интеллектуальная публика. Мне ведь тоже довелось с ними сталкиваться.

Клифф и Елена продолжают есть.

Очень духовные. Они мысленно ощупывают чужие коленки своими духовными щупальцами и обсуждают проблемы секса так, словно это «Искусство фуги» Баха. Если ты не хочешь, конечно только в духовном отношении, оставаться в старых девах, — всегда слушайся папочку. (Принимается за еду. Молчаливая враждебность двух женщин выбивает его из колеи, и, хотя он бодрится, голос временами выдает его беспокойство.) Знаешь, мой мальчик, в чем твоя беда?.. Ты слишком стараешься угождать.

Елена. Слава богу, хоть один такой человек нашелся.

Джимми. В конечном счете ты превратишься в шоколадный кекс, вроде тех, что любит моя жена. Моя жена — это та, что у меня за спиной, она работает на ударных. Сладко и липко снаружи, а откусишь кусочек (смакует каждое слово) — все пресно, рыхло и противно. (С подчеркнутой любезностью обращается к Елене.) Вам чаю?

Елена. Да, спасибо.

Джимми (с улыбкой наливает ей чашку). Таков твой конец, сынок. Очерствеет сердце, помутится разум, ожесточишься. Елена (берет чашку). Спасибо.

Джимми. Ах уж эти баловни судьбы, наши друзья: паразиты, эмбрионы и, главное, жертвы абулии.

Елена (к Элисон). Ты будешь пить чай?

Элисон. Сейчас иду.

Джимми. Сегодня придумал название для новой песни. Вот такое: «Кончай, милашка, набиваться, нам все равно не повстречаться». (Вдруг обращается к Элисон.) Неплохо?

Элисон. Очень неплохо.

Джимми. Я знал, что тебе понравится. Если вставить туда еще что-нибудь религиозное, то получится просто шлягер. (Елене.) А ваше мнение? Мне кажется, вы могли бы мне помочь.

Елена не отвечает.

Чтобы не мучить вас, я прочту слова. Примерно так:

Мне надоело драться,Я не могу любить,Давайте развлекаться,Давайте только пить.В эпоху электроникиДовольно бунтарей,Купите что хотите,Купите поскорей.Я упакую с радостьюИ сердце и мозги,Была бы только надобность —Купи, купи, купи!Оставьте нас в покое,Нам нечего тужить,Давайте развлекаться,Давайте больше пить.Ну, как?

Клифф. Старина, это прекрасно.

Джимми. Да, совсем забыл вам сказать. Вчера, пока я торговал, я сочинил стихи. Послушайте, если вам интересно, а это должно быть интересно. (Елене.) У вас мои стихи должны вызвать особый отклик. Это, изволите видеть, смесь богословия Данте с пустословием Элиота[3]. Начинается так: «Хотя в Камбодже нет химчистки…»

Клифф. А как они называются?

Джимми. «Протухший пруд». Сам я как бы камень, брошенный в этот пруд.

Клифф. А хорошо бы тебя в него бросить.

Елена (к Джимми). Почему вы так стараетесь быть неприятным?

Джимми поворачивается к ней, очень довольный, что она так легко попалась на приманку. Он даже еще не разошелся как следует.

Джимми. Что вы сказали?

Елена. Почему нужно обязательно обижать людей?

Джимми. По-вашему, это значит обижать? Вам кажется, что я кого-то обижаю? Вы меня еще не знаете. (К Элисон.) Не знает, правда?

Елена. Мне кажется, что вы очень надоедливый молодой человек.

Короткая пауза.

Джимми (в восторге, оглушительно смеется). Господи! Вот они, друзья моей жены! Будьте добры, передайте этой леди Брэкнелл[4] сэндвич с огурцом! (Вновь принимается за еду, но приготовления Элисон уже не могут оставаться без внимания, и Джимми мельком взглядывает на нее.) Собираешься куда-то?

Элисон, Вот именно.

Джимми. В воскресенье вечером? Куда же можно пойти в воскресенье вечером?

Элисон. Я иду с Еленой. (Встает.)

Джимми. Это не пункт назначения, а повод для огорчения.

Элисон подходит к столу и садится в центре.

Я не спрашиваю, с кем и зачем, я спрашиваю — куда ты собираешься?

Елена (твердо). Она собирается в церковь.

Джимми ожидал заговора, лжи, но сейчас он так же искренне удивлен, как Клифф несколько минут назад.

Джимми. Куда?!

Молчание.

Ты что, сошла с ума, или как это понять? (Елене.) Вы намерены подчинить ее своей власти? Так вот до чего дошло, и ты так легко поддаешься? (С яростью.) Когда я думаю о том, что пришлось вынести ради того, чтобы вырвать тебя из…