Последняя надежда творцов - Иван Афанасьев

Офицер отступил назад. Казах в маскировочном костюме оглядел шеренгу учеников внимательным взглядом.

— Я стану учить вас маскировке, ориентировке на местности, владению ножом, скалолазанию. Товарищ Стеценко, — Байгуз указал на усатого мужика, — взрывному делу, а товарищ Иванов поможет освоить приемы рукопашного боя.

Бурят при этих словах сложил руки перед грудью и слегка поклонился. Навряд ли Иванов — его настоящая фамилия. Кондрахин понял, что бурят — главная достопримечательность школы. Его догадку подтвердили дальнейшие слова Байгуза.

— В стычках с японскими разведчиками наши бойцы оказались не готовы к их приемам боя. Товарищ Иванов научит вас, как противостоять самураям в рукопашной схватке.

Едва переодевшись в выданные им белые маскировочные костюмы и разбившись на три учебные группы, курсанты приступили к занятиям. Кроме представленных на плацу учителей в школе работали еще несколько. Очень быстро курсанты с ними познакомились.

Товарищ Хименес учил стрелять: в темноте, на ходу, среди леса. Условия настоящего огневого боя сильно отличались от обстановки тира. Здесь навыки ворошиловских стрелков оказывались недостаточными.

Товарищ Гузман учил японскому и китайскому языку — в объеме, достаточном для допроса пленных. Товарищ Бондиекс отвечал за спортивные тренировки. Он безжалостно гонял курсантов по склонам сопок — и с лыжами, и без них. Отжимания, гиревые упражнения, штыковой бой — как только одна из учебных групп оказывалась свободна на короткое время, он немедленно появлялся перед курсантами, вознамерившимися отдохнуть.

Самыми спокойными оказались занятия по подрывному делу. Товарищ Стеценко объяснял все доступно, тренированная память Кондрахина позволяла уловить все с первого раза.

В целом же нагрузка была такова, что после ужина курсанты валились в койки и засыпали мертвым сном. Тут уж не до разговоров. В шесть подъем, интенсивная зарядка, заканчивающаяся растиранием снегом, потом завтрак, нескончаемые занятия — и так каждый день. Кроме того, курсанты занимались и всеми хозяйственными делами: уборкой территории, приготовлением пищи, охраняли Центр. Причем ночные вахты не освобождали от дневных напряженных занятий.

В краткие минуты отдыха Кондрахин понял, что, говоря об абсолютной надежности "убежища", Проводник не преувеличивал. Полная засекреченность учебного центра была тому гарантией. А вот значимость получаемой им подготовки, Юрий оценить не мог. Как же так: в сокрытом мире Наставница неустанно твердила ему, что обязательное условие развития сверхспособностей — это любовь, слияние с окружающим. А здесь его учили прямо противоположному. Например, внезапному нападению. Идет полусонный курсант ночью в туалет, и вдруг из сугроба, словно призрак, возникает фигура его товарища и обрушивается на него. Какая уж тут любовь.

Байгуз объяснил, что это делается для того, чтобы воспитать в будущих диверсантах состояние постоянной боевой готовности. Объяснение было предельно понятным, но как же изматывала это постоянная готовность! Порой Юрию казалось, что больше он не выдержит, сломается, но… начинался новый день, и он выбегал вместе с товарищами на морозный плац. Хорошо еще, что товарищ Иванов показал, как сочетать расслабленность с постоянной боеготовностью. Он проводил многочасовые бои со всеми курсантами, показывая приемы атак и защиты. Показать-то показал, но осваивать все это приходилось каждому самостоятельно.

Бурят очень сильно заинтересовал Юрия. Он казался ему выходцем из сокрытых миров — своей внешней неторопливостью, склонностью говорить загадками. В учебных схватках, используя приобретенные в Школе Лады способности, Юрий обычно угадывал намерения своих противников, а если и проигрывал, то вследствие разницы в технике: многие из курсантов ранее занимались боксом или борьбой. Предугадать действия Учителя он не смог ни разу. Тот словно был постоянно закрыт защитным экраном.

Все действия его выглядели будничными, простыми и невыразительными. Но когда он, демонстрируя приемы защиты, просто шел по спортивному залу, нападавшие курсанты почему-то оказывались лежащими на полу. Еще на первом занятии Иванов сказал:

— Внешний эффект и результат — чаще всего прямо противоположные понятия. Вам не придется поражать искусством публику — ее не будет, не должно быть, если вы действуете правильно. Предстоят смертельные схватки с врагом, где допустимо все. Удается ударить — ударьте, можете укусить — пускайте в ход зубы. Но каждое движение должно быть целесообразным и предельно рациональным.

Наука боя давалась Юрию с трудом. По природе не агрессивный, он часто не мог себя заставить выполнять все наставления тренера, жалея соперников. Зато преуспел он в метании в мишень ножа и топора. Вот где пригодился навык, полученный в школе! Конечно, здесь его умение изменять траекторию летящего предмета выглядело не столь очевидным, как в сокрытых мирах, но вполне достаточным, чтобы попадать в цель.

Байгуз, руководивший этой частью подготовки, однажды сказал:

— У Вас, курсант, удивительно странная техника броска. Каждый раз я уверен, что вы промахнетесь или топор (в это время они осваивали метание топора) вообще не долетит до цели. И всякий раз ошибаюсь. Где Вы этому выучились?

— Да нигде, — наполовину солгал Юрий, — будучи школьником, пробовал.

По всей видимости, товарищ Байгуз был порядком уязвлен тем, что молодой курсант-новобранец попадает в цель не хуже своего тренера.

— А вот так сможете? — спросил он, беря в руку сразу два ножа.

Резкий взмах — и оба ножа зазвенели в стоящих по соседству двух мишенях.

Юрий с сомнением взвесил в ладонях оружие, примерил замах, закрыл глаза, представив траектории полета клинков, и, не открывая глаз, бросил. Его ножи вонзились в мишени рядом с тренерскими.

— Однако, — только и сказал Байгуз

Со стрельбой у Юрия получалось хуже. Конечно, в спокойной обстановке, прицелившись, он всегда попадал в цель. И в лесных зарослях, и в полутьме, и в "бегущую" мишень. А вот на ходу… Он не мог добиться нужной степени расслабления тела, и пули часто уходили в сторону.

В феврале потеплело. Байгуз собрал курсантов и повел их на знаменитые Красноярские Столбы. Енисей перешли по льду, а затем, по заросшим распадкам, группа выбралась к возвышающимся над соснами скалам. Курсанты надели на ботинки резиновые калоши, и товарищ Байгуз продемонстрировал, как можно бегать по скалам такой крутизны, что на них, казалось, и удержаться невозможно.

— Попробуйте почувствовать камень под собой. Вы должны на глаз определять, соскользнет нога или нет. Тренируемся мы на Первом Столбе. Он для начинающих, но и здесь есть интересное место. Я позже покажу.

Обещанное интересное место оказались вертикальной трещиной в гладкой крутой скале. Чтобы подняться, необходимо было просунуть в трещину два пальца — больше не влезало — и держать свой вес только на них. Пальцы на морозе мерзли и к концу подъема плохо слушались.

— Тяжело в ученье — легко в бою, — подбодрил курсантов товарищ Байгуз и повел из на Второй Столб. Здесь поднимающихся курсантов страховали веревкой.

— По настоящему скалолазание вы освоите через месяц, когда солнце отогреет скалы. Сегодня — только знакомство. Возвращаемся.

Юрий знал, что еще немного — и морозная зима кончится. В Восточной Сибири весна наступала стремительно. И одновременно с ее наступлением на ветви деревьев выползал энцефалитный клещ, поджидая проходящее внизу теплокровное существо.

А тем временем товарищ Иванов взялся за них всерьез. Он уже не показывал курсантам удары во время учебных схваток. Он бил. Все понимали, что удар он сдерживает. Еще на первом занятии невозмутимый бурят пробил кулаком толстую деревянную плашку, демонстрируя свои возможности.

— Японских разведчиков учат таким ударам. При желании и определенном навыке можно пробить даже бетонную стену. Вам нет нужды бить так сильно. Главное — уйти или закрыться от чужого удара и суметь нанести свой.

Теперь он подгонял тех, кто не смог вовремя освоить защиту. Подгонял очень действенным способом — нанося чувствительные удары. Только в голову Учитель никогда не бил. Для большинства курсантов товарищ Иванов счел обучение законченным, когда они научились надежно отбивать его одиночные удары.

— За время обучения здесь я не смогу подготовить из вас бойцов. На это требуются годы. Но от самурая, освоившего несколько ударов, вы защититься сможете.

Бурят оставил для себя троих, предоставив остальным курсантам совершенствоваться в учебных боях друг с другом. Он выбрал Леню с Одессы за его фантастическую реакцию и увертливость, Кондрахина, и Олега, сибиряка.

Олег пробивал доски, лишь немного уступая в этом учителю, и мог выдержать сильные удары. В учебных боях его лишь раз сбил на пол сам Учитель. А Кондрахину товарищ Иванов сказал: