Последняя надежда творцов - Иван Афанасьев

Лада стала обучать Кондрахина медитации, точнее, переучивать, ибо, как выяснилось, в экспериментах с профессором Мирицким они допустили множество ошибок. Медитировал Юрий и дома, и в лесу у своего дерева. Если раньше он думал, что смысл этих занятий в предельной концентрации мысли, то теперь узнал от наставницы, что как раз мысли являются основной помехой в искусстве управлять собой. Беспредельная пустота — вот главная цель. Освободиться от всего: и внешнего, и внутреннего, оставаясь при этом личностью. Это оказалось гораздо труднее понять, нежели пережить.

Юрию очень помог найденный в Зеленых Холмах камень. В деревне его действие проявлялось значительно слабее, и Лада не опасалась, что ее ученик не справится с потоком ощущений и мыслеформ. Уже когда он взял камень в руки второй раз, ему удалось усилием воли остановить нарастающий поток эмоций. Теперь Юрий ощущал себя так же, как и камень. Его твердость, неподвижность, сложность внутреннего состава останавливали безудержный полет его мыслей и чувств.

Благодаря присутствию камня Юрий мог как бы остановить любую мысль или переживание, прочувствовать ее вновь, рассмотреть с разных сторон. Каждый раз, откладывая камень в сторону, он понимал, что изменился.

Ежедневно Кондрахин выходил на спортивную площадку побросать мяч в кривую корзину. Первый удачный бросок получился у него примерно через неделю, и, к своему удивлению, Юрий не почувствовал ни ликования, ни хотя бы простого удовлетворения. Он знал, что так должно случиться, и это произошло. Вечером того же дня он уже на равных играл с местными ребятишками, а вскоре и легко обыгрывал их. И дело было не в преимуществе высокого роста. Юрий научился волевым усилием изменять траекторию полета мяча, выпущенного другим игроком.

Одновременно Лада обучала его искусству врачевания, принятому в сокрытых мирах. Прежде всего освоил Юрий массаж без прикосновений. Благодаря полученным в институте знаниям, это оказалось для него несложным делом. Только вот пациентов под рукой не нашлось. Жители деревни ни чем не болели, а если и случались мелкие травмы, каждый мог быстро и качественно оказать помощь самому себе.

Но, несмотря на постоянные занятия, Юрий чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык к деятельности очевидной: копать огород, колоть дрова, ходить на лекции, в кино или театр. Здесь же ничего этого не было, и порой существование самого сокрытого мира казалось Кондрахину пустым и бессмысленным. Зачем нужно самосовершенствоваться, если ты никому не приносишь пользы?

Однажды он поделился своими сомнениями с Ладой.

— Через это проходят все, — успокоила его наставница, — правда, когда еще только вступают на путь духовного роста. Ты же поразительно быстро овладеваешь сверхспособностями, и в то же время сомневаешься в себе.

— Не в себе, — поправил ее Юрий, — а в конечной цели всего этого.

Лада негромко засмеялась и потрепала его, как ребенка, по вихрастой голове.

— Юрочка, ты пытаешься осмыслить пока тебе недоступное. Как если бы ты, умея только считать по палочкам, попытался решить задачу из высшей математики. Просто поверь, что все мы, обитатели сокрытых миров, в конечном итоге должны выполнить свое предназначение. У каждого оно разное, а у тебя в особенности важное. Разве спасение целой Вселенной лишено смысла?

— Да как я ее спасу! — воскликнул Юрий.

— Не знаю. Никто не знает. Но Ареопаг не мог ошибиться. И еще одно. Я вижу, что ты сильно тяготишься отсутствием какой-либо физической работы. Пойми, что так надо. Конечно, ты мог бы здесь трудиться, как привык, но это закроет путь к дальнейшему росту. Зачем говорить мысленно, если можно привычно произнести слова вслух? Чтобы научиться плавать, надо, по крайней мере, оказаться в воде. Или представь, что ты решил изучить иностранный язык. Где это получится быстрее: за книжкой в библиотеке или в чужой стране, где никто не понимает по-русски?

Глава 4

Минуло почти полгода с той поры, когда Кондрахин необъяснимым способом покинул Землю. В Москве стояли морозы, народ осаждал прилавки, готовясь к новогодним праздникам. В сокрытом же мире, в котором теперь обитал Юрий, ничего не менялось. Вечная весна-лето-осень.

Школа готовилась к очередным экзаменам. Внешне эта подготовка происходила незаметно, разве что Лада чаще оставляла Юрия одного. Ведь ей, как Наставнице, приходилось заниматься подготовкой всех жителей деревни. У каждого программа была индивидуальной, и Юрий зачастую дивился, как Лада управляется с таким разноголосым хором.

Он уже свободно управлялся с манипуляциями предметами, мог, хоть и не всегда, читать мысли других учеников, но развитие его шло неравномерно: где-то он достиг опережающего успеха, где-то числился в отстающих. Вот почему предстоящему экзамену он не придал ровно никакого значения: дескать, его это не касается. Тем не менее, на Зеленые холмы он пошел вместе с остальными — таково было общее требование.

На склоне центрального холма стояли трое Просветленных. Юрий уловил мысленный посыл — встать на одной линии со всеми и поклониться. Лада, конечно, озаботилась подсказать. На невидимую линию у подножия холма вышли всего четверо, все — крепкие молодые мужчины. Саму линию Юрий ощущал так же явственно, как ощущает стоящий на краю обрыва человек его кромку. Вот здесь, в нескольких сантиметрах от пальцев ног, начинался уже иной, непонятный и страшный мир.

Юрий сосредоточился. Похоже, сегодняшнее испытание потребует от него чего-то иного, чем он ожидал. Он пристально вгляделся в экзаменаторов — и понял, что не может их разглядеть. Краем глаза он отчетливо видел фигуры худощавых, завернутых в алые плащи старцев. Бритоголовых, с кожей цвета меди, с азиатским разрезом глаз. Но стоило вглядеться — и сквозь каждую фигуру просвечивало что-то иное, необычное, очертания чего мозг отказывался воспринимать. Хуже того, выше трех старцев Юрий мельком, только переводя глаза от одной фигуры к другой, различал туманный контур четвертой фигуры.

Приземистая, она напоминала огромного, длинного рака. В голове Юрия прозвучал четкий приказ:

— Возьми камень и брось в того Просветленного, которого ты видишь лучше всего.

Кондрахин знал, что у него под ногами только трава, но машинально опустил глаза. И в этот миг он отчетливо увидел рака! Сизе-синий панцирь тускло переливался под солнцем. Ходильные ноги оканчивались чем-то вроде копыт, а клешня разделялась не на две, а на четыре части. Под ногами Юрий разглядел кучу камней — и все они оказались точными копиями Его камня!

Видимости? Мыслеформы? Настоящие камни? Но его камень только один… И все же, что делать? Юрий пристально взглянул на камни, и резко отвел глаза в сторону. Мелькнула увиденная краем глаза под ногами зеленая трава — не камни! — а его соседи усиленно швыряли камни на склон холма. Проследив за ними, Юрий обнаружил, что все они летят в пустоту. На склоне холма, кроме слабого контура фигуры рака, он не увидел никого.

Привычным усилием мысли Кондрахин отправил мыслеформу камня в сторону рака и услышал звонкий металлический удар. В ушах вновь прозвучал голос:

— Возвращайся в деревню. Завтра тебя заберет Проводник.

На склоне холма вновь стояли трое меднолицых старцев в алых плащах, в которых увлеченно, — и безуспешно, — кидали камнями экзаменующиеся. В голове Юрия родилась мысль, которая вряд ли пришла к нему сама: вовсе незачем кому-либо рассказывать, что он видел на холме. Даже наставнице.

Экзамен еще продолжался, когда Юрий одиноко побрел к деревне. Он не знал наверняка, выдержал ли он испытание, да и было ли оно. Но что провалились остальные ученики, он понимал. Видимо, ему удалось сделать что-то необычное, чему Лада его вовсе не обучала.

Уже на закате вернулась наставница вместе с другими учениками школы. Была она печальна, причину чего Юрий понял далеко не сразу.

— Пойдем посидим у озера, — предложила Лада.

Они шли молча, но молчал каждый о своем. Кондрахин с нетерпением ждал предстоящих перемен, а наставница…

На берегу, у светлой заводи, они присели на косогоре. Лада бережно вложила в руку Юрия свою продолговатую маленькую ладошку и прильнула склоненной головой к его плечу.

— Просветленные решили, что твое обучение здесь завершено, — тихо сообщила она.

— Я знаю, — отозвался Кондрахин. — Но, по-моему, тебя это не радует?

— Не знаю. Ничего не знаю. Я старая дура, хоть и ощущаю себя молоденькой девчушкой после первого бала. А что ты такое сделал во время экзамена? Мы, зрители, так ничего и не поняли.

Юрий вовремя вспомнил наставление меднолицых: никому не рассказывать, что он видел на холме, и промолчал. Лада поняла.

— На рассвете за тобой придет Проводник, — сказала она. — Я поднимусь пораньше и приготовлю тебе прощальный завтрак.