Сердце России - Юрий Кареткин

— Вот и отлично! — улыбнулся в ответ разведчик, вновь взяв мягкий доброжелательный тон. — Сообщите мне номер счета, на который вам сегодня же будет перечислен аванс, и пойдемте любоваться вашей коллекцией орхидей. Я слышал, у вас есть редчайшие экземпляры.

— Еще бы, ты не слышал! — усмехнулся про себя Султан и вышел с гостем из кабинета.

Пожилой слуга-кавказец, проводив взглядом направляющихся в оранжерею мужчин, вошел в кабинет и принялся убирать со стола кофейные приборы, сливки, печенье, сахар рафинад…

Войдя с подносом на кухню, слуга выбрал со дна сахарницы кусок рафинада с вмонтированным в него диктофоном и положил в карман.

— Поскользнулся, упал, очнулся — гипс? — с легким кавказским акцентом спросил по-русски Султан, с иронией глядя на своего главного помощника.

Дальнейший разговор велся по-азербайджански.

— Позвольте присесть, уважаемый Эльдар? — невозмутимо ответил вопросом на вопрос человек со шрамом.

— Присаживайся, Гурбан, — Гамидов указал гостю на кресло. — Приехал домой зализывать раны?

Человека со шрамом, в чьи обязанности входило планирование и проведение тайных силовых операций и руководство всеми боевиками Султана, звали Халилов Гурбан Магомед оглы.

Гурбан с юности носил кличку «Меченый», после того, как пропустил в драке ножевой удар, оставивший на его щеке рваный рубец. Сейчас ему было под сорок, и вот уже двадцать лет Меченый, благодаря своей силе и ловкости, постоянным тренировкам, но главным образом, благодаря своему уму и изощренной хитрости, в острых ситуациях ударов не пропускал.

То, что произошло три дня назад в ресторане сибирского города, явилось для него полной неожиданностью.

— Я допустил ошибку, уважаемый Эльдар, признаю, — ровным голосом заговорил Меченый.

Требовалось всего-навсего спровоцировать драку в ресторане с одним из людей, входивших в окружение Форварда, и затем через своего человека в милиции подсадить его на крючок. Посчитав, что светить профессионалов в простейшей провокации не имеет смысла, Гурбан привлек для исполнения задуманного пятерых земляков, которых даже в местной азербайджанской диаспоре иначе как отморозками не называли.

Все шло, как и планировалось. Возникла свалка; уже один из наркоманов получил от женщины удар бутылкой по голове, рассекший ему кожу и заливший лицо кровью; уже Гурбан, обернув салфеткой вилку со стола декана, готовился незаметно воткнуть ее в живот кому-нибудь из земляков, чтобы драка имела серьезные последствия….

И вдруг за спиной возглас на чистом азербайджанском: "Стоять, ишаки!".

То, что обкуренные отморозки в ответ на оскорбление сменят объект атаки, было предсказуемо. Видимо, молодой мужчина, с интересом рассматривающий развернувшихся к нему наркоманов, на это и рассчитывал.

Увидев, как в несколько секунд его земляки разлетелись по залу, круша своими телами столы, Гурбан понял, что провокация не удалась и следует быстро уйти. Но этот русский загораживал ему дорогу к выходу. Он стоял на пути Меченого совершенно безоружный и, улыбаясь, смотрел ему прямо в глаза. Гурбан выхватил нож, намереваясь лишь припугнуть противника и заставить его уступить дорогу, однако тот действовал настолько молниеносно, что через мгновение обезоруженный и беспомощный Гурбан увидел свой нож уже в десяти шагах от себя торчащим из ствола пальмы. Последнее, что услышал Меченый прежде, чем потерять сознание, — хруст ломающейся кости своей правой руки.

— В операции неожиданно возник новый фигурант, — продолжил Гурбан, — это он помешал мне в ресторане. Тогда я счел его появление там случайным.

— Случайный человек свободно говорит по-азербайджански, обезоруживает профессионала и ломает ему руку? Включи голову, Гурбан!

— Сразу после драки, уважаемый Эльдар, я узнал от моего агента о том, что этот человек хорошо знаком с семьей декана и состоит в близких отношениях с его дочерью. Что удивительного в том, что мужчина, а этот парень — настоящий мужчина, — добавил Гурбан с уважением, — вступился за свою женщину? А знать пару слов по-азербайджански…

Агент Меченого оставался неподалеку от ресторана в неприметной серой «Тойоте» на подстраховке. Он обратил внимание на проходившего мимо ресторана молодого человека, который, взглянув на вывеску, остановился, немного подумал и вошел внутрь.

Через несколько минут агент с удивлением смотрел, как декан, его жена и красавица-дочь, буквально прилипшая к этому молодому мужчине, спокойно выходят из ресторана, некоторое время о чем-то разговаривают у машины декана, потом садятся в нее и отъезжают.

Наблюдая эту короткую сцену, агент уяснил для себя, что, во-первых, семья декана с этим неизвестным давно знакома и, во-вторых, Ирина Бокалова питает к молодому человеку нежные чувства и, по всей видимости, является его любовницей.

— В таком случае, что тебя насторожило, и зачем ты пришел? — поинтересовался Гамидов.

— Мой агент, определяя места, где обычно бывает Форвард, и где нам было бы удобнее всего провести акцию, часа два назад сделал несколько снимков. Этот неизвестный из ресторана вхож в окружение Форварда.

— Что и следовало ожидать, — пожал плечами Султан. — В разгар операции профессионалам случайно руки не ломают! Покажи фотографии.

Меченый вынул из кармана несколько снимков, отпечатанных на фотопринтере, и положил их на стол перед Эльдаром.

Султан взял одну из фотографий, сделанных с помощью длиннофокусного объектива, и принялся с интересом рассматривать Форварда и окружающую его компанию. Внимательно вглядевшись в лицо молодого человека, полуобернувшегося на стуле и настороженно смотрящего прямо в объектив, Гамидов задумался.

— Знаешь, Гурбан, где-то я его уже видел, — произнес Эльдар.

Он принялся прокручивать в памяти последние годы своего пребывания в Сибири, вспоминая, где он мог столкнуться с молодым русским парнем, которому тогда должно было быть лет двадцать, максимум двадцать два?

Хороший боец, знает, как минимум, пару слов по-азербайджански, вхож в научную среду, размышлял Гамидов. Стоп! Хороший боец…. Не может быть!

— Мамед! — позвал он слугу.

Слуга с быстротой, неожиданной для его возраста, возник на пороге кабинета.

— Возьми в библиотеке диск с записями российских боксерских турниров, которые я спонсировал, — приказал Султан, — и принеси сюда.

Не может быть, мысленно твердил он про себя, не может быть! Но если я не ошибся!..

— Гурбан, — обратился он к Меченому и протянул ему фотографию, — покажи мне женщину твоего обидчика.

— Крайняя слева, — даже не взглянув на фотографию, ответил его помощник.

Несколько минут, пока слуга не вошел в кабинет с нужным диском, Султан любовался красивой молодой брюнеткой в неподходящем для пикника красном с белым вечернем платье.

Моли своих Богов, красавица, думал он, чтобы я обознался!

— Запусти диск, Мамед, — приказал Султан, — выбери сибирские турниры пятилетней давности.

— В Сибири в том году вы спонсировали только один турнир, — сообщил слуга, вставив диск в ноутбук, подключенный к телевизору с экраном в полстены, и читая меню на мониторе.

— Включи бой средневесов, — еще раз взглянув на фотографию, распорядился Султан.

Слуга выполнил распоряжение хозяина, вместе с ним и его гостем с интересом уставившись в огромный экран.

— В синем углу, — звучал голос комментатора, — Вадим Кожевников, мастер спорта международного класса, провел шестьдесят два боя, в пятидесяти пяти одержал победу, в тридцати из них — нокаутом.

Под громкие аплодисменты Вадим Кожевников, любимец публики, выскочил на середину ринга и раскланялся.

— В красном углу, — продолжил комментатор, — Илья Синельников, мастер спорта, провел двадцать четыре боя…

Публика издевательски засмеялась.

— Одержал двадцать четыре победы, все победы одержаны нокаутом, — закончил комментатор.

Трибуны смолкли. Боксер в красном углу почтил публику тем, что слегка привстал со стула.

Трое кавказцев напряженно всматривались в экран телевизора. У боксера было некоторое сходство с неизвестным мужчиной на фотографиях, лежащих сейчас на столе, но защитный шлем и четырехлетняя давность видеозаписи не позволяли с абсолютной точностью утверждать, что это — один и тот же человек.

Прозвучал гонг. Вадим Кожевников стремительно выбежал на середину ринга и, страшно вращая глазами, заработал перчатками в ожидании соперника.

Его противник, с неохотой расставшись со своим красным углом и не особенно спеша, приблизился к Кожевникову и доброжелательно ему улыбнулся.

— Бокс! — подал команду рефери.

Мастер-международник, сверкнув в воздухе пятками, грохнулся затылком о ринг.

— Стоп!!! — закричал рефери, вытаращенными от изумления глазами глядя в спину не спеша удаляющемуся в красный угол боксеру, и начал отсчитывать секунды.