Консул Содружества - Александр Зорич

Однако! У военных существовал неписаный закон – а «неписаный» значит «неукоснительно исполняемый», – ограничивающий применение этих весьма недешевых и не вполне надежных агрегатов.

Их нельзя было использовать одновременно с людьми.

Либо – либо. Либо операция полностью проводится кибернетическими устройствами, либо – сапиенсами.

Нетрудно догадаться почему. Как ни старались кибернетики, как ни мудохались спецы по искусственному интеллекту, в реальных боевых условиях распознавание целей давало пятнадцать – двадцать процентов ошибок.

На полигоне-то они ошибок почти не делают, верно. Но в бою, да еще при наведенных противником помехах, – запросто.

А ну-ка, что это значит? Правильно. На каждые пять-шесть уничтоженных вражеских целей приходится одна своя. И хорошо, когда эта «своя» цель – просто кусок железа, кремния и пластика. А вот если человек в экоброне?

По этой же причине кибернетические устройства не используются в операциях типа «освобождение и эвакуация», когда речь идет о спасении пострадавших, заложников или очистке населенной сапиенсами территории от просочившегося вглубь противника.

Отправляясь на Глокк, никто из нас не верил, что это – по-настоящему полезная операция. Ясно было: аварийный контур вряд ли спасет рабочих Копей Даунинга.

Таким образом, высадка на Глокке представлялась чем-то сродни эвакуации любимого прадедушкиного рояля с линии огня. Утомительно, чертовски опасно и не очень-то осмысленно. В батальоне шел шепоток, что уж на такое-то дело могли бросить сигомов, пусть бы и возились с иридиевым концентратом.

И вот теперь, посреди разгромленной кухни, каждый из нас наконец-то понял, зачем он здесь.

Это глупый Серж ван Гримм мог открыть морозильную камеру. Сигом – не мог.

Синтетический гуманоид слишком умен. Он чересчур славно оптимизирован для того, чтобы позволить себе лишние движения.

Это глупый солдат вначале делает, а потом думает. Сигом всегда предпосылает действиям выбор по дереву событий. Его выбором был бы переход в следующее помещение.

Что в общем-то мы и сделали. Но лишь после значительного количества лишних движений, одним из которых было обнаружение ребенка неопределенного пола, неопределенного цвета глаз, неведомой судьбы.

Если на войне чему-то обрадовался – жди крупных неприятностей. Потому что ты на войне.

Мы снова тащились по кольцевому коридору. Мне, как первооткрывателю нашей чудесной находки, доверили почетную миссию быть ее персональным лордом-хранителем.

Спасательную капсулу примотали к моей груди при помощи сверхпрочной универсальной крепежной пленки, какой у каждого из нас были десятки метров. Конечно, лучше было бы повесить капсулу с дитятей мне на спину. Так ему было бы безопаснее, а мне – удобнее.

К сожалению, мешали оружейные обтекатели – «Сьюздали» вдоль моей правой лопатки и дальше до самых ягодиц. И могучего «Тандера» – слева, в аналогичной компоновке. Их нельзя было перекрыть спасательной капсулой, иначе лорд-хранитель остался бы без толкового оружия, с одним только огнестрельным пистолетом в кобуре на правом голенище. А это как-то не того.

Поскольку я обладал самой ценной ношей, меня определили в центр нашего, если можно так выразиться, боевого построения.

Впереди шли трое, сзади – тоже трое. Впервые с начала операции я почувствовал себя в относительной безопасности.

Мы обследовали штабной отсек, госпиталь на двадцать коек и процедурную – в задней комнате за госпиталем.

Из всех помещений внутри аварийного контура только госпиталь и процедурная имели собственную систему герметизации. Только в них мы еще и могли надеяться на встречу с живым человеком.

Но нас встретили одни лишь мертвецы.

Герметичная дверь-диафрагма госпиталя была неряшливо прогрызена. Ровно настолько, чтобы в образовавшуюся дыру мог пролезть термит. Нам же, людям, потребовалось пустить в ход вибробуры.

В госпитале, сваленные в одну страшную кучу посреди палаты, громоздились останки. Видимо, некогда здесь лечилось довольно много людей – те, кто получил ранения во время первого нападения кровернов, и те, кому все-таки удалось спастись в пределах аварийного контура.

Что в госпитале случилось на самом деле – я не понял. Кажется, ищейки кровернов что-то вынюхивали, что-то искали. Причем не где-нибудь, а в желудках у мертвецов. Иначе зачем было потрошить трупы?

Койки тоже были искромсаны. Процедурное оборудование разбито. В бубль-ванне с осыпавшейся крышкой плавал яркий резиновый мячик.

Мы вышли прочь, тяжело сопя в две дырочки и помалкивая.

В штабном отсеке было и то как-то легче. Там тоже нас встретили одни лишь трупы, но все-таки сохранившие хоть внешнюю целостность.

Кстати, в штабном отсеке мы нашли два неповрежденных компьютера и даже несколько инфокристаллов. Сержант Гусак с важным видом сгрузил инфокристаллы себе в набедренный карман – в таком точно у меня болталась баночка фуззи-колы.

Еще! Рядом с компьютерами стояла клетка. Обычная клетка безо всяких наворотов.

В клетке лежали две мертвые длинноногие птицы. В общем-то обычные аисты, только цвета какого-то нереального – темно-темно-синего, почти кобальтового. Посинели, видать, от местной атмофсеры.

Больше ничего достойного внимания в штабном отсеке не сыскалось.

Я не могу описать точно, как это началось.

Кажется, первым завелся сейсмодатчик Зага.

Я услышал его сигнал в своих наушниках, перепутал с зуммером захвата цели системой наведения «Тандера» и удивился, у кого это активирован гранатомет. Вроде ведь договорились без крайней необходимости ими не пользоваться?

К тому моменту, когда я сообразил, что это не зуммер захвата, запиликал и мой датчик.

– Отходим к выходу! К радиальному коридору! – рявкнул Гусак.

Я не знаю, как и что он почуял. Ну, все-таки сержант, человек опытный. Мог не только шестое, а и седьмое с восьмым чувства в себе пробудить и выпестовать.

Нас два раза просить не надо было.

Я помню, был слабый хлопок – где-то в районе кухни.

Мы находились примерно в тридцати метрах от радиального коридора, когда с немалым удивлением обнаружили, что пол залит текучей маслянистой жидкостью.

На всякий случай мы подскочили на полметра вверх и полетели на глидерах. Хотя милитумы и сообщили, что жидкость является обычной водой с некоторым количеством низкотоксичных минеральных масел, рисковать не хотелось. Уж больно это было неожиданно: вода – здесь.

Как прикажете это понимать? Какие-то небольшие запасы питьевой и технической воды в аварийном контуре, конечно, оставались. Но пол был залит уже едва ли не по колено! Значит, вода поступала откуда-то снаружи!

Но откуда именно? Контур-то был разрушен только в одном месте, в районе кессонного отсека, верно? И никакой воды там не сочилось!

Значит, где-то появилась вторая пробоина? И сюда поступает… что??? Грунтовые воды? Есть здесь, под Копями Даунинга, подземный водоем? Может, и есть, но я что-то не припомню…

Но главное: если вода поступает через пробоину, значит, кто-то эту пробоину устроил.

Это уже совсем никуда не годилось. Потому что даже термиты не нашли ничего лучше, как подкопаться под кессонный отсек. Даже им было не по силам прогрызть мощную многослойную – и керамитовую, и сталевольфрамовую – рубашку, в которую была одета несущая «линза» аварийного контура.

Так кто же это сделал???

Громкое хлюпанье у нас за спиной свидетельствовало о том, что некто совершенно беспардонным образом, не таясь, преследует нас, скрытый плавным скруглением коридора.

Судя по датчикам, это была «мамаша». И возможно, не одна. Большое счастье, что мы в глидерах и можем лететь над водой. А то нас бы уже так долбануло!

– Тони, Зигфрид, – к бою! Уничтожить преследователя! Джордж, Заг, – наблюдать за левой веткой коридора! Разрешаю применять «Тандеры»!

Мы были уже на пересечении с радиальным коридором. После прогулки по тошнотворному кладбищу, которое представлял собой аварийный контур Копей Даунинга, это место показалось мне почти родным. Теперь требовалось скоренько расправиться с завалом и убираться подобру-поздорову.

Мы с Ченом запустили вибробуры, а Гусак взял «Сьюздаль» на изготовку, прикрывая наши задницы. Воды, к слову сказать, было уже едва ли не до пояса.

В кольцевом коридоре ухнул «Тандер». На несколько голосов завыли «мамаши». Это они умеют!

Потом – несколько выстрелов из «Тандера» подряд. Ох, да это же просто шквал огня! Ребята, вы что – сдурели? Да что же вы там увидели, а?

Все заволокло густым паром. Еще бы! Пять-шесть гранат из «Тандера» должны были разворотить стены, пол, потолок и выпарить целую цистерну воды! Кстати, при стрельбе на малую дальность в закрытых помещениях – и стрелка заодно зажарить. Только экоброня от таких неприятных эксцессов и в состоянии защитить.

И вот тут я почувствовал, как меня потянуло вниз. Что, глидеры сварились? Милитум засчитался?