Чем звезды обязаны ночи - Юон Анн-Гаэль

Кого я найду в этой дыре себе в помощь?

Медведь отодвигает тарелку, встает, возвращается с куском баскского пирога и ест его, не отводя глаз от пейзажа. Ни единого взгляда в мою сторону.

Я еще не знаю, кого найму. Но уже точно знаю, от кого избавлюсь.

Бальтазар

Я ускользнул на рассвете, стараясь остаться незамеченным. Прежде чем выйти из спальни, я долго смотрел на Роми. Как лучше уйти? Испариться, подобно случайно залетевшему ветерку? Дождаться, пока она проснется? Слишком велик риск оказаться выставленным за дверь. Я растерял свою вчерашнюю самоуверенность и не собирался лгать ей снова, делая вид, что я завсегдатай завтраков у маркизы. Это был всего лишь сон, случайный сбой в привычном ходе вещей. Я бы мучился сожалениями, если бы не присущее мне здравомыслие: эта девушка и я принадлежали разным мирам.

На диване в гостиной спали гости. Я заметил большой букет на столике с витой ножкой и неслышным шагом вернулся в спальню. Театральным жестом положил ей на подушку цветок гортензии и послал воздушный поцелуй. Изящный розовый шар рядом с моей спящей красавицей – как же это было круто! Позже она скажет мне, что не любит срезанных цветов. В них есть что-то трагическое. Они напоминают о смерти, о венках на могилах и о стоячей воде. Ее всегда было нелегко понять.

Я не осмелился выйти через ворота, предпочтя путь через скалы. Учитывая предыдущие испытания, мой костюм больше ничем не рисковал. Океан был спокоен, небо чистое. Я долго шагал в рассветной свежести. В голове, перемежаясь с воспоминаниями о наших чувственных утехах, слагалась статья.

Когда я наконец добрался до родной деревни, время приближалось к обеду. Я укрылся у себя в комнате, не испытывая ни малейшего желания попадаться на глаза отцу в изодранном костюме. Пусть даже на данный момент его уважение ко мне было на уровне плинтуса. Жозеф занимался тем, что тасовал колоду, незаметно вытаскивая из нее тузов, – пытался отработать трюк.

– Это маркиза тебя так отделала? – насмешливо бросил он.

Я только отмахнулся. Разговаривать не хотелось. Да и брат в любом случае не поверил бы мне. Накануне, наблюдая за моей подготовкой к экспедиции, Жо только глаза закатывал. Я что, действительно собрался изображать из себя журналиста, чтобы потрафить отцу? А почему бы, к примеру, не научиться бить чечетку? На его взгляд, надо было просто вести себя тише воды ниже травы. Некоторое время не приближаться к игорным заведениям и спокойно ждать. Отец рано или поздно остынет. Но вот тут он ошибался.

Я глубоко вздохнул. Собрал остатки сил. Я должен как можно быстрее изложить свои впечатления на бумаге. Написать статью на одном дыхании и первым же поездом метнуться в Бордо. Если я потороплюсь, то доберусь до редакции еще до того, как будет сдан очередной номер. Я бросил шляпу на кровать, борясь с желанием последовать ее примеру – настолько я был вымотан, – и сунул руку в карман за блокнотом.

Блокнот исчез.

9

– Мне нужна полная свобода действий.

Несколько минут назад с эффектным визгом шин прикатил «понтиак». Престарелый денди всегда тщательно готовит свое появление. Роза предоставила свою гостиную в наше распоряжение. И, прежде чем исчезнуть на кухне, принесла нам два наполненных бокала. И вот старый денди сидит, рассматривая меня из-под бархатной шляпы, украшенной синим пером. Поигрывает дорогой золотой зажигалкой, щелкая ее крышкой. Нервничает?

– В том, что касается трат. И набора персонала, – добавляю я.

Теперь, приняв решение остаться, я намерена вытрясти из него максимум. Он согласен на все. Не торгуется ни по одному пункту. Даже насчет непомерной суммы, которую я потребовала в качестве компенсации за проведенное здесь время. Контракт однозначно гласит: у меня три месяца, чтобы превратить его харчевню в ресторан высокой кухни, достойный этого названия. Патрон сам назначил дату открытия, по случаю которого он устроит званый ужин. Он намерен пригласить всех сколько-нибудь влиятельных местных персон, с тем чтобы представить им свой новый ресторан. Приглашения начнут рассылать уже завтра.

Три месяца – короткий срок. У меня нет права на ошибку. От успеха ресторана зависит моя репутация. Пусть даже от нее мало что осталось, но я должна быть на высоте. Таков совет мэтра Муано. Можно попробовать, но при условии, что я буду единственной хозяйкой на борту.

Денди садится прямо.

– Поступайте как считаете нужным, – говорит он. – Однако…

В его очень сильном баскском акценте сквозит что-то крестьянское, не соответствующее элегантности бархатного жилета и шелкового платка, украшающего его грудь.

– Пейо должен остаться.

Он выговаривает это вежливо, но твердо.

За столом воцаряется мертвая тишина. Слышно только лопанье пузырьков шампанского, вырывающихся на вольный воздух.

Пейо? Да я лучше умру!

– Тогда пусть он и вытягивает ресторан!

Эчегойен не отвечает. В его взгляде непреклонность. Чего он хочет? Он что, собирается вбухать такие деньжищи в сельский ресторан, рискуя все потерять из-за шеф-повара, столь же ленивого, сколь и хамоватого? Меня одолевают сомнения. Может, у него с головой что-то не в порядке?

Молчание затягивается. Я чувствую, как изнутри подкатывает паника. Знакомое чувство. Необоримое. Адвокат убедил меня, что это шанс прийти в норму, и не только в финансовом смысле. Если привлечь внимание журналистов к этому проекту, можно будет забыть о прошлом и начать новую историю. Историю возвращения на родную землю, историю моей матери. Мне хочется в это поверить. Но на одной кухне с Пейо я лишь крепче увязну в болоте.

Старый денди ждет.

В переговорах я полный ноль. Это дело Муано. Черт, почему его сегодня нет рядом!

Этим утром я не устояла. В отделе прессы в магазине пролистала самые последние газетные публикации, от всем известных журналов до скромных местных изданий – и все поминали меня. Меня изображали чуть ли не ведьмой. Свидетельства множились; от старых школьных приятелей, мимолетных знакомых и до кандидатов на участие в шоу – всем было что рассказать и о моей жизни, и о том, что я из себя представляю. «Лиз Клермон, закатившаяся звезда», «Скандал на кухне: все наши разоблачения!», «Конец звезды высокой кухни; осталось лишь горькое послевкусие»…

Я вышла из магазина, и меня вывернуло завтраком. «Чем я такое заслужила? – спрашивала я себя. – В какой момент все пошло наперекосяк? Почему я ничего не замечала? Неужели я такая, какой меня описывают? Мне не хватило здравого смысла. А может, смирения?»

Когда я подняла голову, насмешливая Роми курила у витрины в своем светло-розовом платье и в шляпе с широкими полями. Как на фотографии, что стоит на тумбочке у моей кровати. Воспоминания о нашем последнем отпуске, проведенном где-то на Средиземном море. Люди останавливались, чтобы полюбоваться ею. Она ничего не замечала, поглощенная созерцанием моря у своих ног. Будто впитывала его в себя.

Роми потушила сигарету о желтые газетенки и звонко захохотала. Это еще не повод вешать нос, верно? Пошли потанцуем! Услышав ее голос, я почувствовала себя лучше.

Настенные часы в гостиной бьют трижды. Я вздрагиваю. Старый денди по-прежнему наблюдает за мной. О чем он думает? Терял ли он в жизни того, кого любил так сильно, что и сам хотел умереть?

Я закрываю глаза. Делаю глубокий вдох, изгоняя воспоминания о мерзких газетных заголовках. Если этот сельский ресторан – мой единственный шанс выбраться из навалившегося хаоса, значит, я должна попытаться.

– Я позабочусь о том, чтобы Пейо понравился наш проект. Вы не пожалеете.

Бальтазар

Едва открыв дверь, мать вскрикнула. Перед ней возвышался человек с габаритами кафедрального собора. Эбеновая кожа, на редкость элегантный синий костюм. Мать тут же захлопнула дверь, затем, сделав глубокий вдох, распахнула ее снова, успев придать лицу любезное выражение. Она попыталась что-то сказать, но ни единый звук не слетел с ее губ.