Матросы: Рассказы и очерки - Всеволод Вишневский

Подпольные комитеты Крыма — сколько там необъяснимо сильных людей! — могут из–за одного слова пропасть!

— Вы нам тольки содействие окажьжите. Это главное.

— Хорошо.

В Ростове якорь отдали пока. В комнате у браточков тихо. Все в сборе. Дверь закрыта, окна наглухо. Жара — спасу нет. А открыть нельзя.

— Товарыщи — о дальнейшей цели. Между нас будет договор. Если кто одно слово скажьжет, дажьже самому лучьчему любимому товарыщу, дажьже по партии — не то чтобы бабе, — без суда бьем наповал, и обиды, пожалуйста, не иметь.

— Есть.

Написали договор. Очень решительные все были, повторяю.

— Ну, а типерь к цели нашего назначения. Мы перекидаемся к Врангелю, в Крым, делать там красную повстанческую армию.

— Есть.

— Делать будим из наших браточков, которые там остались в восемнадцатом году и вже у горах работают, у Судаке…

— Есть.

— Усё прикинуто. По городу не шляться, чьтоб не заметили, чьто группа нас. Воздухом дышите в окно.

— Есть.

Пустынен Новороссийский порт. На чем–то из Новороссийска группа должна идти в Крым.

Первые дни августа 1920 года.

Великолепно море — даль к Дообу. Изумрудны краски, перламутры на закате… Оставь об этом, красотолюб! Давай о деле говорить. Море — район выполнения задания ЦК. Так. Надо соображать — на чем идти в Крым… Вот… На чем плавать, я вас спрашиваю? Я, Вишневский Всеволод, старшина моторных катеров Новороссийского военного порта. Ходим в море на барахле, контрабандисты смеются, и если мы «Тижарети–Багри» поймали — к Врангелю турки шли, — то это просто повезло. На моторной скорлупке шхуну взяли, а? Явно повезло!

А все прочие катера в ремонте: «Витязь», «Рында», «Воробей», «Воин», «Очаков», «Медуза», «Апраксин». Колдует над ними завод «Судосталь» который уже месяц! Кроме катеров — ни бум–бум! Морские силы — эх! Пропадай ты, море изумрудное, раз на тебе дела делать нельзя!

Ванечка идет к командиру Новороссийского военного порта. Ванечка в вольной рубашке с пояском. На пояске кисточки. Вольный гражданин, — чтоб внимания не обращали. А матросы в вагоне сидят, в окно воздухом дышат — показаться нельзя. Тут, в Новороссийске, старую братву каждая женщина с восемнадцатого еще помнит.

Ванечка у командира порта. Закрывает дверь плотно. Послушал — нет ли кого за дверью. К столу сел. Маузер положил.

— Дело, товарищ, на верность. Срок — три дня. Тому кто лишьшнее слово — смерть.

Командир порта кивает головой. Сразу понимает. Соображения являются. И стали планировать.

— Чьто у порту есть?

— Исключительно катера в капитальном ремонте.

— Какие?

— Бывшие судовые и из Килен–бухты, с пристрелочной станции.

— А кроме?

— Ничего.

— Который в большей готовности?

— «Витязь». Выйдет через три–четыре недели.

Помолчали…

Подпольные комитеты Крыма ждут ответа ЦК. Крым должен быть взят…

Черная с золотом цепь, говорил я вам, не умеет ложиться и флотским великолепным шагом — ритм волн — бьет землю. Не бояться, не бояться!..

Говорит Ванечка:

— В три дня дать лучьчий катер. У полной готовности.

— Есть.

Звонит Ванечка:

— Баришьня, дайти завод «Судосталь»… «Судосталь»? Кто? Здрась… Как там «Вытязь»? Говорите, чьто скоро будит? Так… Недели через три? Никак?.. Да, а вы можити заехать поговорить на мин–нуточьку… Куда? На Серебряковскую… Угу… В Чека… Угу…

К предисполкома Новороссийска. Парткому и ему:

— Катер нужно! Все совершенно секретно.

— Но ведь «Витязь» рейдовый катерок!

— Не возражьжяем.

— А вам идти двести восемьдесят миль открытым море м.

— Угу.

— С грузом?

— Кой–чиво есть. Двенадцать тысяч патронов, бочка бензина, три пулемета, ленты, пятнадцать верст кабеля, гранаты, телефоны, литература… Нас двенадцать да команда катерная.

— Ой–ёй!.. Многовато! Что же нужно сделать?

— Ремонт обеспечьти — и делло в шапочьке.

Подумали товарищи…

— Будет.

Сказали исполком и партком. Точка.

Ванечка сам токарь и моторист. Прошел тихонько на завод. Знакомых встретил. Плавали вместе.

— Здоров?

— Здоров.

То да се.

— Навалитесь на ремонт, а?

— Мы што — вот материалу нет. А мы давай.

Администрации ультиматум. Серьезная это штука — ультиматум в 1920 году!

Через три дня ведомость. Храню десять лет:

«Сделано: отливка новых подшипников (один главный); ветрогонки, протирка всех кранов; переборка золотников высокого и низкого давления; проверка цилиндров и параллелей машин; чистка котла и выведение способом заглушки текущих трубок (котел Бельвиля — водотрубный) и т. д. По корпусу сделано: латки в подводной части, чеканка всего корпуса, окраска и другие необходимые меры».

Сказано: партком слово дал.

Старшина «Витязя» — у пристани; глядит на катер — куколка. Приятные вещи с ним говорю о погоде.

В команде «Витязя» — часть из невоенных. Спросишь: «Где, в каких боях был, сколько раз ранен?» Не ответят. Не были, не ранены. С «непобедимыми» не сшибались.

Темнеет дым на горизонте. Посты службы наблюдения и связи доносят: «В море ходят неприятельские суда».

С буруном за кормой летают чужие корабли вдоль наших берегов. Погибший наш флот у восточного мола лежит. «Витязю» в море идти. Рейдовому катеру большое дело для Революции делать…

— Воды катеру не хватит пресной.

— Не хватит? Брось! Хватит.

Долой чугунные болванки из отсеков катера. Воду туда. Котел питать. Выиграли — радиус действия больше стал. Может идти «Витязь» триста шестьдесят миль. По теории это не выходит, но браточки главным образом практики.

Пятое августа. Пошел «Витязь» с двенадцатью и с командой. Матросы веселые, потому что привыкшие, а «витязевцы» — потому что думают: в Анапу идем. А в Анапе вино. А в Анапе по бульвару, что по–над морем, вечером бабцы ходят, к мужчинам чувства питают.

«Витязевцы» на закат смотрят, мечтают…

И двенадцать матросов на закат смотрят, наблюдают: где опасный дым затемнеет.

Идет «Витязь», на буксире крохотный моторный катерок «Гаджи–бей» тащит. Ой, пригодился он!..

«Гаджи–бея» Ванечка и Коля перед походом ночью сами проверили. Палаткой закрылись, свечу засветили, мотор разобрали, прямо языком вылизали. Все опять собрали. Как часы работает: «чш–чш–чш»… Клянусь честью.

По четвертому году служат матросы Революции. Август 1920 года идет… Белый флот в море. Английская эскадра. Не бояться, не бояться! Какое дело — мы в бой идем, у нас золотые имена кораблей на ленточках. Мой корабль — «Ваня–Коммунист» Волжской военной флотилии. Погиб в бою 1 октября 1918 года. Спаслось из восьмидесяти — тридцать

— Эх, клеш остался на берегу. Идеал — мечта!..

Команду даем:

— Флаг поднять!

Захлопал по ветру флаг из красного флагдуха.

— Имеете, белые, средство для опознания, — в прятки не играем!

Бегут ниже и ниже колесики на прицелах пулеметов. Ленты у нас во флоте пулеметные «на зе, на ять, на двадцать пять» — по четыреста патронов.

На мостике сторожевика в бинокли и в трубу «цейса» глядят.

— Первый выстрел дать предупредительный.

— Есть.

Аврал вдруг, вопят:

— Подождите! Лево на борт!

— Есть лево на борт!

Круто повернул сторожевик. По воде кривую дорожку темную и светлую оставил. Дернул, дернул к Nord'у. От нас удирает!..

Говорят на катерах:

— Живвы?

— Вроде.

— Ой, ябл–лачько, да т–ты на в–веточьке…

— Не галдеть…

— Ти–ри–рам–пам–пам, ти–ри–ри–та–та…

Тащит «Гаджи–бей» «Витязя» в Анапу.

— В чем дело, товварыщи? Как понять?

— Чиво он ходу дал?

— Ты мине живвова скушяй — не знаю.

Опять подходят катера к Анапе. С берега пулеметы: «Тра–та–та». Здрасьте. Хотя — понятно: никто же про нас не знает — все в совершенном секрете. Под огнем терпим. Обидно только: от своей же пули…

Обошлось. Выскочили на берег. Навстречу цепь — красноармейцы. Разобрались: свои.

— Чивво вы?

— Подводная же лодка!

— Где?

— Эвон.

— Так это катера наши!

— Ну, а как сюды попали?

Мигнул Ванечка своим, лепит:

— С ремонта на пробу вышли.

Бросили «Витязя» — котел сдал. Команде «витязевской» на прощанье:

— Кто стукнет про дело — не жить! Адрески ваши взятые в блокнотики.

— Нет, мы ничево.

Осталось двенадцать матросов…

Ну, а дальше?

Один (может быть, из читателей):

— Двенадцать человек, двенадцать тысяч патронов, бочка бензина, пятнадцать верст кабеля, телефоны, три пулемета, ленты, гранаты, литература… Это все на «Гаджи–бее»? Вы с ума сошли?