Время жить. Сопряжение миров - Мила и Виктор Тарнавские
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возле Олега стоял Сергей Сухина, наш геолог – невзрачный на вид чуть лысоватый невысокий блондин со слегка оттопыренными ушами. Одет он был в старую потертую футболку с эмблемой Юпитерианской экспедиции, мешковатые шорты и шлепанцы на босу ногу.
Но мне-то как раз памятью Константина было хорошо известно, что Сергей несмотря на свою непритязательную внешность является одним из самых замечательных людей в нашем экипаже. В свои сорок с небольшим лет он успел побывать и на Луне, и на Марсе, и на Церере, и на спутниках Юпитера. Пожалуй, на всей Земле сегодня не было более опытного космогеолога-практика, и его участие в Первой Звездной было более чем оправдано. Кроме того, пожалуй, никто из нас не мог бы сравниться с Сергеем в общей эрудиции. Такое впечатление, что он знал абсолютно все, а что не знал, мог тут же посмотреть в своем потрепанном вирте, прошедшим вместе с ним несколько космических экспедиций.
За спиной Сухины переминался с ноги на ногу Цветан Чочев – болгарин из города Пазарджика (Болгария тоже входила в Евразийский Союз), самый молодой в нашей компании. Цветан всегда чуточку робел в присутствии Сергея, стесняясь неполноты своих знаний, но зато его золотые руки могли починить и отладить любое устройство. В экипаже он занимал должность инженера, ответственного за вакуумное оборудование и космическую технику – научные зонды, посадочные шаттлы, наземные роверы и все такое прочее, но, казалось, не было ни одного механизма, в котором он бы не разбирался. Помимо нас, Цветан больше всего дружил с невысоким немногословным скуластым японцем Кэнджи Охарой, нашим инженером-механиком, – таким же фанатом-железячником.
На вид Цветан напоминал хоккеиста Александра Овечкина – такой же черноволосый и брутальный, только с еще более лохматыми волосами и с целыми зубами. Его мощная фигура перегораживала почти весь дверной проем, поэтому я не сразу заметил четвертого гостя. Чуть поодаль за встречей друзей наблюдал пятый наш соотечественник в экипаже – капитан «Одиссея» Анатолий Коржевский, во время полета – первый на корабле после бога, а по прибытию в систему Хары – второй после начальника экспедиции Марка Брайтона.
Анатолий больше всего был похож на маршала Жукова в исполнении актера Михаила Ульянова. Причем, не столько по внешности, сколько по исходящей от него ауре непреклонной воли и властности. Ему было уже крепко за пятьдесят, и до включения в состав экипажа «Одиссея» он был капитаном «Христофора Колумба» – первого на Земле межзвездного корабля, более десяти лет тому назад совершившего испытательный прыжок. Коржевский пользовался среди нас абсолютным авторитетом. Правда, воспринимали мы его не как живую легенду, каковой он, несомненно, являлся, а как старшего товарища, уже прошедшего то, что всем нам предстояло только испытать. Он знал ответы на все важнейшие для нас вопросы – это сейчас было главным.
Как и положено капитану, Анатолий всегда держал дистанцию с другими членами экипажа. То, что он пришел ко мне вместе с моими друзьями, означало что-то важное и, скорее всего, неприятное.
М-да, не стоило мне так фонтанировать эмоциями на галерее… Но делать что-то было уже поздно. Я, тепло поприветствовав всех, пригласил их в комнату и мысленной командой (с перепугу я даже и не заметил, что с ходу воспринял новый навык) вызвал из кухни сервировочный столик с кофеваркой и закусками.
За окном тем временем стемнело. Автоматика, никого не спрося, вдруг зажгла многочисленные светильники в потолке, наполнившие комнату мягким теплым светом, и задернула шторы. Отвлекшись на движение вокруг, я пропустил заданный мне вопрос.
– Прошу прощения, что?!
– Костя, что с тобой происходит в последнее время? – строгим голосом спросил Сергей Сухина, неодобрительно качнув головой. – Ты изменился.
«Да ничего не происходит, просто усвистел Костя в XXI век, а на его месте оказался я!»
Увы, вслух это нельзя было произносить.
Друзья молчали, ожидая ответа, и я, мысленно попросив у них прощения за неискренность, выдал им ту же самую версию, что и маме – мол, испугался, что так глупо оплошал.
Закончив короткий рассказ, я напряженно оглядел друзей, чувствуя, как у меня начинают краснеть уши. Ведь одно дело – немного поплакаться в жилетку маме, и совсем другое – признаться в собственной эмоциональной неустойчивости товарищам по экипажу. Нет, из экспедиции меня, наверное, все же не исключат, но воспринимать слабым звеном будут.
Ох, и стыдно же как! Бедный Константин из кожи лез, чтобы полететь к звездам, а я тут появился и в первый же час опустил его репутацию ниже плинтуса.
– Костя, тебе не стоило это держать в себе, – вдруг мягким голосом сказал кэп. – Сколько раз тебе нужно повторять: строить из себя железного героя – дурная привычка! Твои эмоции – это часть тебя, не следует их стыдиться.
Меня хватило только на то, чтобы молча вылупиться на капитана – вот уж от кого не ожидал подобной реакции!
– Теперь будем разбираться, что произошло, – невозмутимо продолжал Коржевский. – Сам скажешь или мне назвать?
– Усталость, наверное, накопилась…
Я опустил голову и вдруг понял, что сказал правду. В последний месяц тренировки и вводные шли день за днем, без выходных, так что Константин и в самом деле чувствовал себя измотанным.
– Ну вот, легко на поворотах! – Олег шутливо ткнул меня кулаком в плечо. – А то зашторился, и не усмотришь.
– Металл и то устает, – чуть усмехнулся Сергей. – Хорошо, Костю сегодня мимо пронесло.
– Я раскрою окно перед Марком, пусть протянет нитку к топам – нам необходима пауза, – серьезно сказал кэп, поднимаясь с места. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл: капитан хочет поставить вопрос перед начальником экспедиции, чтобы тот попинал начальство насчет перерыва. – А ты, Костя, действительно, передохни. Что-то твой вид мне не нравится.
– Спасибо, ребята, – слабо поблагодарил я. – И в самом деле, завалюсь-ка я сейчас спать…
Ну да, конечно. У
