Служанка Артемиды - Оливия Кулидж

Занавески были не плотными, и Але удавалось в щелку увидеть улицы, по которым они проезжали. Юнис пообещала, что, как только они выедут из города, занавески можно будет совсем открыть. Девочка постепенно успокаивалась, но, стоило вспомнить о маме, которая сейчас сидела за прялкой на любимом, пыльном дворике, и снова хотелось заплакать, но нельзя же было обливаться слезами всю дорогу. Тем более, что вокруг все время происходило что-то интересное. Вот сейчас их повозке загородил дорогу ослик, груженный вязанками хвороста, который везли на продажу. Вязанок было так много, что ослика почти не было видно и казалось, что это куча хвороста двигается на четырех ногах. Никто не хотел уступать дорогу, и между Клейтосом и крестьянином, который вел ослика на веревке, разгорелась ссора. Крестьянин не понимал, почему он должен пропускать этого богатенького мальчишку, путешествующего верхом. Вокруг стал собираться народ, привлеченный шумом, и возбуждение нарастало. Ала приникла к щели между занавесками и наблюдала за тем, как разворачиваются события. В конце концов Клейтос, который чувствовал, что отвечает за безопасность женщин, решил отступить и дал знак слуге, чтобы повозку отвели назад. Крестьянин с осликом и сочувствующая ему толпа не замедлили выразить свой восторг громкими криками.

Наконец повозка выехала из города, и через открытые занавески Ала могла любоваться зелено-серыми оливковыми рощами и виноградниками, где зрели тяжелые гроздья винограда. В это время года полевых работ было мало, но то здесь, то там встречались крестьяне, направляющиеся в город верхом на осликах, которые все норовили остановиться и пощипать травку. Когда день стал клониться к вечеру, навстречу стали попадаться крестьяне, везущие домой вязанки хвороста и соломы на растопку. Впереди высилась гора Химеттос, пурпурная от покрывающего ее вереска, на которой то здесь, то там мелькали пчелиные ульи, ведь эта гора славилась тем, что здесь собирали прекрасный мед. Чайки с криками проносились над повозкой, а в вышине кругами лениво парил орел, который отсюда казался совсем маленьким. Ала постоянно приставала с расспросами к Лидию, а Юнис вцепилась в дверцу повозки, вздрагивая всякий раз, когда повозка подскакивала на ухабах.

Для Юнис это путешествие стало настоящей мукой, и Клейтос вполне разделял ее недовольство. Правда, совсем по другой причине. Он потерял кучу времени, чтобы провести неуклюжую повозку по афинским улицам, а теперь, когда они выехали из города, приходилось двигаться с черепашьей скоростью, чтобы ублажить Юнис. Но сейчас они еще ехали по хорошей, наезженной дороге, а что будет, когда они отъедут далеко от города и будут огибать гору, где дорога гораздо хуже да еще то поднимается круто вверх, то спускается вниз. Клейтос велел Лидию поворачиваться быстрее, но тот только проворчал в ответ, что если им придется еще и повозку чинить, то они и вовсе здесь застрянут.

Так они и продвигались по равнине, дорога петляла между крестьянскими домами, огибала священные оливковые рощи, пересекала пустоши, заросшие кустами можжевельника, слишком колючими даже для пасущихся коз. Местность вокруг становилась все более холмистой. Повозка то подскакивала на кочке, то ныряла в ложбину, и слуге приходилось то толкать ее вперед, то расчищать дорогу от камней, пока все остальные томились в ожидании.

На отдых путешественники остановились в долине, лежащей между горой Химеттос и морем, откуда хорошо была видна голубая гладь моря и поросшая лесом вершина Эгины. С собой в дорогу Юнис вместо вина взяла ячменный отвар, поскольку считала, что он лучше утоляет жажду в сильную жару. Отдохнув, они повернули в сторону от моря, к Бравроне, которая находилась на противоположном берегу залива.

Теперь дела наших путешественников пошли лучше. Они обогнули гору Химеттос, и местность стала ровнее. Уже наступил полдень, а им еще оставалось проехать несколько миль. Правда, Лидий сказал, что около реки дорога будет еще лучше.

Пока Юнис старалась не терять бодрости духа, Ала с интересом наблюдала за охотниками на крутом склоне холма. Их собаки, заливаясь диким лаем, гнали зайца, который метался из стороны в сторону, а охотники, вооруженные дубинками, пытались загнать его в сеть, протянутую через заросли. Девочка настолько увлеклась зрелищем, что не заметила, как Лидий, выругавшись в сердцах, резко остановил мула.

Дорога в этом месте проходила между пересохшим руслом реки и огороженными крестьянскими усадьбами. Вода в русле появлялась только на несколько дней после дождя. Один из хозяев, видимо отличавшийся неуемной жадностью, решил передвинуть свою каменную ограду прямо к берегу, а бывшую дорогу засадил капустой.

Лидий спустился в сухое русло, чтобы разведать путь. Пешие путники и ослы уже протоптали тут тропу, и попадавшиеся на пути камни были сложены по обе ее стороны. Для повозки худшей дороги трудно было представить.

– Тут придется потрудиться, – проворчал Лидий и принялся разбирать камни, которые речной поток навалил один на другой.

Клейтос в это время наблюдал за охотой с таким же интересом, как и его младшая сестра. Он даже встал на подножку повозки, чтобы лучше видеть, что происходит. Тем временем охотники, после громких криков и суеты, потеряли зайца из виду.

– Они сейчас попробуют зайти с этой стороны, – заметил Клейтос, – и, если нам повезет, мы проедем прямо рядом с ними. Я хочу посмотреть, как они его убьют.

– О нет! – воскликнула Ала.

Но Клейтос только ухмыльнулся в ответ:

– Ну вот, смотри! Я же тебе говорил! Они снова его нашли.

– Хозяин, тут совсем недалеко, – прервал Клейтоса вернувшийся с берега Лидий. – Мы сможем протащить здесь повозку, но маленькой хозяйке и Юнис лучше пойти пешком.

Ала с радостью спрыгнула на землю и вытащила клетку, в которой сидел нахохлившийся Солон. Ему эта тряска совсем не нравилась. Юнис вообще отказалась сдвинуться с места, жалуясь на боль в ноге. Кроме того, она заявила, что ее долг – следить за тем, чтобы сундучок хозяйки благополучно привезли в храм и чтобы он не развалился по дороге.

– Смотрите! – закричал Клейтос. – Вон он! Опять от них убежал!

Охотники с собаками стремительно спускались по склону вниз к зарослям, которые тянулись вдоль русла.

– Лучше возьмите лошадь под уздцы, хозяин, – проворчал Лидий, и Клейтос спрыгнул на землю, вспомнив о своих обязанностях.

Лидий повел раскачивающуюся из стороны в сторону повозку вниз по берегу. Юнис храбро сражалась с сундуком. Работник, тяжело дыша, помогал Лидию, придерживая повозку сзади.

Продвигаться вверх по руслу было трудно, но, к счастью, повозка оказалась прочной. Поднялся ужасный шум. Лидий либо кричал на мула, либо пытался объяснить своим спутникам, что плохая дорога скоро кончится. Клейтос спускался вниз по берегу, ведя на поводу лошадь и давая указания слугам. Юнис, стоило ей немного перевести дыхание, тоже начинала учить слуг, как им лучше вести повозку. Бедный слуга, которому надо было одновременно выполнять требования троих человек, недовольно ворчал. Когда ему удавалось выпрямиться, он смотрел на мула и предостерегающе качал головой.

В это время повозка въехала на край большого камня, который так глубоко врос в землю, что сдвинуть его с места оказалось невозможно. Лидий громко ругал мула и колотил его палкой. Собаки лаяли в зарослях. В долине было шумно, как на афинской улице.

– Смотрите, – закричала Ала, – заяц!

И правда, из зарослей выскочил заяц, а вслед за ним и надрывающиеся от лая собаки. Заяц пронесся вниз по берегу, прыгнул в сухое русло, на мгновенье остановился, посмотрел на стену на противоположном берегу и помчался вверх по руслу. Но там ему преградил путь один из охотников, а собаки, воспользовавшись минутной заминкой, уже настигали его сзади. Тогда заяц в отчаянной попытке бросился в обратном направлении, под ноги мула, проскочил под коляской и стремительно понесся дальше. Собаки бежали за ним следом.

Мул пришел в бешенство. Мало того что он тащил тяжелую повозку по каменистой дороге, а вместо благодарности Лидий осыпал его побоями, так еще этот заяц бросился в ноги. А теперь еще и собаки! Нет, это было уже слишком.

Мул низко нагнул голову и рванул вперед.

Раздался сильный треск.

– Прыгай! – закричал Лидий и сам отскочил в сторону.

Повозка снова затрещала, Юнис громко вскрикнула.

Путы на ногах мула задержали его, и он завалился на бок, сломав оглоблю. Юнис вместе с хозяйским сундучком вывалилась из повозки. Работник подбежал к мулу и уселся ему на голову. Это утихомирило взбешенное животное, и Лидий смог освободить его ноги от пут.

И заяц, и преследовавшие его собаки были уже далеко. Охотники бежали за ними следом, и только один из них остановился выяснить, что произошло. При виде Алы, склонившейся над стонущей Юнис, молодой человек только присвистнул. Клейтос был занят лошадью, Лидий вместе с работником возились с мулом, и помощи от них ждать не приходилось.