Допустимый ущерб - Чингиз Абдуллаев

Глава 3

Вот уже второй месяц меня готовили к этому паломничеству. Я усердно учила правила поведения женщины во время хаджа и знакомилась со своими будущими спутниками. Конечно, пока только с их анкетами. Нельзя раньше времени себя обнаружить. Я не майор Кеклик Алиева, а всего лишь скромный сотрудник института литературы, которой выпала честь совершить хадж в благословенную Мекку вместе со своим старшим братом.

Из Баку поедут сорок два человека, плюс паломники из Гянджи и Нахичевани. А из многомиллионной России отправятся почти двенадцать тысяч мужчин и женщин. Это их лимит на сто сорок с лишним миллионов людей.

Мусульман там относительно немного, но едва ли не все они хотят совершить этот хадж, учитывая, что до девяносто первого года в Саудовскую Аравию невозможно было выехать. Тем более на паломничество. Из одного только Дагестана семьдесят человек.

Интересно, как можно в течение нескольких дней вычислить нужного человека среди тысячи паломников? Как это себе представляют наши умные командиры или великие аналитики в Москве? Неужели они не могут заранее проверить всех, кого отправляют в это паломничество?

Понимаю, что легче всего задержать всех и никуда не пускать. Наверное, в Советском Союзе так и сделали бы. А потом долго и кропотливо проверяли бы каждого, пытаясь найти возможного связного.

Но сейчас другие времена. Советского Союза давно уже нет.

Задержать столько паломников никак нельзя. Это вызовет настоящий вселенский скандал.

Значит, всех отпустят, а такой дурочке, как я, нужно будет попытаться вычислить возможного связного. Сделать это абсолютно нереально. Глупо надеяться на удачу.

Постепенно я начинала понимать, что меня отправляют как страховочный вариант. Конечно, я ничего не смогу сделать, кого-то вычислить. У меня будет слишком мало времени.

В Мекку отправятся несколько миллионов паломников. Мне не удастся даже подойти к российской делегации. Значит, меня посылают с другой целью. Но Кафаров не сообщал мне, для чего именно.

Я не могла у него спрашивать, но уже сейчас понимала, что на самом деле у меня будет совсем другое задание, о котором пока мне не говорили. Вычислить нужного им человека я не смогу ни при каких обстоятельствах.

А пока я готовилась. Это было даже интересно. Я читала Коран по-русски и по-азербайджански, запоминала молитвы на арабском и вообще изучала весь ритуал хаджа.

Это действительно очень любопытно. Полторы тысячи лет паломники со всего мира совершают хадж в святые места, невзирая на трудности и опасности, которые связаны с этим паломничеством. Ведь раньше не было ни самолетов, ни автомобилей. Люди со всего мира отправлялись в Мекку, чтобы выполнить предначертания Пророка. Они часто рисковали жизнью, испытывали невероятные лишения, проходя с караванами верблюдов по пустыням и степям.

Согласитесь, в этом есть нечто возвышающее. Такая вера и убежденность в своей правоте. Полторы тысячи лет!.. Миллионы людей по-прежнему верят в своего Аллаха, совершают этот благословенный ритуал.

Чем глубже я вникала в смысл богословских рассуждений, тем лучше осознавала, на чем зиждется вера. Людям нужен Бог, который придает смысл их существованию.

Иначе все напрасно. В противном случае придется поверить, что твое рождение на свет является лишь первым шагом к смерти, концу и полному разрушению. Все твои порывы, страсти, чувства кажутся такими ничтожными и наивными перед лицом вечности, в которой все мы пребываем. Поневоле задумаешься и придешь к выводу, что любая жизнь просто ничтожна. Только существование Бога придает нашему бытию некий смысл.

Никогда не думала, что начну размышлять подобным образом. Ведь я была убежденным атеистом по натуре. Сейчас больше агностик. Возможно, из хаджа я вернусь другим человеком, стану по-настоящему верующей. Может, в этом смысл тех страданий, которым подвергается паломник на пути к осмыслению своего Бога?

Кажется, Кафаров начал догадываться, о чем я думала. Это совсем неудивительно. Ведь теперь я почти ежедневно ходила в мечеть, покрывала голову платком и вообще стала немного другой. На меня даже начали обращать внимание на работе, хотя в нашем институте и вообще в академии много женщин, которые ходят точно так же.

В этом, наверное, тоже есть какой-то невероятный парадокс. С одной стороны, эти дамы работают в системе Академии наук и должны верить в прогресс человечества. С другой — они ходят в платках и больше надеются на внеземные силы, чем на мощь науки.

В качестве наставника мне назначили декана факультета исламоведения из Бакинского университета. Этот человек прекрасно владел арабским языком. Он вполне доступно объяснил мне многие аспекты ислама. Его перевод Корана на азербайджанский язык считается одним из лучших.

Меня все время беспокоило, что женщина не имеет права одна совершать паломничество. Это запрещено в исламе. Более того, я узнала, что в посольствах Саудовской Аравии не выдают виз одиноким женщинам моложе сорока пяти лет.

Как бы я ни хотела, но без брата Расула меня туда не пустят. Нужно было видеть, как он искренне радовался этому паломничеству. Для него, верующего мусульманина, возможность посетить Мекку — это, наверное, одно из самых важных событий в жизни.

Должна сказать, что он обратился к Богу после карабахских событий. Тогда погиб наш старший брат Мансур. Сам Расул, принимавший участие в этих сражениях, вернулся оттуда другим человеком. Он был поражен жестокостью этой войны, таким диким противостоянием с нашими соседями.

У нас во дворе жили сразу четыре армянские семьи. Самым близким другом Расула в школе был Карен, который уехал со своей семьей после начала карабахских событий.

Мой брат узнал, что Карен воюет на другой стороне и даже стал достаточно известным политическим деятелем в Нагорном Карабахе. Это больше всего угнетало Расула. Ведь они были неразлучны с Кареном все десять лет, пока учились в школе. Страшно представить, что на войне им приходилось стрелять друг в друга.

Забыла сообщить, что кровный родственник имеет право сопровождать женщину любого возраста. Это отец, брат, сын. В этом случае понятно, что отношения между ними совсем иные, чем с посторонними мужчинами.

А вот с кузенами ездить нельзя. Ведь у нас считаются нормальными браки между двоюродными братьями и сестрами. Но мне кажется, что их нужно запретить. Ведь дети в таких вот семьях часто рождаются со страшными генетическими заболеваниями. Конечно, меня никто не послушает, а жаль. Это было бы правильно.

Недавно я услышала одну забавную сентенцию от одного из наших местных писателей. Он довольно популярен среди молодежи, пишет свои забавные истории. И вот несколько месяцев назад этот человек сказал, что «любая порядочная азербайджанская женщина должна на протяжении жизни иметь трех мужчин, любящих ее».

Можете себе представить, с каким негодованием восприняли эти слова наши ортодоксы. А он объяснил, что имел в виду «отца, любовь которого позволяет девочке расти под надежной защитой, охраняет ее в детстве, мужа, который делает ее жизнь счастливой в юности, и сына, которой будет ее опорой и радостью уже в зрелом возрасте».

В общем, я думаю, что он был прав, хотя сына у меня пока нет. Конечно, я очень хотела бы родить мальчика, похожего на моего мужа. Но в Дагестане случилась трагедия. Я случайно оказалась рядом с взорвавшимся автомобилем и потеряла сына, которого ждала тогда. Вспоминать об этом всегда очень больно.

Врачи сказали, что у меня больше не будет детей. Мой первый супруг, с которым мы и до этого жили не очень хорошо, сразу решил со мной развестись. Вот такой настоящий мужчина.

Я не говорила Арифу, но недавно прошла обследование еще раз, принципиально решила родить мальчика, назло своему первому мужу и его подлой семье. Когда моя бывшая свекровь видит меня или кого-то из моих родных, она даже не здоровается с нами, как будто мы в чем-то перед ними виноваты.

Врачи мне откровенно сказали, что я не смогу больше рожать. Но можно извлечь яйцеклетку и пересадить эмбрион другой женщине. Суррогатная мать выносит нашего с Арифом ребенка. Как только вернусь, еще раз поеду к врачам. Я очень хочу мальчика. И моя дочь тоже всегда мечтала иметь братика.

Но вообще-то я думаю, что этот писатель был абсолютно прав. Когда тебя обожают трое таких мужчин, охраняют своей любовью с момента рождения и до самой смерти — это самая большая удача. Счастливы женщины, имеющие рядом отца, мужа и сына.

Надо сказать, что у нас в Азербайджане пока не приняты такие роды. Дело не в медицине, а скорее в отношении к матери. Для нас это святое чувство. Мы не можем позволить себе иметь другую мать. Поэтому мне так сложно решиться на то, чтобы завести сына таким вот способом.

Еще я узнала о важности хаджа.