Похождения иркутского бича - Евгений Ладик

Утром, впрочем, не слишком ранним, солнце уже порядком нагрело палатки, табор начал оживать. Первым вылез Шахназар старший. Раздул угли и поставил «чифирбачок». Следом вылезли Старый Большевик и Ширинка, и сели в кружок для утреннего ритуала принятия чифира. Начифирившись, разбудили Парашкина и потребовали завтрак. Хомич просочинительствовал всю ночь, тем не менее, успел за пять часов хорошо выспаться. Последним встал Студент. На этот раз Хомич отправил бичей в деревню одних, наказав, что надо принести. Сам со Студентом остался закладывать пробу.

Проба, или пробная площадь — участок леса, ограниченный столбами и визирами, величиной до 1 га, с количеством деревьев не менее 200 штук. На пробе проводят сплошной перечет деревьев, т. е. измеряют специальной линейкой — «вилкой»[5] диаметры, а высотомерами измеряют высоту деревьев. Полнометрами Биттерлиха[6] или призмами Анучина считают полноту насаждений. Затем, срубив несколько деревьев, определяют видовую высоту и по сортиментным таблицам, а также по формулам определяют запас. Прошу прощения читателя за описание таких элементарных вещей, но вдруг моя книга попадет в руки гуманитария, который ни черта не поймет и на этом основании обзовет мой труд «авангардом». Но вряд ли попадет. Судя по теперешним журналам, гуманитарии читают только «литературу для писателей» или как они ее называют — Литература с Большой Буквы. Ну, а мы на это звание не претендуем. Любитель Набокова вряд ли возьмет в руки приключения, а любитель приключений никогда не осилит «Лолиту» — умрет со скуки. К тому же, каждый читает то, что ему ближе по профессии: охотник — про охоту, научный сотрудник младшего возраста — фантастику, бандит — боевики, проститутка — эротику и т. д. Поэтому я и дальше буду смело употреблять лесоводческую терминологию, уверенный, что большинство моих читателей в ней прекрасно разбирается, а для начинающих молодых «лесовиков» в конце книги будут примечания, где и разъяснятся непонятные термины.

Итак, Хомич со Студентом закладывали пробу, а Марк благоустраивал табор. Сделал из жердей стол и скамейки, над столом натянул тент — от солнца и дождя. Из тех же жердей соорудил полку для посуды, прибив ее прямо к растущим рядом деревьям. Осталось установить для антенны к рации жердь, но тут Марк решил сачкануть. Вырубать, а потом закапывать в мерзлую землю 15-ти метровую жердь показалось ему излишеством, гораздо проще было затащить провод на соседнюю лиственницу. Спускаясь вниз, обнаружил дупло, разросшееся из старой морозобоины. В дупле виднелись какие-то темные натеки. Марк засунул руку и отломил довольно приличную сосульку. «Камедь», — вспомнил он. Кто-то из знакомых рассказывал Парашкину, как наломал в дупле килограмма два камеди и сдал ее в госпромхоз по пять рублей. Но здесь камеди оказалось мало — грамм двести. На всякий случай Марк лизнул, по вкусу камедь напоминала вишневую или сливовую смолу. Марк положил ее на стол, чтобы узнать у Хомича или бичей, на что она сгодится. После ужина он показал мужикам свою находку, но мнения разделились. Хомич считал, что камедь используют для технических целей, кажется, в парфюмерии. Старый Большевик уверенно относил ее к целительным средствам:

— Мне бабка ее от живота всегда давала — желудок хорошо стимулирует, почки прочищает и от цирроза печени лечит, — смело врал он, впрочем и не врал, поскольку сам верил в то что говорил. В доказательство он сунул в рот кусок камеди и демонстративно стал сосать, как леденец. Бичи последовали его примеру — о здоровье можно и позаботиться, если эта забота не требует слишком уж больших усилий. Хомич тоже попробовал, почему бы камеди не быть одновременно и лекарством и сырьем в парфюмерии.

Утром выяснилось, что Старый Большевик прав. Камедь действительно оказалась лекарственным средством и именно от живота. Ее слабительное действие расшвыряло отряд по окрестностям табора в позах, которые осмелится описать только Чапек в «Бравом солдате Швейке», а показать — театр на Таганке в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир». Бичи проклинали и Старого Большевика, и его бабушку, и народную медицину практически весь день без перерыва. Каждые пятнадцать минут кто-то срывался к ближайшим кустам, сдергивая на ходу штаны. Только простая конструкция энцефалитных штанов — они держались не на ремне или пуговицах, а на резинках — позволила обойтись без внеочередной стирки. Выданный таксатором в лошадиных дозах левомицетин не помогал. Не помогли и чифир, и крепкий чай. На третий день Марк приготовил полведра настоя из ивовой коры, густого как деготь и горького до невозможности. Первая кружка приостановила истечение, вторая намертво закупорила прямую кишку на неделю у всего отряда.

— Природу может победить только природа, — глубокомысленно изрекал Старый Большевик, — народные средства это вам не фармакология.

Но неблагодарные исцеленные не поддержали его восхищения народной медициной.

— Бог есть. Железно, — сказал Студент Марку.

Оба лежали в тени палатки и кайфовали. Начало июня в Якутии выдалось прекрасным. Солнце, не заходящее 20 часов в сутки, ни единого дождика, ни единого комара — что еще надо? Божья благодать. Может, поэтому и зашел разговор о боге. Студент меж тем продолжал:

— Это я тебе не с дури травлю. В УЛТ-ях со мной один пацан учился. Шизанутый был на философии. Ночью в общаге в коридор выйдешь — ну там поссать или попить, если сушит — все время на подоконнике сидит и читает. Ночью мужики не дают ему свет в комнате включать, так он до утра в коридоре читает кантов да гегелей всяких. Мы его так и прозвали — «Философ». Я как-то тормазнулся около него покурить, он мне и рассказал, что сумел доказать существование Вселенского Разума с позиции материализма. Точно-то я не помню, что он мне пудрил, но очень умно болтал. О кибернетике, информации, теории вероятности. Что вселенная и есть сам бог. Звезд во вселенной больше, чем у нас в мозгах атомов, и звезды как-то передают информацию друг другу. В общем, не может такое огромное количество материи не мыслить. Если даже безмозглая амеба соображает настолько, чтобы бежать от кислоты, то почему бы и звездам не мыслить? А когда все звезды начнут соображать, тут такой Разум возникает, что еврейский бог со своими чудесами перед ним как факир. Только скучно ему одному, представляешь — не просто один на свете, а сам и есть весь свет.

От скуки он и нас выдумал, вроде как эксперимент поставил. Вдохнул в нас жизнь. Вернее не вдохнул, а как бы оторвал от себя кусок разума и материи, и не вмешивается в их дела. Живут эти индивидуумы от бога независимо. Свобода воли. А как концы отбросят, так обратно с богом и соединятся. И все, что в жизни набедокурят, все бог увидит и почувствует. Понимаешь, зачем ему это надо? — Студент даже привстал, взбудораженный своим рассказом, и начал помогать жестами, иллюстрируя свои слова. — Что за удовольствие, если я отгрызу и слопаю свой палец — никакого. А вот если один индивидуум слопал другого — это уже совсем другое дело. Удовлетворение чувства голода — это же какой кайф! А в морду какому-нибудь чуваку вмазать, а телку трахнуть! Бог с нашей помощью удовлетворяет свои чувственные потребности, — заключил торжественно Студент.