Девственница (ЛП) - Райз Тиффани

- Ты действительно теперь папа, не так ли? - спросила она.

- Не начинай. Я не занимаюсь Папочка-Дом играми, - ответил он, натягивая одеяло ей на грудь.

- Мог бы одурачить меня, - ответила она.

- Не флиртуй. Аня очень ревнивая. - Он подмигнул ей, и она поняла, что он шутил. Не то чтобы ему нужно было говорить ей об этом. Она знала Аню еще до знакомства с ним. Зная Аню, она будет волноваться, что Элли может подхватить грипп от Мариуса, а не то, что она может переспать с ее мужем. Впервые в своей взрослой жизни Элли меньше всего думала о сексе.

Он поцеловал ее в лоб один раз и два раза в губы.

Она улыбнулась ему.

- Отдыхай, Элли, - сказал он.

- Еще даже не наступила ночь.

- Мне все равно. Ты очень устала. Поспи.

- Это что, приказ?

Он улыбнулся ей.

- Если я дам тебе такой приказ, ты подчинишься?

- Нет.

- Тогда нет, это был не приказ.

Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. Отеческое прикосновение. Она не помнила, чтобы он когда-нибудь так прикасался к ней. То, что он стал отцом, изменило его, изменило к лучшему. Но она знала, что такое случается не с каждым мужчиной. Ее собственный отец был тому доказательством. Ее отец, отец Сорена, ее мать...

Ее мать.

- Спокойной ночи, Элли, - прошептал Дэниел, и она увидела, что он не хочет оставлять ее одну.

- Спокойной ночи, Дэниел. - Он уже собрался уходить. Она остановила его вопросом. - Дэниел, что же мне теперь делать?

Дэниел обернулся в дверях и снова посмотрел на нее.

- Если бы ты выполняла мои приказы, чего ты не станешь делать, но если бы выполнила… Я бы приказал тебе вернуться к Сорену и выйти за него.

Элли перекатилась на бок и смотрела на Дэниела сквозь темноту.

- Теперь я вспоминаю, почему ушла от тебя, - ответила она.

- Потому что я хотел заботиться о тебе?

- Потому что ты совсем меня не знаешь.

Улыбка исчезла с лица Дэниела.

- Отдохни, - сказал он, и закрыл за собой дверь.

Это был не приказ, но Элли все равно его выполнила. Она проспала час или два, а когда проснулась, она испытала то ужасающее мгновение, когда не смогла вспомнить, как сюда попала. Но миг прошел, и она все вспомнила.

Что же ей теперь делать? Нет Сорена. Нет Кингсли. Нет особняка. Иисусе, у нее не было настоящей работы. У нее было чуть меньше пяти тысяч долларов, диплом по английской литературе и почти никакого опыта работы, кроме нескольких лет в книжном магазине. Что она впишет в резюме? Что она хорошо делает минет и принимает порку лучше, чем любой мазохист в Нью-Йорке?

Она села в кровати и закрыла лицо руками. Паника грозила обрушиться на нее. Она медленно дышала, постепенно успокаиваясь. Она не станет плакать. Она не могла плакать. Если она начнет плакать из-за Сорена, она никогда не остановится. А если она заплачет, это будет означать, что все было по-настоящему, что она ушла от него и никогда больше не вернется.

Когда она снова успокоилась, она прошептала в тишину комнаты.

- Что я буду делать?

Никто не ответил, даже она сама.

Морщась от боли в мышцах, Элли выбралась из постели. Она прошла по коридору в ванную, где оставила сумку. На обратном пути к кровати она заметила свет в библиотеке Дэниела. Разве он не должен был дежурить в ночную смену заботясь о Мариусе?

Она подкралась к полуоткрытой двери и услышала, как он с кем-то разговаривает. Она никого больше не увидела в комнате, а потом заметила, что он прижимает к уху мобильный телефон.

- Ей нездоровится, - сказал Дэниел. - Пусть она побудет здесь пару дней, пока ей не станет лучше. Затем приезжай и забирай ее.

Элли застыла.

- Только не сегодня, Кинг. Она не в лучшей форме. Эмоционально и физически. Пусть она отдохнет. Мы позаботимся о ней.

В Элли закипела ярость. Она сделала шаг вперед и остановилась. Кингсли предупреждал, что, если ей придется бежать, она должна делать это с умом. Раньше она была глупой, но больше такое не повторится. Она прокралась обратно в ванную, схватила свою спортивную сумку и оделась. Как можно тише она покинула дом. Она не оставила записки, не обрушилась на него с обвинениями и упреками. Она не называла его ни предателем, ни мудаком, ни высокомерным куском дерьма, который думает, что знает, что для нее лучше, чем она сама. Она сделала нечто гораздо хуже и в то же время гораздо лучше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она угнала его машину.

К счастью, Дэниел не был каким-то богатым придурком, который ездил на шикарном «Мазерати» или «Феррари», чтобы похвастаться своими деньгами. У Дэниела был классический черный седан "Мерседес-Бенц". Ничего такого, что могло бы привлечь ненужное внимание. Она взяла ключи прямо с полки на кухне. Она выехала на подъездную дорожку с выключенными фарами и сопротивлялась желанию взвизгнуть шинами прощальное "пошел нахер и прощай".

Он не станет звонить в полицию. Это было не в стиле Дэниела. И ему не придется этого делать. Она бросит машину там, где ее найдут копы, и та будет возвращена ему в целости и сохранности.

Более или менее.

После десяти минут езды адреналиновый всплеск исчез, и она снова осталась одна, и ей некуда было идти. Нет... не некуда. У нее было множество мест. К сожалению, не было места, где Кингсли не смог бы найти ее. Особенно теперь, когда она угнала зарегистрированную машину. Где бы она ни оставила машину, именно там Кингсли начнет искать ее, и он найдет ее в течение нескольких часов.

Из-за чего оставался один вариант. Ей придется отправиться туда, куда Кингсли и Сорен не смогут последовать за ней. Даже если бы он знал, где она находится, это было место, куда он не мог войти. Она думала о том, чтобы ее арестовали и отправили в тюрьму. Казалось, это лучший вариант, чем ее единственный выбор.

С другой стороны, она уже однажды сталкивалась с тюрьмой, и тогда Кингсли и Сорен вытащили ее оттуда. Он сделает это снова, если она окажется настолько глупа, что ее арестуют. Кингсли обо всем позаботился. Вот как это работало. Ей нужно было куда-то поехать? Водитель Кингсли отвозил ее туда, куда она хотела. Если она нуждалась в отдыхе, Кингсли отправлял ее и Сорена в Европу. Если она получала травму во время игр, он отправлял ее к своему врачу, который знает, как держать рот на замке. Если она забеременеет... ну, об этом он тоже позаботился, не так ли? Хотел он того или нет.

Кингсли... она продолжала думать только о нем. Если бы она подумала о Сорене, по-настоящему подумала о нем, то развернула бы машину и поехала прямиком в Коннектикут. Поэтому она сосредоточилась на Кингсли. Как он? Она не видела его уже несколько дней. Он не предложил пойти вместе с ней к врачу. Вместо нее он назначил прием, машина забрала ее. Но его не было там, когда она ушла, и не было дома, когда она вернулась. Если бы она попросила его пойти с ней, он бы пошел. Она была уверена. То, что он не вызвался добровольно, было доказательством того, что он не хотел сталкиваться с этим так же, как и она. Поэтому она и не просила его. Она поехала одна, и не сделала его большей частью всего этого, чем он уже был. Кингсли был скорее темным рыцарем, чем белым, но каким бы ни были его грехи, у него была одна светлая, чистая и прекрасная надежда - что однажды он станет отцом. Она не собиралась заставлять его стоять и смотреть, как она положит конец этой мечте.

- Кинг... прости, - прошептала она, приближаясь к перекрестку. Если она поедет на юг, то через четыре часа будет на Манхэттене.

Или...

Элли остановила машину на обочине.

Она ведь должна была это сделать, верно? Разве у нее был другой выбор, кроме как вернуться назад? И это был вовсе не выбор. Потому что, если она вернется, она признает свое поражение. Если она вернется, то попадет прямиком в другую тюрьму.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Даже сейчас ее сердце бешено колотилось при мысли о том, что Кингсли выследит ее и привезет домой. Это было неправильно. У нее должна быть возможность уйти, если она хочет уйти. У нее должна быть возможность уйти, не опасаясь, что кто-то преследует ее. Так это работало в реальном мире, верно? Женщины устали от той жизни, которую они вели, и они могли делать такие вещи, как уходить, двигаться дальше и начинать все сначала без того, чтобы бывший убийца французского правительства тащил ее домой за волосы.