Партизанская хроника - Станислав Ваупшасов

Шли по топким, труднопроходимым березинским болотам. После восемнадцати километров пути, вконец измученные, выбрались на поляну. Невдалеке показалась маленькая деревушка Уборок. Предвидя близкий отдых, бойцы подтянулись. Шаг стал бодрее, головы поднялись.

— Оккупантов в деревне нет? — спросил я у Лозабеева.

— В эту деревню они боятся заходить, — уверенно ответил тот.

— Противник может оказаться там, где его меньше всего ожидаешь, — возразил я и выслал разведчиков.

Подойдя к деревне, они дали сигнал: «Немцы!» Партизаны возвратились к опушке леса и залегли прямо в воду, готовясь к бою.

Я посмотрел в бинокль: на рукавах фашистов были ясно видны эмблемы.

— По-видимому, карательный отряд, — сказал я лежавшему рядом комиссару.

— Всыплем, — спокойно ответил он.

Заметив партизан и полагая, что они, как обычно плохо вооружены, каратели бросились в атаку. Впереди, размахивая руками, бежал длинноногий эсэсовец. Я взглянул на партизан. Их лица были серьезны и сосредоточенны. Отдал команду:

— Без приказания огня не открывать и не отходить.

Каратели были уже настолько близко, что под железными касками можно было различить их лица.

— Бандит, сдавайса! — крикнул немецкий офицер.

Я дал знак лежащему рядом Малеву. Едва офицер произнес эти слова, раздалась автоматная очередь. Враг рухнул на землю. Недалеко от него бежал фашистский пулеметчик, который собирался уже залечь, но меткая партизанская пуля пригвоздила его к земле.

Фашисты потеряли двух человек, но они слышали с нашей стороны лишь один автомат. С криком «Сдавайса!» они побежали еще быстрее.

— Огонь! — скомандовал я.

Дружно заработали автоматы и винтовки всех тридцати четырех бойцов. Каратели смешались, некоторые остались лежать навечно, раненые поползли назад.

Разбив карательный отряд, мы отошли в глубь леса и остановились на большой поляне. Весеннее солнце заливало ее теплыми лучами. Вместе с комиссаром и Луньковым наметили дальнейший маршрут. Ясюченя помогал нам. Партизаны устали, но были бодры, довольные исходом боя.

Я упрекнул долгановцев за излишнюю самоуверенность:

— Вот вы заявили — немцев в Уборке не может быть, а на самом деле?!

— Зато теперь будут знать, как ходить, — сказал смущенный Лозабеев.

Отдохнув и подсушившись на солнце, мы с трех сторон вошли в Уборок. Крестьяне рассказали нам о результатах боя с карателями. Были убиты начальник карательного отряда города Борисова, награжденный двумя железными крестами, и около десяти солдат, четверо ранены. Каратели приняли наш отряд за десант Красной Армии, взяли в деревне восемь подвод и, подобрав убитых и раненых, уехали в Борисов.

В деревне мы немного подкрепились и, не задерживаясь, отправились дальше.

Утром отряд приблизился к лагерю Долганова. Секрет долгановцев, принявший нас за немцев, открыл стрельбу. Мы быстро залегли. Ясюченя и Лозабеев закричали: «Свои! Свои!» — и встали во весь рост, чтобы товарищи их Увидели.

Вскоре партизаны обоих отрядов дружно беседовали. Радисты установили рацию. Я написал радиограмму, сообщил о месте нашей стоянки и о встрече с местными партизанами. Радисты передали ее в Центр.

Вечером Долганов, высокий, стройный, молодой еще человек, черноволосый, с правильными, резко очерченными чертами лица, с карими глазами, долго расспрашивал о Москве, о фронте. Утром он познакомил нас с Иваном Иосифовичем Ясиновичем, который перед войной работал секретарем Смолевичского райкома партии. По заданию ЦК Коммунистической партии Белоруссии Ясинович был направлен в тыл врага для подпольной работы и организации диверсионных групп. Группа Ясиновича на участке железнодорожной магистрали Минск — Смоленск уже пустила под откос девять эшелонов и создала несколько подпольных групп из местных патриотов в Бегомльском районе. Теперь его группа влилась в отряд Долганова.

В лесах Бегомльского района действовало еще семь мелких партизанских групп. По инициативе Ясиновича было проведено совещание, в котором приняли участие Долганов, комиссар Морозкин, начштаба Луньков, Ясинович и я. Все пришли к выводу — мелкие группы необходимо объединить в одно крупное соединение. Решение нужно было немедленно провести в жизнь, так как мелкие группы, сыгравшие на первом этапе партизанской борьбы положительную роль, уже не справлялись с задачами нового этапа разросшейся партизанской войны. Дисциплина в этих группах была не на должном уровне. Находились и такие вояки, которые считали, что дисциплина в партизанских отрядах — вещь ненужная.

Мы послали во все группы своих людей пригласить их к нам для обсуждения организационных вопросов.

Через два дня пришло шесть групп общей численностью в шестьдесят пять человек. На большой поляне было проведено общее собрание партизан.

— Товарищи партизаны! — выступил Ясинович. — Мелкими группами мы только кусаем врага, а нужно бить его смертельно. Поэтому надо объединиться.

Морозкин, Луньков и я поддержали это предложение.

В партизанских рядах начались оживление, споры, все громче звучали голоса одобрения. Было решено создать один отряд и присвоить ему название «Борьба». По моему предложению командиром отряда был выбран Долганов, комиссаром — Ясинович. Отряд теперь насчитывал восемьдесят человек. Мы с комиссаром и начальником штаба помогли командованию отряда «Борьба» выработать внутренний распорядок, выделить диверсионные группы. Луньков занялся обучением этих групп. Из своих запасов мы дали отряду тол, капсюли, магнитные мины и патроны.

В отряде «Борьба» оказалось немало коммунистов и комсомольцев. Усилиями Морозкина и Ясиновича были созданы партийная и комсомольская организации. Действия отряда Долганова приняли теперь другой характер. Много сил было уделено созданию диверсионных групп. Вскоре первая группа, обученная Луньковым, вышла на железную дорогу. С нашей помощью были выделены инициативные группы для организации новых партизанских отрядов в Бегомльском и Борисовском районах.

Связи с Минским подпольным обкомом партии наш отряд еще не имел, и 13 апреля 1942 года мы радировали прямо в Москву о создании партизанского отряда «Борьба». На другой день был получен ответ; поздравляя партизан отряда «Борьба», штаб желал им успехов в борьбе с захватчиками. Эту радиограмму Сергей Никифорович Долганов зачитал отряду.

— Узнала про нас Москва! Теперь начнем воевать по-настоящему! — радовались партизаны.

3

Мы получили радиограмму, в которой приказывалось нашему отряду двигаться в назначенное место. Я попросил у Долганова проводника.

— Вы мне помогли, берите любого, — сказал он.

Провести нас безопасными путями взялся Ясюченя.

Перед рассветом отправились в путь. Далеко провожали нас Долганов и Ясинович. Мы назначили пароль для возможной встречи и тепло распрощались.

Через несколько суток отряд остановился в лесу близ деревни Белые Лужи. Отсюда недалеко до шоссейной магистрали Москва — Минск, а за ней в одном километре железная дорога, которую нам предстояло перейти. Ясюченя, Меньшиков и Денисевич привели местного жителя. Он пообещал провести отряд через шоссе и железную дорогу.

Темнело. На станции Жодино пыхтел под парами паровоз. Развернув карту, наметили маршрут. Проводник-крестьянин советовал переходить шоссе и железную дорогу близ станции, а реку Плиса, протекавшую параллельно железной дороге, форсировать по плотине мельницы.

Ожидая возвращения разведчиков, партизаны чистили оружие, осматривали диски, отдыхали. С наступлением темноты проскользнули через шоссе. Разведчики во главе с Меньшиковым шли впереди, автоматчики Малев, Назаров, Кишко и Ясюченя прикрывали отряд с флангов.

Перейдя железную дорогу, разведчики натолкнулись на путевого обходчика. Тот крикнул по-русски: «Стой!» Разведчики отскочили за палисад, а обходчик побежал к Жодино, где стоял карательный отряд. Находившийся в засаде Малев погнался за обходчиком и схватил его. Тот заорал. Подскочивший Меньшиков скомандовал переправить обходчика через насыпь. Услышав шум, со станции выбежала группа немцев и открыла беспорядочную стрельбу. Из стоявшей рядом будки выскочило еще несколько охранников, которые с криками «Хальт!» кинулись на разведчиков. Те бросили обходчика, перебежали дорогу и укрылись в кустарнике. Стрельба усиливалась.

Узнав, что разведчики вступили в перестрелку с железнодорожной охраной, я послал им в помощь Николаева с шестью партизанами. Эту группу противник встретил сильным огнем.

Прошло несколько минут, стрельба не прекращалась. Тогда я поднял отряд и приказал переходить железную дорогу. Уже миновали елочный палисад, как вдруг противник осветил местность ракетами.