Рассказы и сказки для взрослых - Наталья Абрамцева

— Твои улетевшие братья говорили так же… Но… Не теряй времени, лети, — шуршали темно-зеленые листья.

— Я помогу, помогу, — над окном взлетела легкая красивая занавеска, — я перенесу прекрасный цветок через подоконник, прямо в мир.

— Ах, нет! Ах, нет!.. — дрожал голос розового цветка. — Я не могу бросить свои добрые листья. Ведь они совсем не цветы. Как же быть с названием картины?! Люди будут удивляться или даже смеяться…

— Не думай об этом, малыш, — шептали листья.

— Я перенесу вас в удивительный мир, чудесную жизнь, о которой вы ничегошеньки не знаете, — торопила красивая занавеска.

— Спеши, тебя ждут!

— Нет, нет, нет, не могу, — все сильнее дрожал голос прекрасного розового цветка. — Нет, нет, — повторял он и…

Улетел? Остался? Вы правы… Улетел или остался…

НАСЛЕДСТВО ТЕТУШКИ МЕГГИ

«Старинный особняк тетушки Мегги казался еще более угрюмым и таинственным во мраке дождливой ночи. Молодой лорд Френсис неслышной тенью скользил по запущенному саду, приближаясь к потайному входу. Небольшая капсула с ядом лежала наготове в кармане его элегантного вечернего костюма».

…Вдруг, как всегда не вовремя, со страшным скрежетом отвисла челюсть местного скелета. Это не понравилось всем. Основной массе учителей, присутствующих на педсовете, не понравилось потому, что просто, согласитесь, неприятно, когда у скелетов двигается челюсть. Преподавателю биологии Глашкиной не понравилось потому, что, поскольку педсовет проходил в подвластном ей кабинете, недостойное поведение скелета могло бросить тень на всю ее работу. А Светлана Борисовна, математик, была не то чтобы недовольна, а просто она получила легкий шок. Сегодня ей удалось (в воспитательных целях, естественно,) отобрать у злостного нарушителя дисциплины Витьки Тараненко зарубежный детектив «Наследство старой леди». А потому сейчас, во время, педсовета, она была занята тем, что следила за темными делами племянника тетушки Мегги. И тут, подогревая детективную атмосферу, в которой растворилась Светлана Борисовна, лязгнул челюстью знакомый скелет.

— Господи! — вздрогнула Светлана.

Сидевшая за тем же столом Татьяна Федоровна, преподаватель русского языка и литературы, тоже сказала:

«Господи!» — презрительно пожала плечами в адрес Светланы Борисовны и добавила:

— Лучше бы тетради проверяла! — Сама она занималась этим святым делом с начала педсовета.

Татьяна Федоровна, вынимая из сумки очередную пачку тетрадей, попыталась шепотом вразумить приятельницу:

— Ну чем ты занимаешься! Детектив… Только время теряешь. А сумка от тетрадей лопается.

По мере того, как Татьяна произносила свою короткую, но справедливую речь, слова ее стали звучать все более вяло, все менее убедительно. Закончила же она несколько неожиданно:

— Подожди, не переворачивай страницу, я не успела… Дело в том, что где-то в середине своего укоряющего монолога, она нечаянно заглянула в книгу. Нечаянно заглянула, нечаянно вникла, нечаянно увлеклась. Ведь — «…только лорд Френсис с трудом отворил потайную дверь, тонкий и резкий луч света ударил ему в глаза, в грудь уперлось холодное дуло револьвера и раздался тихий, грудной голос его кузины, юной леди Этель».

— Господи… — сказала Татьяна Федоровна с интонацией Светланы Борисовны.

Очень скоро словесник и математик, дружно шепча:

«Ой, Господи!» — пошли строка в строку. Сумки, которые вроде бы лопались от тетрадей, лежали тихо и никого не тревожили. Все бы ничего, если бы не физкультурник Людмила Владимировна, завуч Зинаида Никандровна и директор школы Михаил Михайлович. Эти трое преподавателей обсуждали животрепещущую проблему. Приближалась районная спартакиада. А известный уже Виктор Тараненко — непревзойденный спринтер среди шестиклассников. Так вот, физкультурник Людочка, молодая, в светлых брюках, горячо доказывала, что:

— Витенька имеет право участвовать в соревнованиях. Да, конечно, он периодически нарушает дисциплину, но учится только на четыре и пять. Да!

На это Зинаида Никандровна — завуч, дама даже очень средних лет, в строгом костюме, безапелляционно и стойко отвечала:

— Да, Тараненко учится хорошо, но поведение… А потому — никаких спартакиад!

Роль директора школы, Михаила Михайловича — человека неправдоподобно доброго, мягкого, деликатного — состояла в том, что он время от времени повторял:

— Милые товарищи женщины, успокойтесь! Милые товарищи женщины, не горячитесь. Пожалуйста.

Михаил Михайлович говорил тихо, но надо же было случиться такому совпадению, что в то время, как лорд Френсис и леди Этель наводили ужас на вполне благонравных преподавателей, Светлану и Татьяну, директор, неожиданно для себя и немного громче спорящих дам, произнес свою дежурную фразу:

— Пожалуйста, ну, пожалуйста, тише!

Татьяна Федоровна — опытный классный руководитель, не вникая в смысл слов Михаила Михайловича, но уловив чуть повышенные звуковые колебания, отработанным жестом хлопнула ладонью по столу и хорошо поставленным голосом потребовала:

— Тише в классе!

Ее некоторую запутанность легко простить, ведь именно в этот момент выяснилось, что кроткая леди Этель способна на (ой), даже страшно подумать на что!

Дальше? Дальше Михаил Михайлович сказал:

«Извините». Он был вежливым, робким и совершенно искренне не усомнился в том, что безобразно, непозволительно повысил голос в присутствии стольких особ слабого прекрасного пола. «Извините», — повторил он.

А строгий завуч Зинаида Никандровна? Уж не знаю каким чутьем, но что-то она почувствовала и нежным, воркующим голосом произнесла:

— Танечка! — Пришлось еще раз повторить. — Татьяна Федоровна!

Татьяна резко встала, стряхивая пыль мрачного особняка тетушки Мегги.

Зинаида Никандровна продолжала:

— А что вы думаете по этому поводу?

Татьяна поправила очки, часы, сережки. Но не отвечала. Она ничего не думала по этому поводу, потому что не знала по какому поводу нужно думать. Прослушала. Сейчас ей было нелегко.

— Я думаю, я думаю, — сначала Татьяна Федоровна замялась, затем ее выручила готовность учителя к неожиданностям. — Я думаю, — она вырвала у опешившей Светланы «Тетушку Мегги» и хлопнула ею об стол.

— Думаю я, что некоторые наши ученики занимаются на уроках всякой ерундой! Ужасно!

Лицо Татьяны Федоровны запылало праведным гневом, на столе маняще засиял обложкой детектив, загорелись некоторые глаза, скелет заинтересованно двинул челюстью.

Проблема, поднятая Татьяной Федоровной, была настолько глубже и шире спортивных дел, что спор о надвигающейся спартакиаде задохнулся.

Зинаида же Никандровна решила все-таки узнать, чем ТАКИМ ужасным занимаются некоторые ученики во время уроков.

— Разрешите, — она протянула руку к книжке.

Отдавать не хотелось. Но пришлось: завуч. Зинаида Никандровна взяла «Тетушку Мегги», села, открыла книжку и…

…Продолжался обычный педсовет. Учителя спорили о дисциплине, успеваемости и т. д. Скелет периодически лязгал челюстью.

Голоса Зинаиды Никандровны слышно не было…

КОШКА И КУКУШКА

В одной квартире, современной, удобной, жили хозяйка и ее кошка. Вернее, кошка и ее хозяйка. Хозяйка то на работе, то по магазинам, то по знакомым. Мало ли где может пропадать одинокая приятная женщина, чей возраст определить почти невозможно, да и незачем. С кошкой все не так: и возраст ее известен — совсем взрослый котенок или совсем молодая кошка, и из дома она никуда не пропадает. Кошка все дома и дома, и чаще одна. Кошка скучала. Ну, конечно же, как все кошки, она играла шуршащими бумажками, гоняла мячики. Но ведь одна и одна… Пока-то дождешься хозяйку.

Кошка пробовала подружиться с телефоном. Как только он начинал звонить, мчалась к нему из любого уголка квартиры. Прыгала вокруг аппарата, мяукала, тихонько дергала за шнур. Но после нескольких звонков телефон замолкал. Тогда она решила познакомиться с водопроводными трубами. Даже научилась урчать почти так же, как они. Но трубы не обращали на кошку никакого внимания. Однажды хозяйка пришла с работы чуть позже, чем надеялась кошка. Кошка уже ждала ее, сидела возле двери. Наконец дождалась, замурлыкала, о ноги трется.

— Ну-ну, не путайся под ногами, — ласково подтолкнула ее хозяйка, — посмотри лучше, что я принесла. Она показала кошке довольно большую картонную коробку. — Это часы с кукушкой. Очень симпатичные часики, — сказала хозяйка.

— С кукушкой! — обрадовалась кошка. — Кукушка — это кто-то живой. Это же так хорошо, что со мной будет кто-то живой!

Хозяйка открыла коробку. Белый домик, красная крыша, золотые полоски циферблата, маленькая дверца под крышей

— Как? — спросила она кошку.